«Ромовые бабы» голодного Ленинграда
Когда в 2005 году я переводил книгу Хассо Стахова «Трагедия на Неве», то обратил внимание на следующую фразу: «Лишь сегодня стали доступными фотографии из советских архивов, показывающие нам производство пирожных и конфет на ленинградских кондитерских фабриках для партийной элиты в Смольном. Датированы они декабрем 1941 года, когда ежедневно от голода уже умирали сотни людей».
Признаюсь честно, не поверил я тогда немецкому писателю. Но в силу своей военной профессии, как бывший офицер информационно-аналитических служб, заинтересовался источником, которым воспользовался Стахов. Им оказалась немецкая книга «Blockade Leningrad 1941–1944», где и помещены эти фотографии. Авторы ссылались на то, что найденные ими снимки принадлежат Центральному государственному архиву кинематографии и фотодокументов в Санкт-Петербурге.
Раздобыв немецкую книгу, я посетил архив, где и показал помещенные в ней фотографии. Рядом положил на стол недавно изданный фотоальбом «Ленинград в годы Великой Отечественной войны» с пояснительным текстом доктора исторических наук Валентина Ковальчука. В нем на странице 78 была представлена как раз одна из немецких фотографий.
Подпись в отечественном фотоальбоме гласила: «12.12.1941 года 2-я кондитерская фабрика. Начальник цеха А. Н. Павлов, мастер-кондитер С. А. Краснобаев и подручная Е. Ф. Захарова за осмотром готовых батонов».
Ковальчук был твердо уверен, что речь шла исключительно о блокадном хлебе.
Немецкий вариант подписи был аналогичным за исключением последних слов. Они звучали там, как «осмотр готовой продукции». То есть смысл у этой фразы был более широким.
С нетерпением ждал я, когда принесут оригинал фотографии, чтобы выяснить, были ли это кусочки блокадного хлеба или какие-то другие изделия, больше всего по виду похожие на плитки шоколада или пряники?
Когда работники архива положили данный снимок на стол, то стало ясно, что речь шла о кондитерских изделиях, которые на недостаточно качественных копиях действительно могли восприниматься как дольки блокадного хлеба. Выяснилось, что снимок сделан был 12 декабря 1941 года журналистом Александром Михайловым, известным фотокорреспондентом ТАСС, который фотографировал по официальному заказу, что немаловажно для дальнейшего понимания ситуации. В 2014 году эта фотография была выложена в Интернете и вызвала широкий отклик. Один из исследователей увеличил ее и пришел к выводу, что это пряники по типу тульских, которые изготавливались на этой фабрике. Я с этим согласился.
Не исключено, что Михайлов действительно получил официальный заказ с целью успокоить советских людей, проживающих на Большой земле. Нужно было показать советскому народу, что в Ленинграде положение не такое уж бедственное. Поэтому взята была в качестве объекта одна из кондитерских фабрик, которая, как выяснилось, действительно продолжала в голодном городе изготавливать сладкую продукцию для избранных, по так называемому литерному пайку. Им пользовались члены-корреспонденты Академии наук, известные писатели, например Всеволод Вишневский, военные и партийные деятели высокого ранга, ответственные работники Смольного. Как оказалось, их было не так уж и мало, скорее всего, несколько десятков тысяч человек, если учесть, что на выработку литерной продукции работал по меньшей мере целый цех кондитерской фабрики. Два миллиона голодных ленинградцев о подобной сладкой продукции ничего не знали, а если и догадывались, то молчали из-за страха репрессий.
Что было написано под фотографией сразу же после ее изготовления, неизвестно. Архивная карточка на фотоснимок составлена была 3 октября 1974 года, и именно тогда была сделана запись об осмотре «готовых батонов». Видимо, составитель карточки из-за контрастности снимка не разглядел характера продукции, а обратил внимание исключительно на изможденные лица ее производителей. А может быть, и не захотел этого видеть. Символично, что фотокарточка получила подобную подпись именно в 1970-е годы. В это время на волне культа личности Брежнева и руководства КПСС повсеместно пропагандировалась мысль, что голод блокады охватил всех без исключения, ну и конечно, партийный аппарат, как «неотъемлемую часть народа». Тогда активно внедрялся лозунг «Народ и партия едины». Ни у кого даже и мыслей не должно быть о том, что на кондитерской фабрике в блокадную зиму 1941 года бесперебойно продолжалось изготовление сладкой продукции.
В этом же архиве мне удалось обнаружить еще два интересных снимка.
Под первым из них, где крупным планом изображен человек на фоне разложенных по всему столу пирожных, имеется такая подпись:
«Лучший сменный мастер «энской» кондитерской фабрики» В. А. Абакумов. Коллектив под его руководством регулярно перевыполняет норму. На снимке: товарищ Абакумов проверяет качество выпечки «венских пирожных». 12.12.1941 г. Фото: А. Михайлов. ТАСС».
