Многополярный мир

16.01.2019 Аналитика

О необходимости многополярного мира сегодня в России стали говорить и писать меньше, чем еще год назад, но актуальность вопроса о новом мироустройстве не только не убыла, но стала еще острее. И поскольку никакого нового термина, обозначающего это новое мироустройство, не появилось, а я собираюсь писать именно о нем, то я и назвал статью «многополярный мир». Термин этот возник как антитеза однополярному миру, возглавляемому Америкой, недостатки которого очевидны. Я и сам писал об этих недостатках не раз еще со времен, когда американцы вошли под руководством Буша в Ирак. Точнее, не когда вошли, а когда остались в нем устанавливать демократию после обнаружения отсутствия там оружия массового уничтожения, во имя нераспространения которого они туда и вошли. Заботу о нераспространении оружия массового поражения я одобрял, а навязывание силой другим демократии осуждал. Короче, доказывать, что однополярный мир, по крайней мере, в том виде, в каком он имеет место сегодня, – это плохо, нет нужды. Но отсюда еще не следует, что многополярный мир, любой многополярный мир – это хорошо. А, главное, что вообще нужно понимать под многополярным миром? И вот тут, несмотря на обильное употребление этого термина, наблюдается, как мне кажется, полный туман. Ясно только одно – чтобы Америка не заправляла всем.

Photo copyright: pixabay.com

Тут не мешает вспомнить, как Америка стала всем заправлять и что этому предшествовало? Я не стану углубляться в историю до времен фараонов или каменного века, а начну с периода, когда Америка и Советский Союз противостояли друг другу в холодной войне. Я не знаю, можно ли тогдашний мир называть многополярным или только двух полярным, но так или иначе, я не думаю, что ту ситуацию можно считать идеальной и ставить задачу вернуться к ней. Америка и Россия истощали себя в борьбе за мировое господство и гонке вооружений, а вероятность мировой атомной войны тогда была, по мнению многих, еще выше, чем сегодня. Что касается остальных стран мира, то я не думаю, что они ловили много кайфа от того, что, вместо безальтернативной зависимости от Америки, у них был выбор: зависеть от Америки или от Союза. А точнее и выбора в большинстве случаев не было, мир был просто поделен между Америкой и Союзом и, кто к кому в подчинение попал, зависело, как правило, вовсе не от желания попавших.

А после того, как Союз развалился не без помощи Америки, но все же, прежде всего, по своей инициативе, точнее в результате собственного гниения, в мире возник хаос. Причем, не управляемый хаос, который имеет место сегодня в виде цветных революций дирижируемых Америкой, а самый обыкновенный неуправляемый хаос в виде войн на периферии бывшего Союза, захвата Саддамом Хусейном Кувейта, угрозы расползания атомного оружия и т.д. И, между прочим, этот неуправляемый хаос это и есть многополярный мир, который грядет, если мы развалим мир однополярный, руководствуясь только неприятием оного и не имея внятного и обоснованного представления, что за многополярный мир мы хотим и можем построить.

Признаки неуправляемого хаоса мы наблюдаем уже сегодня, и они нарастают по мере того, как слабеет гегемония Америки в мире. Это и овладение атомным оружием Северной Кореей с угрозой дальнейшего его распространения. Это обострившиеся территориальные претензии стран друг к другу на Дальнем Востоке, включая таких не последних игроков на мировой арене, как Китай, Россия и Япония и игроков помельче, вроде всяких Филиппин и Индонезий. Это и пока еще подспудные, не оформленные публично территориальные претензии в Восточной Европе, между Польшей, Венгрией и Украиной. И т.д.

