На смерть макрело-тунца
Как они получились такими? Откуда взялся в них, внуках беззаветных халуцим-первопроходцев ранних волн алии, такой злобный антисионистский и антиизраильский драйв? Какова суть процессов, породивших Амоса Оза, Аси Даяна, Ионатана Гефена, Меира Шалева и иже с ними? Насколько долговечно это явление и в какое продолжение выльется?
Не все пионеры времен Второй и Третьей алии, чей идейный и духовный заряд во многом сформировал лицо современного Израиля, были дипломированными врачами, философами, филологами и инженерами. Рядом с доктором медицины Моше Бейлинсоном (университеты Москвы, Фрайбурга и Базеля), историком Залманом Шазаром (СПб, Фрайбург, Страсбург, Берлин) и доктором экономики Хаимом Арлозоровым (Берлин) успешно функционировали и такие автодидакты как Берл Кацнельсон и Давид Бен-Гурион, восполнившие недостаток формального образования посредством огромных объемов чтения. Так или иначе, почти все они прибыли в Страну из мест, где гимназия и университет пока еще оставались трудно достижимыми для еврейской молодежи, и возможно, именно по этой причине неистребимая тяга к знаниям и учебе была неотъемлемой частью их жизни.
Но дело даже не в этом – упомянутые выше Берл и Бен-Гурион тоже гимназий не кончали. Просто, в отличие от них, юному мошавнику Моше ничуть не мешало его собственное невежество. Что, в общем, неудивительно: там, где царит культ коллективной работы на земле, да еще и во враждебном арабском окружении, умение вспахать поле и прицельно стрелять из винтовки ценится намного выше, чем знание сочинений Платона и Достоевского. Высокой самооценке молодых сабр способствовало и всеобщее обожание, которым поколение первопроходцев одаривало своих детей. Как ни крути, а говорившие с тяжелым русским акцентом родители Даяна, хотя и сменили фамилии, во многом остались российскими уроженцами, не слишком приспособленными к климату, работе, языку, особенностям Эрец Исраэль. Зато сабры были плоть от плоти детьми этой Земли: дерзкими, свободными, привычными к жаре и труду. Само их появление на свет представлялось символом победы над галутом. Попробуйте-ка тут не восхититься…
С другой стороны, по тем же самым причинам юная поросль второго поколения посматривала на родителей весьма и весьма свысока. Итогом стало формирование (по всей Стране, но особенно в социалистических кибуцах и мошавах, взращивающих не столько зерновые, сколько будущую политическую, военную и чиновничью элиту) принципиально антиинтеллектуальной среды, где рулила тоталитарная «религия труда», а все прочие явления человеческого духа встречались открытым презрением и насмешками.
Вот мы и подошли к наши героям, поколению №3: кибуцнику Амосу Озу, детям мошава Наалаль Меиру Шалеву, Ионатану Гефену, Аси и Яэль Даянам (если их родство и соседство напомнит о свойственном израильскому обществу непотизме, я не стану возражать) и сотням других, похожих. Их деды выходили из галута и закладывали основу будущего государства. Их отцы завоевывали и отстаивали независимость. Им теперь предстояло пожинать плоды победы: дипломатические назначения, генеральские погоны, профессорские кафедры, депутатские кресла, академические и литературные лавры… Перед ними были открыты поистине неограниченные возможности, какие и не снились согражданам второго сорта (имевшим несчастье родиться в «неправильных» семьях сторонников Жаботинского) и согражданам третьего сорта (выходцам из Марокко, Туниса, Ирака, Ирана и Йемена, которые прозябали в барачных лагерях Негева).
Отвращение к «отцам», испытываемое этими «детьми», ясно прослеживается в словах и текстах тех же Аси Даяна и Ионатана Гефена. В принципе, можно было надеяться, что со временем бунтари утихомирятся. Обычно так оно и происходит: вчерашний студент-революционер, поднявшись с уличных баррикад на директорский этаж административного здания, довольно быстро переходит в режим преемственности, продолжая – пусть и в новых формах – дело предыдущего поколения. Вот только «отцы» из поколения №2 не могли предложить своим «детям» никакой основы для продолжения: их социалистическая идеология была скомпрометирована сталинизмом; их интеллектуальный и культурный багаж был ничтожен по причине дремучего невежества; их связь с еврейской традицией (которая еще сохранялась в поколении №1) была безнадежно утрачена.