Другая фотография изображает процесс производства пирожных. Подпись гласит: «12.12.1941 года. Изготовление «ромовых баб» на 2-й кондитерской фабрике. А. Михайлов. ТАСС».
Как видно из этих подписей, здесь не делалось никакой тайны о характере продукции. Здесь даже назван номер этой «энской» кондитерской фабрики.
В 2012 году издательство «Новое литературное обозрение» в Москве выпустило двухтомный «Дневник» Любови Шапориной. В годы войны она, известный театральный критик, находилась в блокадном Ленинграде. В ее записи за 10 декабря 1941 года я обнаружил еще одно упоминание о «ромовых бабах». Вот что дословно было написано о посещении Шапориной Александринского театра: «В буфете продавались ромовые бабы по карточкам. За три бабы вырезали 200 гр. кондитерских изделий».
Признаюсь, что когда я все это узнал, то стало особенно горько. Было чувство, что меня обманули, притом самым бессовестным образом. Оказалось, что в дурмане лжи советского периода я существовал долгие годы, но еще обиднее было осознавать, что в нем и поныне проживают сотни тысяч моих земляков.
Возможно, именно поэтому я стал в различных аудиториях рассказывать людям историю этих фотографий. Меня интересовала их реакция на это. Большинство людей вначале встречали эту информацию в штыки. Когда же я демонстрировал снимки, то наступало молчание, а потом люди начинали говорить, как будто их прорывало. Вот что, к примеру, поведала Майя Александровна Сергеева, заведующая библиотекой в Музее обороны и блокады Ленинграда. Оказалось, что такие случаи ей были известны по рассказам. Летом 1950 года, еще будучи девчонкой, она услышала подобную историю на даче под Ленинградом, когда увидела женщину, вывесившую на просушку 17 пальто. Сергеева спросила: «Чьи эти вещи?» Та ответила, что они принадлежат ей с блокадных пор. «Как так?» – удивилась девочка. Оказалось, что женщина работала на шоколадной фабрике в блокадном Ленинграде. Шоколад и конфеты, а также другие кондитерские изделия изготавливались, по ее словам, там непрерывно всю блокаду. Внутри фабрики можно было поглощать шоколадную продукцию. Но строжайше, под угрозой расстрела, запрещалось что-либо выносить наружу. Мать этой женщины в это время умирала от голода, и тогда она решилась вынести пачку шоколада, спрятав ее под прическу. У нее были удивительно густые волосы, которые сохранились и в 50-годы. Самое сложное и страшное было пронести первую пачку ворованной продукции. Но благодаря этому мать выжила. Затем она стала делать это регулярно, продавая шоколадки или обменивая их на хлеб и другие вещи, пользовавшиеся особым спросом на «блошиных рынках». Постепенно ей стало хватать денег не только на покупку хлеба, но и на приобретение дорогостоящих изделий. Наверное, 17 пальто – это далеко не все, что ей удалось выторговать в голодном Ленинграде, когда люди за бесценок продавали самое дорогое. Особенно это проявилось весной и летом 1942 года, когда население в организованном порядке стали отправлять в эвакуацию. Везде запестрели наклеенные на стенах объявления о срочной продаже вещей. Этим сразу же воспользовались спекулянты, за бесценок скупая драгоценности и старинную утварь.
Недавно я нашел новые подтверждения данной истории. В исследовании Р. Бидлак «Рабочие ленинградских заводов в первый год войны» сообщается, что из 713 работников кондитерской фабрики имени Крупской, трудившихся здесь в конце 1941 – начале 1942 года, никто не умер от голода. В то же время на заводе «Севкабель» умирало по пять человек в день. Профессор Сергей Яров приводит в книге «Блокадная этика» свидетельства ленинградцев о том, что «сыты были только те, кто работал на хлебных местах».
Петербургский историк Александр Кутузов обнаружил также интересные документы, касающиеся краж с кондитерских фабрик. По его данным, в декабре 1941 года зав. орготделом горкома партии Л. М. Антюфеев докладывал А. А. Жданову: «Особенно увеличились кражи на хлебозаводах и кондитерских фабриках. Например, извозчик Федоров (2-я кондитерская фабрика) пытался вынести несколько десятков пряников. В чемоданчике у агента снабжения Кузнецовой обнаружено 40 пирожных (!). 12 пряников пытался вынести с этой же фабрики зам. начальника снабжения Щербацкий».
В книге А. Пантелеева «Живые памятники» я прочитал, что в самую лютую пору блокады в адрес обкома ленинградских профсоюзов пришел телеграфный запрос из Куйбышева, куда эвакуировалось советское правительство: «Сообщите результаты лыжного кросса и количество участников». После этого я окончательно признал правоту Хассо Стахова, написавшего в «Трагедии на Неве», что «для красных господ предназначался пряник, а для народа – кнут и смерть».