И вообще, если оглянуться на историю, то мы увидим, что всегда после крушения однополярного мира наступал период неуправляемого хаоса типа средних веков после падения Римской империи. При этом тут же выяснялось, что, если не все, то многие из тех, кто стонал под игом прежнего хозяина мира и разглагольствовал о мире и дружбе между народами, стоит только скинуть этого хозяина, тут же начинали сами помышлять о том, чтобы занять его место. И сегодня заявления, что стоит только избавиться от господства Америки и вокруг все зацветет, – в лучшем случае утопия, в худшем – сознательный обман. Претензии на возрождение величия, понимаемого как территориальное расширение и господство над другими, озвучиваются сегодня не только в России, которая в силу своего исторического прошлого, так сказать, «имеет на это право». (Разглагольствования некоторых «патриотов» на тему, что у России не может быть иного будущего, кроме имперского, а империя не может существовать, не расширяясь и т.п.). Но и в таких странах, как Польша и даже Украина, которая лишь недавно впервые в своей истории обрела настоящую независимость, поговаривают о величии, понимая его в смысле расширения территории. И вообще по всему миру нарастает национализм, сопровождаемый манией величия своей нации и претензиями, если не на мировое, то на региональное господство над другими в том или ином смысле. А также – религиозный фанатизм со стремлением навязывать свою религию другим.

Тут, конечно, патриоты вышеупомянутых стран из числа умеренных заявят, что есть, мол, у нас отдельные такие, как ты, Воин, сказал, но их мало, они нетипичны и ни на что не влияют, а в целом наш народ за мир (конечно, только после того, как нам отдадут все, что нам положено). И если на нас перестанет давить Америка (или Россия), то наступит всеобщий мир и благоволение в человецех. Ну, не стану еще раз опровергать эти розовые иллюзии или сознательный обман примерами из истории и фактами из настоящей действительности. Но зададимся вопросом, а бывало ли когда-нибудь что-нибудь вроде этого самого всеобщего мира и благоволения и возможно ли такое в принципе и, если возможно, то, как этого достичь?

Должен заметить, что наряду с вышеупомянутыми розовыми обещаниями мира «после того, как нам отдадут….», сегодня как среди патриотов, так и среди либералов распространено мнение, что никакой такой мир и благоволение в принципе невозможны, т.к. противоречат природе человека и общества. Из чего патриоты делают вывод, что война – это хорошо (пусть погибнет две трети народа, зато оставшаяся треть станет настоящими гордыми людьми), что народы, которые не воюют, вырождаются (кивок в сторону нынешней пидорасивной Европы), что империя должна расширяться и т.п. А либералы тяжело вздыхают и говорят, что если «такова сэляви», то пусть уж лучше господствует Америка, это как-то более интеллигентно.

К сожалению, я не могу опровергнуть это мнение убедительным примером из истории, примером длительного надежного мира и благоволения в масштабе ойкумены. Но, прежде всего, замечу в адрес патриотов, а почему собственно должны погибнуть две трети народа, а треть превратиться в гордый и независимый народ? Опыт истории нас учит, что такое бывало, но гораздо чаще, если уж доходило до двух третей, то погибал и весь народ. Не обязательно, конечно, что все до одного погибали сразу, но та треть, что не погибала, не превращалась в гордый и независимый народ, а растворялась в другом народе или народах и переставала быть вообще народом, не говоря про «гордый и независимый». А также хочу заметить, что моральное разложение и деградация никак не привязаны к наличию или отсутствию войн. Римская империя очень даже успешно деградировала, включая пидорасизм, несмотря на то, что вела непрерывные захватнические войны. А Христианство, будучи религией мира и любви привило людям те моральные нормы, которых так не хватало в воинственной Римской империи. (То, что сегодня и в христианских странах происходит моральная деградация, в этом уже не Христианство, точнее не его учение как таковое виновато).

Еще к этому добавлю, что с тем, что в прошлом погибали и перестали существовать очень многие народы, можно еще примириться, подобно тому, как мы миримся с неизбежностью собственной смерти. Хотя тут есть и существенная разница: в отличие от человека, продолжительность жизни народа биологически не ограничена. И что не менее важно, тем патриотам, которые зовут народ к войне вплоть до уничтожения двух третей во имя «гордо и независимо», не мешает объяснить этому народу, что вариант с «гордо и независимо», в случае двух третей, гораздо менее вероятен, чем вариант прекращения существования народа. Но главное не в этом.

