Было это в начале 90-х. Я искал, где бы подзаработать, тут-то мне и подвернулся Ян. Он сказал: «Здравствуй, я тебя давно ищу, у меня есть гениальная идея для сценария».
Идея мне понравилась. Так мы познакомились, подружились, начали писать.
Это была история о трех глухонемых девочках-телохранителях, которых воспитывали в горном монастыре Китая, а потом привезли в Нью-Йорк, чтобы они защищали от мафии богатого человека.
Мы там наворотили такого, что с трудом даже сейчас вспоминаю.
Написали книжку, а не сценарий. Читалась она легко.
Ян был уверен, что нас ждет успех и много денег.
Ну, естественно, решили ее издать.
Издатель прочитал быстро и привел красочный пример:
– Я начал читать ее в туалете, – сказал он.
– Почему не в салоне, не в кресле, не в кровати? – возмутился Ян.
– Я вышел из туалета через час, – ответил издатель. – Это хороший признак.
Для пущей верности на русском издались мы под псевдонимами. Я был американцем, Ян – китайцем. Думали, что американца с китайцем купят быстрее.
За перевод на английский (ведь хотели прорваться в Америку!) заплатить не смогли, и вышло, как вышло. Перевод сделала бесплатно учительница английского языка, заслуженная пенсионерка.
Прошло время, я уже и не думал, что книжка дойдет до Голливуда.
И вот однажды звонит Ян.
Говорит с придыханием, с паузами:
– Нас ждут в гостинице Чак Норрис и Бенни Уркидес. Они хотят ставить фильм по нашей книжке.
– Прямо-таки в гостинице? – мне было не до юмора, я в то время работал мойщиком посуды в кафе «Апропо».
– Не задавай дурацких вопросов, – говорит Ян. – Оденься прилично, через час мы разбогатеем.
Приезжаю.
Сразу вижу Яна, сразу узнаю Чака Норриса – американская улыбка, все зубы на месте – он!.. Тут же рядом сидит «квадратный» мужик, пьет кофе. Так, понимаю, что это Бенни Уркидес. Чак Норрис встает, пожимает мне руку, Бенни тоже пожимает.
Дальше еще волнительнее.
Чак Норрис говорит, что действительно влюблен в нашу книжку… Описывает героев, как он их видит, я киваю.
Думаю, посуду мыть брошу, смотрю на Яна с восторгом.
А его не остановить – сам он, действительно, тренер боевых искусств, действительно силен, и действительно у него с ними есть общий язык.
Он их спрашивает: «Почему,– спрашивает, – не удались 95 покушений на Мао Цзэдуна?!»
Откуда он эту цифру взял?!
Звезды Голливуда этого не знают.
Он поясняет: «Да потому, что его телохранителями были именно эти девочки...» Звезды Голливуда поражены: «Так это, оказывается, документальная история! Можно этих девочек увидеть?»
«Можно, – смело отвечает Ян, – хотя в монастырь дороги завалены горной лавиной».
«А это откуда?! – думаю. – Да, ладно…»
Потом Чак Норрис просит прощения и отходит, но остается Бенни Уркидес.
То, что мне о нем рассказал Ян, впечатляет: восьмикратный чемпион мира по кулачным боям, каратист, айкидоист, кикбоксер. Всем ставит трюки и бои в Голливуде. Ну, и выглядит он соответственно – лицо, как кулак, все в буграх и вмятинах, маленькие глазки как из бойниц выглядывают.
«Ну, о чем я с ним буду говорить?!.. – думаю, – пускай Ян общается.»
Помню, как поднялось во мне тихое высокомерие – пусть я бедный, но за спиной моей тонны прочитанной литературы, два, а то и три (это как посмотреть) высших образования. Не о чем мне с ним говорить?!
На какое-то время я отключаюсь и не слышу их разговора.
И вдруг Ян на меня пальцем показывает и говорит, что это моя заслуга, что так захватывающе написано.
Мне приятно, я киваю… Это-то я слышу хорошо.
Бенни Уркидес смотрит на меня своими крохотными глазками, хлопает ими – «хлоп-хлоп…». И вдруг я слышу, изо рта его над скошенным подбородком вырывается что-то до ужаса знакомое. Он цитирует, давно мной забытое, из средней школы: «Соня! Соня! Ну, как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, ведь эдакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало…»
Помню замер, помню, сидел и не понимал, это все наяву, или я сплю?
Он цитировал монолог Наташи Ростовой из «Войны и мира», причем с выражением и дословно. Закончил, в полном нашем молчании, и начал восхищаться графом Толстым, презревшем светское общество, говорил о высокой его гражданской позиции… И это говорит Бенни Уркидес – американец, кулачный боец.
Графа Толстого я называю первым ударом «под дых».
Вторым становятся «Белые ночи» Достоевского. И к ним вдобавок признание, что Достоевского он, Бенни Уркидес, любит больше всего, любит эмоциональное письмо Федора Михайловича, его стремление разоблачить больное общество, его сопереживание простому человеку.
Вот это я уже называю «хук в челюсть»…
Ну, и нокдауном становится «Нос» Гоголя
Заканчивает Бенни Уркидес любовью к Рахманинову.