За спинами молодых людей из поколения №3 зияла пропасть, и преемственность – как духовную (этические принципы), так и идеологическую (политическое мировоззрение) они могли почерпнуть лишь извне, в университетах Британии и Франции или, что то же самое, дома у преподавателей с дипломами тех же университетов. Чему же учили кибуцника Амоса Оза в Окфорде? Известно чему: в Европе конца 60-х уже безраздельно царил левый прогрессизм, подгоняемый студенческими волнениями, терактами доморощенных анархистов и направляемыми из Москвы интенсивными подрывными действиями. Политическое мировоззрение условного амосаоза попросту не могло быть иным.
Не могли быть иными и эстетические пристрастия: европейская литература того времени пребывала под каблуком экзистенциализма. Соответственно и непререкаемыми образцами для Амоса Оза и его товарищей по поколению №3 стали нобелевские лауреаты Альбер Камю, Жан-Поль Сартр, Самуэль Беккет и прочие Симоны Бовуар. На первый взгляд, в этом нет ничего дурного. Вот только всё хорошо ко времени и к месту. Нелепо подавать ночью едальные палочки там, где привыкли есть днем и вилкой.
Философия и литература экзистенциализма выражали утрату смысла, чувство вины и отчаяние европейцев, чья молодежь была выбита в небытие двумя ужасающими войнами. Но какое отношение имели категории отчуждения и абсурда к параллельной израильской реальности? Как европейский разгром соотносился с блестящей победой в Шестидневной войне, а унижение старого континента – с праздником обретения юной израильской независимости? Вдобавок ко всему, в университетские аудитории литературная мода обычно попадает, уже сильно состарившись. В итоге, возвращаясь в Страну с дипломами Оксфорда и Сорбонны, поколение №3 везло с собой не только чужое политическое мировоззрение, но и чужую (да еще и устаревшую) эстетику, этику, литературу.
Беда прозы Амоса Оза, Меира Шалева, Ионатана Гефена и др. не в ее кричащей вторичности (молодая литература как правило вторична), а в отрыве от израильской реальности. Да, это написано о нас, с нашими фамилиями и нашими топонимами – но все там скроено по чужим лекалам: и лицо, и одежда, и мысли. Зачем переодеваться в израильского Камю спустя два десятилетия после смерти Камю французского? Зачем изображать израильского Гарсия Маркеса – пусть и при жизни Гарсия Маркеса колумбийского? И дело даже не в том, что подделка всегда хуже оригинала, а в том, что чужая выкройка абсолютно не подходит к местному платью.
Что, впрочем, ничуть не помешало оглушительному тиражному успеху. Как любому выходцу из семейства Даян, нацелившемуся на военную карьеру, заведомо обеспечены большие-пребольшие погоны, так и другие привилегированные «дети» из поколения №3 могли быть заранее уверены в чинах, назначениях, тиражах, премиях, переводах и экранизациях. И тут нельзя не сказать несколько слов о моральной стороне вопроса.
Каждый из нас рождается на свет для исполнения определенной задачи, в коей и заключается единственный смысл каждой отдельной жизни. Из этой недоказуемой аксиомы следует уже вполне логичный вывод о насущной необходимости осознать свою функцию в механизме Творения. Конечно, частный отказ от назначения, а то и просто изначальное нежелание думать на эту тему вовсе не ведут к обрушению вселенной. На место ушедшего отказника и ленивца придет другой, более разумный и ответственный, и цель мирового порядка в конечном итоге будет достигнута – но это случится чуть позже, а значит, на всех нас обрушится чуть больше хаоса и страданий.
Поэтому человек не может позволить себе бездумно плыть в косяке, уткнувшись в хвост переднего соседа. А если ему дана способность работать со словом, то его личная ответственность возрастает дополнительно: ведь точная формулировка фрагментов рисунка мировых связей помогает не только ему, но и другим. Не может не заслуживать уважения писатель, который держится своих убеждений, даже когда приходится идти наперекор мнению властей и мнению большинства. Примеры тому – Эмиль Золя, заплативший изгнанием за статьи в защиту Дрейфуса, и Лев Толстой, отлученный от церкви за критику официального православия.