Главное в том, что так было в прошлом, в том прошлом, в котором не было технической возможности самоуничтожения человечества и всего живого на Земле в атомной войне. А сегодня такая возможность есть. Одно дело – рисковать собственной жизнью или даже судьбой одного народа. (Хотя в последнем случае не мешает, чтобы народ сам осознанно принимал решение о таком риске, а не был втравлен в это нечистоплотными фюрерами, обманывающими его игрой на патриотизме). Другое дело ставить на кон судьбу всего человечества или даже всего живого на планете. Отсюда следует, что даже если в прошлом никогда и не было надежного и длительного всеобщего мира и благоволения, то в отличие от прошлого у нас сегодня есть дополнительные и весьма весомые аргументы, чтобы стремится этого достичь.

Тут непременно возникнут либералы и им подобные, которые заявят, что сказанное выше – прекрасный аргумент, чтобы принять мировое господство Америки. Ну, да, скажут они, немножко воняет, но зато спасает человечество от неминуемого самоуничтожения. Нет, не спасает, скажу я. Не может одна страна до бесконечности править миром, и чем дольше она будет пытаться удержать мировое господство, тем драматичнее будет ее обрушение и тем вероятней будет мировая катастрофа в результате его. Америке понадобилось всего два десятилетия безраздельного мирового господства, чтобы она самоуспокоилась, деградировала от этого самоуспокоения, прозевала возрождение военной мощи России и оказалась неспособной справиться даже с Северной Кореей, вопреки ее воле овладевшей атомным оружием. Допустим, что на этот раз она еще соберется с силами, поставит на место бунтовщиков и вернет себе безраздельное мировое господство без мировой катастрофы. Но, учитывая стремительное ускорение научно-технического прогресса, теперь уже понадобиться не 20, а 10 лет, чтобы ее господство вновь было оспорено новыми или теми же вновь набравшими силу соперниками. Все это, не говоря о том, что и без всякого соперничества со стороны России или Китая Америка за эти 20 лет пережила мощнейший экономический кризис, ввергнув заодно и весь мир в него, и сейчас назревает новый еще более мощный, главным виновником которого является сама Америка. И не говоря о том, что как грибы после дождя растут другие общечеловеческие угрозы и проблемы, вроде экологического, миграционного и прочих кризисов, потенциальных угроз, исходящих от искусственного интеллекта, генной модификации человека и т.д., с которыми в одиночку Америка тоже не может справиться. Кстати, заявление Трампа о выводе американских войск из Сирии и некоторые другие его высказывания свидетельствует о его намерении избавить мир от американского господства именно по причине осознания невозможности его продолжения. Но о его представлениях о том, каким он видит будущий многополярный мир, мы знаем не больше, чем об аналогичных представлениях нациков, либералов или имперцев всех прочих стран. Короче, ни игры в войнушку с манией величия, ни рабское принятие мирового господства Америки нас не спасают, что возвращает нас к вопросу, а возможен ли в принципе надежный и долгий мир и благоволение на Земле.

Из того, что надежного и прочного мира на всей планете не бывало в прошлом, не вытекает, что такое невозможно в будущем. Мало ли чего не было в прошлом, а сегодня есть. А что касается того, что это противоречит природе человека и общества, которые неизменны, то это надо еще доказать. Неизменность общества вообще не выдерживает никакой критики. Если общество неизменно, то к чему тогда все эти разговоры о деградации и упадке общества и необходимости возрождения с помощью войны и т.п.? Наоборот, состояние общества непрерывно изменяется и не может не изменяться. Меняются представления людей, отношения между ними, законы, культура, господствующая мораль и т.д. Достаточно беглого взгляда на историю, особенно на такие явления, как Великая Французская или Октябрьская революции, которые переворачивали вверх дом все устройство, культуру, ценности и т.д. в обществе, чтобы убедиться в этом.