Сижу обалдевший и пристыженный – так я себя чувствую.
А напротив меня, – он, очень открытый и улыбчивый.
И мы говорим. Я и десятой части не читал из того, что он читал. Я ничего не помню, а он наизусть шпарит.
Нет, я не пишу о том, что не разглядел в нем Толстого и Достоевского, это было невозможно. Я пишу о себе. Кого я мог разглядеть – такой?! Погруженный в себя, чванливый, полный высокомерия. Я о своих мыслях пишу. Тогда еще я не мог это сформулировать… Тогда еще не знал, что это настоящая работа, очень тяжелая – пытаться услышать другого, открыться, почувствовать, сопереживать! Я считал себя интеллигентным человеком и, ни в коем случае, не эгоистом.
И вот, прошло лет семь-восемь. Я уже начал заниматься Каббалой.
И к этому времени, я уже понимал, что есть эго. Понимал, что именно оно мешает мне услышать другого. Вообще почувствовать кого-то, кроме себя. Уже шла работа, - как услышать?! Как почувствовать?!
И однажды, снимаем мы телепередачу в Москве. Наш ведущий, Толя Ульянов, разбирает тему «Красота».
В студии перед ним сидят две женщины.
Слева сидит женщина неопределенного возраста – «синий чулок».
Она утверждает, что главное – это внутренняя красота человека.
Справа сидит молодая красавица и возражает.
Рассказывает, как она встает утром, принимает ванну, выпивает чашечку кофе, какие духи предпочитает, очень дорогие, какую одежду «от кутюр».
При этом девушка, чтобы вы знали, приехала на последнем «мерседесе», ее привез шофер, кроме того, мне шепнули, что она работает «по сопровождению», и один ее рабочий день стоит, как две моих месячных зарплаты.
По какой-то непонятной причине девушка «по сопровождению» согласилась сниматься бесплатно. Сидела она в мини юбке, да такой мини, что мы не знали, как ее посадить, чтобы все-таки было услышано содержание передачи. Говорила спокойно, убедительно…
А девушка «синий чулок» нервничала, и ей приходилась доказывать свою правоту.
Ну, думаю, вот так и побеждает пустота этого мира в олицетворении нашей красавицы.
Снова, обратите внимание, те же мысли – свысока…
Снова – та же внутренняя ухмылка…
И снова я получаю урок.
Возвращаюсь с перерыва, смотрю, – сидит эта красавица, погруженная в книгу. «Какую же книгу мы читаем?» – думаю.
Присматриваюсь. Оказывается, это моя книга, оставил ее на столе, – «Шамати» («Услышанное»), книга каббалиста Бааль Сулама о внутренней работе человека. Все о том же, о работе со своим эгоизмом. Все время ношу ее в кармане, а тут оставил на столе.
Обращаюсь к девушке: «Простите, – говорю, – не думаю, что это вам интересно, есть тут еще всякие книжки. Вот, – говорю, – возьмите журнальчик». Подвигаю к ней журнальчик. А она поднимает на меня свои большие глаза. И как будто впервые видит.
Говорит, вдруг:
– Это «Шамати» Бааль Сулама. Моя любимая книжка. Я два года ее уже читаю.
Стою, обалдев… Спрашиваю:
– И понятно?!..
– Я все это чувствую, – говорит.
Что я мог ей ответить?! Что снова передо мной прокрутили тот же урок. Что снова сказали мне: «Никого ты, кроме себя, не видишь!»
Да, этот урок был посложнее и поглубже. Когда в абсолютно совершенную внешнюю форму (видели бы вы эту девушку!) вложили настоящее внутреннее содержание… А я не разглядел. Потому что снова, заранее, в мыслях, был выше.
Но на этом история «моих университетов» не заканчивается.
…Проходят еще пять лет.
Я на нашем, каббалистическом конгрессе.
И вот, сижу я в кругу своих товарищей, делаю все усилия услышать их, выйти с ними на настоящую связь… И вдруг, ловлю себя на мысли: «Я знаю все, о чем они скажут…» Одна мысль – и все разрушено!.. Я уже над ними. Я уже слышу только себя. Но вдруг начинает говорить белесый, невзрачный парнишка, грустный такой, о котором я раньше подумал: «Ну, что нового он мне скажет?»
И я ощущаю просто… ну, просто ПОЗОР!..
За себя. За мысль эту свою!
Он разрушает мое бетонное сердце.
Столько силы в его словах, столько открытости, столько желания, чтобы мы прямо сейчас, здесь, почувствовали, что такое… возлюбить ближнего. Не на словах, на деле.
Никаких штампов, никакой литературщины, дешевой философии, человек говорит из сердца. Не боясь, раскрывает его и кладет перед нами.
А вот и второй мой товарищ говорит, и тоже – какая сила! И третий!
И я чувствую, как же я мал по сравнению с ними…
Как они велики, эти ребята! Как они искренни!
Я слышу их. Я их чувствую. И понимаю – не на словах, что такое – одно сердце, одно дыхание…
Понимаю.
Я уже другой…
Комментариев нет:
Отправить комментарий