Но при этом – продолжая рыбную аналогию – он не должен забывать и о соседях по своей стае. Его работа – для них; им может понадобиться его помощь. Может понадобиться, а может и нет; во втором случае следует не клясть «непослушных дураков», а смириться и продолжить маршрут. Потому что ты не гигант-Левиатан и не Творец-Вседержитель, а всего лишь карась, даже если тебя зовут Лев Толстой. В то же время личная ответственность за свой народ, выраженная в стремлении оставаться с ним в любой ситуации, даже в минуты кризиса и беды – особенно, в минуты кризиса и беды – часто не совпадает с личной выгодой.
Зачем плыть с макрелями, когда с тунцами намного интересней? И возможности шире, и корма больше, и перспективы открываются поистине океанские. Правда, тунцы охотно питаются твоими бывшими собратьями, но тебя, возможно, не тронут – ведь ты для них уже «свой», полезный, помогающий отыскать укромные места обитания макрельих стай… В свое время Жаботинский называл подобных макрело-тунцов дезертирами. Тогда речь шла о евреях, бросавших свои раздираемые нищетой, бесправием и погромами местечки ради звания «русского интеллигента». Теперь речь идет об израильтянах, бросивших свою раздираемую войнами и внутренними проблемами Страну ради звания «прогрессивного защитника универсальных ценностей». Бросивших – не в смысле «уехавших». Бросивших – в смысле «на произвол судьбы».
Я далек от мысли, что Озом, Шалевом, Гроссманом, Иегошуа и прочими столпами израильского культурного истеблишмента двигали/движут корыстные соображения, когда они помогали/помогают нашим врагам пожирать нас. Скорее всего, они искренне верят, что действуют на благо Страны. Возможно, они даже убеждены, что льющийся на них поток славословий и материальных благ обусловлен только и исключительно их литературными талантами. Но на взгляд со стороны их небольшой, но крайне вредный и крикливый косяк выглядит очень и очень плохо.
В масштабах мирового океана они кажутся платными агентами влияния мощных политических сил, не скрывающих своего стремления уничтожить нашу Страну.
В масштабах нашего озерка они кажутся оккупантами, прочно рассевшимися вокруг кормушки, доступ к которой был дан им исключительно по факту принадлежности к весьма ограниченной общественной или семейной группе. В отличие от Толстого и Золя, их не отправляют в изгнание, не отлучают от жирных гонораров и грантов – напротив, это они изгоняют и отлучают других, не желающих выстраиваться по угодному им ранжиру. Забавно, что при этом именно они, оккупирующие скудные культурные ресурсы воюющей Страны, больше всего кричат о «развращающем влиянии оккупации»…
В масштабах нашего озерка они кажутся оккупантами, прочно рассевшимися вокруг кормушки, доступ к которой был дан им исключительно по факту принадлежности к весьма ограниченной общественной или семейной группе. В отличие от Толстого и Золя, их не отправляют в изгнание, не отлучают от жирных гонораров и грантов – напротив, это они изгоняют и отлучают других, не желающих выстраиваться по угодному им ранжиру. Забавно, что при этом именно они, оккупирующие скудные культурные ресурсы воюющей Страны, больше всего кричат о «развращающем влиянии оккупации»…
Мне не хочется винить в этой удручающей картине их самих; как показано выше, дезертирство было изначально заложено в судьбе поколения №3 мапайно-мапамной верхушки – поколения, оставленного своими отцами без каких-либо духовных основ и оттого вынужденного искать их на чужой стороне. Возможно также, что у сионистского движения ничего не получилось бы, не будь поколения №2 – поколения мошедаянов, самовлюбленных невежд, не боящихся ни Бога, ни черта, но и не верящих ни во что, кроме инструкции кибуцного политрука, да и то с оговорками. Возможно, напротив, без них получилось бы намного лучше. Теперь уже не скажешь, и нет смысла играть в «если бы».
С другой стороны, понимание данной закономерности позволяет надеяться на временность явления нынешней культурной олигархии, в несколько сотен кровососущих ртов прильнувшей к яремной вене Страны. Скорее всего, это всего лишь одноразовый вывих. От мапайного поколения №2 уже не осталось следа. Мало-помалу вымирает и №3. Будем надеяться, что пышные похороны Амоса Оза (как и ранее – похороны Аси Даяна) символизируют начало этого благотворного процесса.
Алекс Тарн
Facebook
Комментариев нет:
Отправить комментарий