С природой человека дело сложнее. Действительно, наблюдается высокая устойчивость ряда важных характеристик человека, например, его базовых потребностей и инстинктов (что и приводит к упрощенному выводу о его неизменяемой природе). Но на самом деле тут имеет место путаница понятий. Природа человека состоит из двух частей: его животной природы, доставшейся ему от далеких предков, закрепленной генами и, действительно, неизменяемой (по крайней мере, пока мы не начали вторгаться в гены человека, что само по себе представляет большую угрозу человечеству) и собственно человеческой его природы. Последняя определяется самим фактом общественной жизни человека, а также представлениями, моралью, культурой и т.п., господствующими в обществе. И поскольку оные, как уже сказано, изменяемы в процессе истории, то изменяема и собственно человеческая природа человека. А если бы она не была изменяема, то мы и были бы до сих пор человекоподобными обезьянами, с которыми генетически мы практически совпадаем.

Конечно, тут можно сказать, что человеческая природа, о которой я говорю, не есть природа, поскольку не связана с генами, а есть… и тут каждый диванный мыслитель придумает свое название, чем подтвердит вышесказанное мной о путанице понятий в головах сегодняшних не только диванных мыслителей, но и многих академических гуманитариев. С точки зрения теории понятий изложенной в моей книге «Единый метод обоснования научных теорий» (Direct Media, М. – Берлин, 2017, изд. 2-е), не существует универсальных понятий. Понятия – по задаче. В данном случае речь идет о возможности или невозможности изменить поведение людей ради достижения надежного мира на Земле. А поведение человека определяется как его генами, так и всеми теми факторами, которые я объединил в понятие человеческой природы человека.

Из вышесказанного следует, что надежный мир или, по крайней мере, предотвращение глобальной катастрофы в принципе достижимо. Но ясно также, что это не может быть достигнуто само собой, в результате самоорганизации, стоит только устранить то или иное препятствие, например, господство Америки. Самоорганизация, безусловно, играет свою роль в установлении отношений внутри конкретного общества. И в случае небольших коллективов самоорганизации бывает достаточно для установления устойчивых отношений. Но, во-первых, бывает достаточно, а бывает и недостаточно и отношения устанавливаются конфликтные, что может закончиться и распадом коллектива и физически уничтожением некоторых его членов. Во-вторых, прочные отношения на основе самоорганизации могут быть и дружественными и насильственными, типа пахан в уголовной шайке. Но если мы говорим о больших коллективах, тем более обо всем человечестве, то тут шансов на то, что все само собой образуется и образуется в лучшем виде, нет никаких, о чем и свидетельствует предшествующая история человечества.

Но из этой же истории видно, что хоть всеобщего длительного мира никогда на планете не было, но все же какой-то прогресс в человеческих отношениях, как внутри народов, так и в отношениях между народами происходил. От первобытных племен и до современного состояния человечество все-таки прошло огромный путь и не только в смысле научно-технического прогресса, но и в смысле культуры, морали и человеческих отношений. Да, мы все еще не достигли всеобщего мира и благоволения и да, последние крупные войны, Первая и Вторая мировые принесли наибольшее количество жертв по сравнению со всеми предыдущими. Но это в абсолютном измерении и без учета возросших технических возможностей истребления. Если же мы учтем, насколько больше людей участвовало в этих войнах, по сравнению с прошлым, и как выросла истребительная мощь оружия, то увидим, что, несмотря и на эти войны, прогресс в человеческих отношениях на планете все же произошел. И для понимания того, что и как нам делать, важно понять, почему и как этот прогресс происходил.

Существенную роль в этом процессе сыграла, конечно, самоорганизация. Подобно тому, как в небольшом коллективе людям может надоесть скандалить, делать друг другу гадости (писать в чайник), и между ними могут сами собой выработаться дружественные отношения, так подобное бывает и между народами. С той разницей, что между народами это происходит медленнее и результат далеко не столь надежен и устойчив, как между отдельными людьми. Гораздо большую роль в отношениях между народами и внутри больших народов играют идеи и учения и связанная с ними культура, мораль, система ценностей. Т.е. все то, что противостоит неизменной животной природе человека. Противостоит, сдерживает, облагораживает ее.

