Почему взрослые грустят, когда читают «Маленького принца»

«Маленький принц» — самое знаменитое произведение Антуана де Сент-Экзюпери. Даже тем, кто пока не открыл его для себя, известно, что «хорошо там, где нас нет» и «мы в ответе за тех, кого приручили». Поклонники творчества французского писателя бережно хранят любимую с детства книгу и с большим трудом соглашаются кому-либо дать почитать ее даже на короткое время. Что же в ней особенного? Малышам нравятся яркие авторские иллюстрации, детям постарше книга помогает понять странный мир взрослых, а сами взрослые, перечитывая сказку о звездном мальчике, частенько плачут, не всегда понимая, почему.

Антуан де Сент-ЭкзюпериМаленький принц (рис. автора)

В самом деле, мы же с вами люди серьезные! Неужели нам так по-детски жаль главного героя, который не может просто взять и улететь на свою планету? Или мы никак не можем согласиться с тем, что для этого ему необходимо пройти через страх и страдания? Но тогда логичнее было бы разозлиться на автора и тут же захлопнуть книгу, а не сидеть над ней с печальным видом снова и снова.

«Все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит»

Сам текст сказки-притчи о Маленьком принце поначалу кажется невероятно простым, но присмотревшись, можно заметить, что он полон глубоких и важных символов. А если верить психологам, то чаще всего мы не можем объяснить себе причину наших слез тогда, когда кто-то сумел затронуть нечто, лежащее в недрах нашей души. Лучше всех это получается у того, кто умеет подобрать ключик к нашему внутреннему ребенку. И Экзюпери, сохранивший связь с «маленьким другом [...] в своем сердце», оказывается способен на это.

Образу «внутреннего ребенка» в мировой культуре уже более двух тысяч лет, и было бы странно, если бы эту концепцию не взяли на вооружение практикующие психологи и психотерапевты. Многие из них считают эту часть «Истинным Я», утверждая, что именно в ней отражено то, какие мы есть на самом деле.

«Одни только дети знают, чего ищут»

Основатель трансактного анализа Эрик Берн называл «Ребенком» ту часть нашей личности, которая отвечает за творчество, интуицию, искренние чувства и подлинные желания. А Карл Густав Юнг и его последователи выделяли среди прочих такие архетипы, как Божественное Дитя, Самость и Инфантильная Тень. Именно Божественному Дитя (или Пуэру) мы обязаны появлением в нашей жизни удовольствия, игры и легкомыслия. Это символ надежды на будущее, вечной молодости и обновления жизни.

Маленький принц из повести Экзюпери, с легкой руки ближайшей коллеги Юнга Марии-Луизы фон Франц, стал одним из главных образов в литературе XX века, вобравших в себя многие черты Пуэра. Этот внутренний ребенок персонажа-летчика (а, возможно, и самого автора) — и есть тот самый колодец в пустыне отчаяния, который герой находит перед починкой самолета. И этот источник жизни (или психической энергии) писатель видит именно в детском, непосредственном и немного наивном взгляде на жизнь!

«Знаешь, отчего хороша пустыня? — сказал он. — Где-то в ней скрываются родники...»

Наверное, у каждого, кому посчастливилось избежать тяжелейших психологических травм, детство было полным любознательности и радости, того смеха, который отличает Маленького принца от взрослых! Именно детская непосредственность позволяет видеть барашка сквозь стенки нарисованного ящика, именно по ней тоскует в своей повести Антуан де Сент-Экзюпери. И мы тоскуем вместе с ним, вспоминая о связи со своим внутренним ребенком. И если мы действительно повзрослели и ядро нашей личности сформировалось гармонично, то мы отпускаем эту историю, потому что грусть наша светла.

Но что же происходит с теми, чье детство не было столь безоблачным? Что, если в нем случилось что-то непоправимое, ранившее нас? Тогда светлая грусть сменяется самой настоящей душевной болью, как если бы кто-то неосторожно коснулся еще незажившей раны. Больше всего история дружбы летчика и мальчика со звезды, вероятно, задевает тех, у кого внутри тоже есть «потухший вулкан».

«...Он еще более хрупок, чем кажется. Светильники надо беречь: порыв ветра может их погасить»

Когда наше детство переполняется виной, обидой и отчаянием, это ранит нас. И «раненый ребенок» продолжает жить в душе взрослого, если он хранит под замком свои детские слезы и разочарования, не зная, что делать с этими травмирующими воспоминаниями. Такой человек, по мнению трансактных аналитиков, чаще слушает своего внутреннего Родителя, заставляющего вести себя «как положено», а не Взрослого, знающего какой поступок будет целесообразным в конкретной ситуации. Психоаналитики же юнгианского толка в этом случае говорят о слиянии Самости с Инфантильной Тенью, то есть, ядра личности с теми детскими чертами, которые мы отвергаем и стараемся не проявлять во взрослой жизни.

