ОТРАВА

ОТРАВА

Аарон – брат Моисея был, может быть, первым демократом в мире. Долго не возвращался Моше с горы, беседуя с Создателем, и тогда "народ… собрался к Аарону и сказал ему: встань и сделай нам бога, который бы шел перед нами". И Аарон был послушен гласу народному, и изваял он золотого тельца, покорный всенародному голосованию.

В результате, и с большим трудом, удалось Моше отмолить жизнь для своего племени, избавление от полного уничтожения, но еще раз напомнил ему Всевышний, что имеет пророк дело с народом жестоковыйным и доверять воле народа этого крайне опасно.

С тех пор имеет человечество дело с богоборческой сутью любой демократии. Мир между Законом и народовластием всегда был хрупок. Достаточно обратиться к истории фашизма. Да и российская демократия в прошлом веке легко переродилась в один из самых жестоких тоталитарных режимов. Угроза эта не исчезла и поныне.

Устойчивость либеральных демократий Запада тоже, уверен в этом, понятие относительное, если учесть ее полную беззащитность, малодушие и трусость перед лицом исламского террора.

Но не в одной политике дело. Засилье массового искусства – вот, как мне кажется, самый весомый признак кризиса современной демократии. Либерализм, обручившись с техническим прогрессом, ведет подвластные ему народы к абсолютной свободе, в то время, как некогда Всесильный с помощью Моисея вывел народ жестоковыйный в "рабство" Божье, как единственное спасение от тоталитарной, кровавой и языческой природы тоталитаризма.

Ныне искусство в демократических странах – это пляски вокруг золотого тельца, выбранного поводырем по воле народов жестоковыйных.

Вот пишу эти строки, и слышу очередной фельдфебельский окрик: "Не рассуждать!" Хотя возможность использовать подобным образом свой рассудок – единственное, что отличает человека от растения и животного. Однако "фельдфебель" кое в чем прав: большая часть человечества рассуждать не желает, и попытки делать это встречает с очевидным раздражением и неприязнью. Общество потребления откровенно призывает граждан производить и потреблять, не тратя силы и время на неразрешимые вопросы бытия нашего. Человек ныне, после того, как он произведет некие ценности, загоняется в стойло, где он получает предписанную порцию пищи и развлечений, причем самого дурного вкуса и качества, потому как подлинное искусство беспокоит, будоражит человеческое существо и наводит его на крамольную мысль о своем собственном несовершенство. Собственно, этим и был занят Всевышний, даруя жестоковыйному племени Закон, заставляя народ свой всеми способами Закону этому следовать.

Современное массовое искусство – вне этого Закона, тем оно и опасно. История с золотым тельцом была еще не верхом падения, так как Аарон собственноручно обтесал изваяние резцом. Ныне "золотой телец" обходится без руки мастера. Напротив, чем примитивнее "резцы", ваяющие нынешние языческие идолы, тем лучше. Массовому искусству не только не нужны таланты, оно бежит от профессионалов. Это колбаса должна быть доброкачественной, иначе ее перестанут покупать. С пищей для души народной все обстоит иначе. Чем зловонней корм, тем больше у него потребителей. 

Мой знакомый, активный деятель российского кино и телевидения, убежден, что сами кинофильмы имеют право на некую элитарность, сложность, художественность, но теле-продукция должна быть бесхитростной примитивной, потому что главное в этом деле – рейтинг, а большинство "едоков" телевизионной продукцией – люди простые, даже примитивные в своих вкусах, подчас весьма вульгарных. Не будешь этим вкусам потрафлять - и перестанет народонаселение смотреть на экран в домашней обстановке и даже покупать  чудо техники люди перестанут. А это уже серьезно. Рынок телеиндустрии так огромен и влиятелен, что от его самочувствия зависит здоровье всей современной цивилизации.

 Сам того не подозревая, мой собеседник затронул круг сложнейших вопросов, связанных как раз не с прогрессом цивилизации, а с очередным кризисом мира, в котором  живет человечество, перешагнув в 21 век.

Так называемое массовое искусство – одно из признаков этого кризиса.

 Отложил разговор с моим старым приятелем до возможности обратиться не к нему ( это бы было бесполезно), а к белому листу бумаги.

 Обратимся к ситуации  почтительной давности. Моше-Моисей увел из физического рабства тех, кто решил с ним расстаться, но пророк знал, что от рабства духовного не так просто убежать, скрыться. Отсюда, как известно, и 40 лет блужданий по пустыне и разного рода столкновения с теми, кто считал, что неизбежные лишения в пути – следствие ухода от рабства физического.