Эти идеи я разделил бы условно на две такие группы. Первая, конструктивная, касающаяся законов, правил, норм и институтов, их обеспечивающих в системе, будь то страна или человечество. Вторая, ценностно-мировоззренческая – представления о том, что есть хорошо и что есть плохо для человека и как люди должны жить и вести себя, вытекающие из представлений, как устроен этот мир, сам человек, общество и объективные законы, действующие в этих системах. Легко видеть, что эти две группы идей связаны между собой, причем главную роль играют мировоззренчески-ценностные идеи и учения. Это логично, ибо не могут законы и институты, обеспечивающие их функционирование, противоречить представлениям о том, что такое хорошо и что такое плохо, и представлениям об объективных законах в упомянутых системах. И из истории мы видим, что именно большие ценностные учения, такие как монотеистические религии, Христианство, прежде всего, затем идеи буржуазных революций, марксизм и идеи лежащие в основе сексуальной революции приводили к наибольшим изменениям в характере человеческих отношений в крупном, даже планетарном масштабе и уже на основе их принимались и соответствующие конструктивные идеи, т.е. тот или иной строй с его законами и институтами. При этом каждая из этих идей в меру своей истинности в чем-то двигала человечество вперед, а в чем-то отбрасывала назад. В сумме, можно считать, в одних случаях был, в общем, прогресс, как, например, по моему мнению, в случае с Христианством или идеями буржуазных революций. В других случаях, как, например, с марксизмом, вопрос до сих пор остается открытым, чего там было больше, пользы или вреда. Сексуальная революция, на мой взгляд – чистый откат назад с искусственным разжиганием первобытных инстинктов, не сдерживаемых моралью и не облагораживаемых культурой, планку которой эта революция сама и опустила.

Кроме того ни одна из этих идей не обладала однозначностью. Наоборот, каждая из них допускала возможность весьма широкого толкования, в результате чего сторонники каждой разбивались на множество враждующих между собой конфессий, идеологических течений и партий, что значительно снижало положительный эффект от идеи (если он в ней был) и могло сводить его на нет и отбрасывать человечество назад.

Из этого ясно, почему человечеству до сих пор не удалось достигнуть прочного мира на планете. Ясно также, что мы не можем достичь хорошего результата, выдвигая чисто конструктивные идеи (типа «многополярный мир», не раскрывая даже, то он должен представлять конструктивно), и не заботясь об их ценностно-мировоззренческом обосновании, чем сегодня сильно увлекаются политики, политологи и диванные мыслители. Частный случай этого – это вышеупомянутое: давайте скинем Америку и все зацветет. Или, наоборот, давайте ляжем под Америку. Ну, или давайте сделаем мировое правительство. Недалеко отсюда отстоят и псевдо ценностные идеи, типа: нужна духовность или нравственность, гуманизм, толерантность и т.д., не уточняя, что имеется в виду под духовностью, к чему толерантность и т.п. и почему нужна толерантность к этому, но не к этому.