Главная трагедия Маленького принца совсем не в его ссоре и расставании с Розой (юнгианец сказал бы: «с Анимой»), а в том, что он так и не принял помощи взрослого (летчика), не осознал конфликта между дружбой с Лисом и чувствами к Розе. Воплотившись на планете людей, он на ней не прижился, и ему пришлось вернуться из внешнего мира в мир внутренний — на свой маленький астероид. Что же касается летчика, то он так и не сумел воссоединиться с Самостью, вместо этого слившись с теневой частью Божественного Младенца (возможно, эта проблема мучила и самого Экзюпери, страдавшего от депрессии в последние годы жизни). Иными словами, весь трагизм дружбы летчика и звездного мальчика заключается в том, что они приручили друг друга, но не смогли остаться в этом союзе самостоятельными и ответственными друг за друга.

«И все же понемногу я утешился. То есть не совсем... Но я знаю: он возвратился на свою планетку, ведь, когда рассвело, я не нашел на песке его тела. Не такое уж оно было тяжелое. А по ночам я люблю слушать звезды. Словно пятьсот миллионов бубенцов...»

Повесть Экзюпери настолько вписывается в юнгианский подход к психотерапии, что в тексте появляются и Тень, и негативная часть Божественного Младенца, называемая Инфантильной Тенью. Первый архетип воспроизводит Змей, предлагающий Маленькому принцу смерть как последнее средство ухода от жестокой реальности. А второй — раскрывается через образ Лентяя, того самого мальчика, планету которого из-за его легкомысленности (!) разорвали корнями баобабы.

Как это ни печально, но самым уязвимым местом в душе Маленького принца, а к концу повести и летчика, остается тот самый астероид Б-612, где чужеродный земной барашек может съесть как баобабы, так и Розу. Ни в страданиях от капризов Розы-Анимы, ни в дружбе с Лисом, ни в путешествиях по другим планетам вечно юный герой так и не повзрослел.

А ведь ситуация не была такой уж безнадежной. Каждый из жителей астероидов словно предлагал Маленькому принцу возможный сценарий взрослой жизни. И если способы преодоления внутреннего конфликта по моделям Короля, Честолюбца, Пьяницы и Дельца отвергаются главным героем по причине их пустоты (юнгианец бы счел их выражением губительной для личности Пустой Персоны), то вполне симпатичные ему Фонарщик и Географ, кажется, пополняют список «непонятливых взрослых» просто по инерции. Фонарщик, хоть и выглядит смешным в мире, где время «ускорилось», но все-таки верен своему слову и делу, а книги Географа, будь он не один на своей планете, могли бы помочь сориентироваться и на Земле, и даже в пустыне.

«У каждого человека свои звезды. Одним — тем, кто странствует, — они указывают путь. Для других это просто маленькие огоньки. Для ученых они как задача, которую надо решить. Для моего дельца они — золото. Но для всех этих людей звезды немые. А у тебя будут совсем особенные звезды...»

Память о трагической судьбе Антуана де Сент-Экзюпери, в каком-то смысле предсказавшем свою раннюю смерть (недаром цифры в названии астероида Маленького принца совпадают с номером первого самолета автора, а в самый грустный свой день персонаж наблюдает 44 заката — по числу лет, прожитых писателем), дает всем «раненым детям» возможность попробовать не идти путем летчика след в след. И если кому-то захочется выбраться из собственной эмоциональной «пустыни», то ему придется вникнуть в одно из противоречий, перед которым оказался бессилен автор книги.

«Вот мой секрет, он очень прост: зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь»

Контакт с внутренним ребенком хоть и дает много сил для творчества и повседневных забот, но таит в себе опасность слияния ядра личности с этим архетипом. «Вечный ребенок» никогда не повзрослеет, не обретет полноценной связи с реальностью, столь необходимой для счастливой земной жизни. А все потому, что даже у самого жизнерадостного и светлого Пуэра всегда есть Тень, которая жестока по отношению к другим людям и не чувствительна к «баобабам» страхов и комплексов, представляющих серьезную угрозу для личности. Это не значит, что остается только жить в отчаянии или вечно избегать внутренних конфликтов. Гораздо лучше каждый раз, обнаруживая маленькие ростки баобабов, стараться «привести в порядок» и свою планету, и себя самого.