Феномен цыганских надгробий (фотогалерея)

14.10.2018 | Фото

Витальные, полные радости жизни цыганские надгробия до сих пор вызывают у многих жителей постСССР недоумение или даже неприятие. В основе же оформлений этих надгробий лежит верность дохристианским и доисламским традициям - культ предков и радости загробной жизни. Прах их родственников исчезнуть не может - отсюда похороны в могилах, уложенных кирпичом, а также витальные надгробья. Эти надгробья - в нашей фотогалерее.

О жизни цыган, североиндийском племени, в Европе написано много. Вот, по ссылке, интересный рассказ, как до XV века цыгане были бродячими ремесленниками, в основном кузнецами, но мощные гонения почти по всей Европе (кроме Испании, Османской и Российской империи) сделали их нацией-изгоем.

Изучение традиций цыган из-за неприятия чужаков и отсутствия письменной культуры началось поздно, с конца XIX века. Одна из интересных традиций - это похоронный обряд. Отношение у этого народа к смерти своеобразное - это одновременно и боязнь, практически отвращение к "грязному" процессу умирания и при этом крайнее почитание усопших. Казалось бы, это невозможно, но этот народ соединил вместе две этих противоположности. Тело покойного это– часть культа предков, поэтому похороны у цыган традиционно богатые, иногда дети несколько лет копят средства на похороны родителей, которые в ту пору ещё живы и здоровы. Обязателен и памятник из дорогого камня с портретом усопшего во весь рост.

Вещи умершего считаются нечистыми, поэтому их спускают под землю вместе с телом покойного. По тому, какие вещи лежат в могиле, судят о богатстве ушедшего в мир иной. Иногда родственники даже докупают и кладут в могилу новые вещи, которых никогда при жизни у покойника не было. Причем они расставляются, как в комнате, чтобы все видели, как хорошо жил усопший. Это чем-то напоминает погребение древнеегипетских фараонов.

Похороны у цыган обычно вызывали большое удивление у представителей другой культуры. Вот как в одном из своих рассказов описывал в 1970-е годы цыганские поминки писатель Владимир Войнович:

Как-то утром я вышел из нашего домика и увидел странную картину. Белая лошадь, погоняемая цыганским подростком, носилась кругами по пустырю, таща за собой телегу с чем-то белым, похожим на гроб.

Подросток весело крутил кнутом, видимо, развлекался. Подивившись этому представлению, я ушёл на пляж, а когда вернулся, увидел, что на пустыре кипит работа. Цыгане навезли доски и сначала сколотили настил, потом натянули поверх настила палатку, большую, на несколько сот человек, и протянули туда электричество. Вечером в палатке собрался народ, и духовой оркестр (как я узнал потом, заказанный и привезённый из Риги) грянул советские песни и марши. "Катюша", "Смуглянка-молдаванка", "Синенький скромный платочек". Мне стало любопытно, что бы это значило, я взял с собой Пашу, мы подошли к палатке и заглянули внутрь. Ярко светили под потолком свисавшие одна за другой голые лампочки. Два ряда длинных столов ломились от выпивки и закуски. Цыгане в хороших костюмах и галстуках и цыганки в ярких шелках - одни сидели за столами, а другие между столами кружились в вальсе, потом пустились в пляс. Наше появление в дверях было замечено. Я видел, что кто-то кому-то что-то сказал и показал на меня кивком головы. Тут же появилась старая цыганка в цветастом платье, держа в одной руке стакан водки, в другой - солёный огурец.

- Дорогой, выпьешь с нами? - обратилась она ко мне.

Протянула мне водку и огурец.

- Извини, что не приглашаю в палатку, места нет.

- Ладно, - пришлось мне согласиться. - А что вы празднуете? За что я должен выпить?

- Выпей за упокой, - сказала она. - У нас девочка умерла. Тринадцать лет. Мы её провожаем".

А это, в наши дни, описание священником Александром Дьяченко цыганских похорон:

"Мы подошли к могиле, а вернее к склепу. Цыгане хоронят своих покойниках не так, как остальные. Они выкладывают могилу изнутри кирпичом, ставят в неё гроб и сверху кладут бетонную плиту. В склеп вместе с останками усопшего могут, словно в древнем Египте, класть какие-то вещи, ковры, бутылки с вином.

Гроб поставили на возвышение, вдова стоит на коленях и продолжает вопить душераздирающим криком: - Кормилец, на кого ты нас оставил?!

Наклоняюсь к женщине и тихонько спрашиваю: - Ты ещё долго? Мне бы послужить. Крик на мгновение прекращается, и я слышу в ответ: "Ещё минуты полторы". Ладно, подождём.

Крик оборвался так же внезапно, как и начался. Вдова быстро и по-деловому уложила в гроб несколько свёртков. В одном, как мне показалось по форме, было спиртное, а что в других, я так и не разобрал".

Похороны у этого народа весёлые, и больше похожи на день рождения или свадьбу. Гости пляшут, поют и радуются, чтобы покойный ушёл в мир без слез, нужды и страданий. Очень часто на погребение родственники приглашают оркестр, но вместо траурных похоронных маршей исполняются народные мелодии (эти мелодии как раз и описывает Владимир Войнович). Поминки иногда продолжаются два-три дня и тоже не похожи на скорбное зрелище – те же песни, пляски и музыка. Иногда родственники остаются ещё на четвертый день.

И ещё важная деталь. Могила и надгробие - это единственное "стационарное имущество" у кочевника-цыгана. И, как говорят, цыгане, это их единственный настоящий дом, в который переселяются только после смерти.