Итак, человечество нуждается сегодня, прежде всего, в правильной и по возможности однозначной ценностно-мировоззренческой идее, теории и уже на ее основе конструктивной идее, как организовать управление мировыми делами, какие принять международные законы и т.д. И тут оказывается, что поскольку креативность масс, не только простых, но и ученых в наш век интернета выросла до небес, то достаточно пошарить в Гугле, и мы найдем там идей на любой вкус и о чем угодно, как говориться, по рублю пучок. Средний человек, не производящий сам никаких идей, просто балдеет от этого бессмысленного изобилия, и выбирает чего попроще и больше соответствует животной части его природы, т.е. удовлетворяет его животные потребности. Удовлетворяет немедленно, в сей момент, а к чему это приведет в будущем даже не столь отдаленном, он, обалдевший от множества псевдо идей, уже не в состоянии соображать. А главное, у него нет никакого инструмента, чтобы оценить, какая из этих идей истинная, а какая ложная. Потому то и набирают сегодня популярность примитивные идеи, вроде пещерного национализма разных мастей, религиозного фанатизма и просто апофигизма, а также апокалиптические настроения пира во время чумы. А на демократических выборах люди продают свои голоса за гречку или ведутся на обещания популистов достать им луну с неба, а как это можно сделать никого не интересует. А потом плачут, почему у них все время власть плохая. Поэтому, прежде всего, встает вопрос, как отделить зерна от плевел, как отделить настоящую идею, теорию от всяких псевдо, морочащих людям голову. Т.е. вопрос об обосновании научной теории, обосновании ее истинности.

Естественные науки по ходу своего развития выработали общепринятый в них единый метод обоснования истинности их теорий, который дает представителям этих наук общий язык и позволяет всем сообществом (пусть не сразу) принять какую-нибудь теорию, как доказанную, а остальные, конкурентные отбросить. А в гуманитарных и общественных науках и в философии этот метод неведом. На уровне феномена эта разница хорошо видна. Скажем, в естественных науках доказана невозможность вечного двигателя. И хотя нет юридического закона, запрещающего предлагать новые конструкции вечного двигателя, но никто этого не делает, потому что просто засмеют. А вот в гуманитарной сфере во многих странах есть закон, запрещающий пропаганду фашизма, тем не менее, сегодня повсеместно появляются ячейки неофашизма и растет радикальный национализм, который с легкостью может перетечь в фашизм, а зачастую невозможно понять, чем он от него отличается. Это потому что, хотя подавляющее большинство людей согласны, что фашизм зло, но нет научного доказательства этого, подобного доказательству естественно научной теории. Нет даже однозначного определения этого понятия, равно как и всех прочих гуманитарных и философских понятий. А любые запреты без четкого определения фигурирующих в них понятий равносильны лемовскому «Запрещается коренить сцьорг в темноте». Звучит категорично, но поскольку неизвестно, что такое сцьорг, то это не более, чем сотрясение воздуха. Но идеи, о которых мы говорим, создаются не физиками, а философами и другими гуманитариями. Спрашивается, можно ли перенести этот метод из естественных наук в сферу гуманитарных и общественных?

Тут надо заметить, что и в естественных науках этот метод до сих пор не представлен в явном виде, а существует лишь на уровне стереотипа естественно научного мышления, подобно грамматике языка, которая существует в нем до того, как будет написана. Я представил этот метод в явном виде и показал возможность его применения с соответствующей адаптацией в гуманитарной сфере. («Единый метод обоснования научных теорий» Direct Media, М. – Берлин, 2017, изд. 2-е). И проиллюстрировал эту возможность на многих примерах. В частности в соответствии с требованиями единого метода обоснований я построил теорию оптимальной морали (Неорационализм – духовный рационализм, часть 4, Direct Media, М. – Берлин, 2015). Если бы единый метод обоснования и теория оптимальной морали были приняты в эпоху до сексуальной революции, то никакой сексуальной революции не произошло бы, поскольку всем была бы очевидна не научность ее теоретических основ. Аналогично, не произошла бы социалистическая революция, поскольку, как я показал в упомянутой книге по единому методу обоснования (глава «Научен ли научный коммунизм?»), марксизм далек от того, чтобы быть настоящей наукой. (Из этого не следует, что у Маркса нет вообще верных мыслей, но есть достаточно неверных, нет однозначности понятий, что позволяет толковать его учение вкривь и вкось, есть противоречия между выводами и т.д.). Я также построил с обоснованием по единому методу обоснования теории детерминизма и свободы (там же, части 2 и 3 соответственно) и рациональную теорию духа (там же, часть 5). В последней я показал, что дух и духовность не обязательно есть хорошо и что даже хороший дух имеет тенденцию со временем портиться и как отличать хороший дух от плохого, и что делать, дабы он не портился. Я предложил также на базе единого метода обоснования начала новой макроэкономической теории (Начала новой макроэкономической теории, Direct Media, М. – Берлин, 2014) и новую трактовку Учения Библии на базе моей герменевтики, также опирающейся на единый метод обоснования («Эволюция духа. От Моисея до постмодернизма», Direct Media, М. – Берлин, 2015).

Я имею положительные отзывы по методу от некоторых нерядовых философов, специализирующихся по теории познания. Вот, например, что пишет в своем отзыве по поводу одной из моих статей по методу зав. сектором философии естествознания ИФ РАН проф. Е. Мамчур:

«Опровергая эти тезисы Куайна, А. М. Воин обращается к сформулированному им «единому методу обоснования». Как полагает автор статьи, этот метод имплицитно используется в реальной научной практике, так что задача автора состояла в том, чтобы сформулировать этот метод в явном виде.

А. М. Воин убедительно показывает, что если наука действительно следует единому методу обоснования, то отрицаемая Куайном «привязка» к опыту обязательно существует, и нет никакой дурной бесконечности в выражении одних понятий через другие, о которых говорит Куайн. А. М. Воин полагает, что сторонники когнитивного релятивизма в трактовке научного знания совершенно точно зафиксировали реальный феномен, имеющий место в процессе смены парадигм научного мышления, а именно, явление изменения смысла одинаковых по имени понятий у последовательно сменяющих друг друга фундаментальных научных теорий. Но как раз этот феномен с точки зрения автора статьи и подтверждает, что реконструированный им метод обоснования действительно работает в науке. Именно этот метод обеспечивает определяемость базовых понятий через свойства описываемых теорией объектов» И т.д. (Куайн – один из основоположников философского течения пост позитивизм, представители которого отрицают наличие у науки единого метода обоснования, утверждают, что понятия науки не привязаны к опыту и т.д.).

Тем не менее, несмотря на всю значимость метода для решения судьбоносных проблем, стоящих сегодня перед человечеством, и, несмотря на мои многочисленные обращения к руководству РАН, я не могу добиться широкого обсуждения метода и применения его в частности для разрешения вышеупомянутых проблем. Причина понятна. Именно из-за отсутствия признанного и применяемого единого метода обоснования в сферу гуманитарных и общественных наук набилось много людей, не умеющих ничего обосновывать и доказывать, как это принято в естественных науках, не умеющих даже внятно и однозначно определять, о чем они говорят, а умеющих только болтать в стиле «взгляд и нечто». Признание единого метода обоснования для них равносильно признанию своей профнепригодности. Поэтому корпорация и встала стеной на свою защиту, наплевав на интересы человечества. А что касается политиков, политологов, журналистов и прочей публики, профессионально имеющих отношение к рассматриваемой проблематике, не говоря уже о простых людях, то в большинстве им сложно разобраться в методе.

А даже если кто из них и разберется более-менее, то получается как в истории, когда я перед выборами в украинскую Раду в 90-х предложил коммунякам мою книгу «Неорационализм». Вот говорю, вы всю жизнь безуспешно боролись на теоретическом уровне с либеральной идеологией и сейчас в предвыборной борьбе вы сталкиваетесь с этой же задачей. А вот посмотрите, как я подолбал эту идеологию. Прочитал их теоретик мою книгу и говорит: «Да, вы великолепно подолбали либералов, но вы ж и Маркса долбаете. Выкиньте из книги все, что вы написали по марксизму, и мы ее опубликуем». То же самое происходит и с либералами, и с националами, и прочими. Им всем нужна одна победа, победа их партии, а что касается человечества и даже их страны, то «Ай, бросьте!». Ну, а журналистам истина, обоснованная и доказанная, вообще не нужна, ибо если таковая будет установлена, то о чем они писать будут дальше?

А. Воин