Одними из главных «героев» авиашоу, устроенном ВВС Израиля ко Дню Независимости, стали новейшие F-35. За эти самые дорогие в мире боевые самолеты (по разным оценкам, около 100 млн. долларов за каждый) Израиль платит из средств американской военной помощи. Глядя на эти футуристические боевые машины, мы вспомним о временах, когда за новейшие истребители не платили: их… угоняли агенты «Моссада».
Вначале было слово. Точнее, несколько неосторожно оброненных слов – из тех, за которые потом приходится платить «по полной программе». Если верить ходящей среди ветеранов израильской разведки легенде, в середине 1960-х годов тогдашний глава «Моссада» Меир Амит любил примерно раз в две недели завтракать в каком-нибудь кафе с главнокомандующим ВВС Эзером Вейцманом.
История Меира Амита во многом предвосхищает историю другого главы этой спецслужбы Меира Дагана. Так же, как спустя почти четыре десятилетия Даган, Амит пришел в «Моссад» из армии и чувствовал себя на новом посту чужаком.
Его предшественник, поистине легендарный Исер Харел не упускал случая, чтобы публично или в кулуарах упрекнуть Амита в непрофессионализме, принятии неверных решений, провале операций и прочих грехах.
Его новые подчиненные относились к нему с иронией. И лишь в кругу старых друзей по армейской службе бывший командир элитной бригады «Голани» и начальник оперативного отдела генштаба Меир Амит позволял себе расслабиться и отдохнуть душой.
Вот почему для него были так важны эти завтраки со старым приятелем Эзером Вейцманом, во время которых они обсуждали происходящее в стране и за ее пределами, пытались спрогнозировать дальнейшее развитие событий и корректировали свои планы.
Во время одного из таких завтраков, гласит легенда, расчувствовавшийся Меир Амит спросил у старого боевого друга, что он может сделать как глава «Моссада» для него лично и для израильской армии в целом?
— Добудь мне МИГ-21! – ответил Вейцман, ловя Амита на слове. – Целенький, новый МИГ-21, чтобы парни могли его освоить!
— Ты что, свихнулся?! — засмеялся Амит. – Каким образом можно достать целый самолет?! Это просто невозможно!
Но Вейцман, оказывается, и не думал шутить.
— Да, это невозможно, — согласился он. – Но нам нужен Миг-21, и ты, Меир, нам его достанешь.
Надо заметить, что речь шла о чем-то большем, чем просто о самолете. По своим тактико-техническим характеристикам советский Миг-21 на тот момент был, вне сомнения, лучшим истребителем в мире.
Само его создание давало СССР и его союзникам серьезное преимущество в воздухе, и потому в НАТО были крайне заинтересованы заполучить эту «русскую новинку» или хотя бы ее чертежи – чтобы проверить на практике, насколько правдивы утверждения о необычайной маневренности и других преимуществах этой машины.
И, разумеется, чтобы «позаимствовать» некоторые технические новшества. Однако все попытки западных спецслужб выполнить это задание своего командования так и остались безуспешными.
Появление же этих сверхновых самолетов на вооружении Ирака, Сирии и Египта означало изменение сложившегося на Ближнем Востоке баланса сил в пользу арабских стран. И если учесть, что все развитие событий в регионе явно шло к новой израильско-арабской войне, то можно понять, с каким воодушевлением осваивали советские Миги арабские летчики, и с какой тревогой следили за этим в Израиле.
Вот почему Эзер Вейцман отнюдь не шутил, когда говорил о том, что его парням необходимо освоить Миг-21 – только зная, на что действительно способен этот самолет и чего от него следует ожидать, они могли на равных противостоять в бою арабским пилотам, сидя в кабинах закупленных у Франции «Миражей».
И поняв, что Вейцман и в самом деле не шутит, Меир Амит всерьез задумался о том, каким образом Израиль может заполучить Миг-21?..
В поисках путей выполнения поставленной перед ним задачи Амит среди прочих обратился к тогдашнему представителю «Моссада» в Иране Яакову Нимроди, а тот, в свою очередь, как бы невзначай задал этот вопрос своему агенту в Ираке, местному еврею Йосефу Шемешу.
Каково же было его удивление, когда любитель красивой жизни, бабник и балагур Шемеш заявил, что знает, каким образом можно угнать Миг-21 из Ирака в Израиль.
Как выяснилось, у одной из любовниц Шемеша, иракской христианки, сестра была замужем за пилотом одного из недавно поставленных Багдаду Мигов этой модели.
Пилота звали Мунир Радфа, и в последнее время тот в разговорах за семейным столом не скрывал своего недовольства начальством.
Это признание командира сильно поколебало патриотизм Мунира Радфы. Еще один удар по патриотическим чувствам и самолюбию Радфы был нанесен, когда командование велело ему пересесть в старенький Миг-17 и на нем бомбить курдские деревни.
Большинство населения этих деревень составляли старики, женщины и дети, так как почти все мужчины находились на боевых позициях, и это задание вызвало у Радфы вполне понятный внутренний протест.
Зная все это, Йосеф Шемеш и взялся уговорить Радфу бежать вместе с семьей из Ирака, ну а в «Моссаде» уже должны были придумать, как сделать так, чтобы Радфа убежал из своей страны вместе с самолетом.
Почти год Шемеш осторожно внушал Радфе мысль, что ему нечего делать в Ираке, что в этой стране его уже ничего хорошего не ждет, в то время, как если он переберется на Запад и попросит там политическое убежище, перед ним могут открыться совершенно новые горизонты.
Когда Шемеш почувствовал, что Радфа начал созревать для побега, он предложил летчику свести его с нужными людьми, но встреча эта, разумеется, должна была произойти не в Ираке, а в какой-нибудь другой стране – например, в Греции.
Для того, чтобы Муниру Радфе разрешили на короткое время покинуть страну, Йосеф Шемеш придумал легенду, согласно которой Камила, жена Радфы, страдала неким особо тяжелым заболеванием мозга и нуждалась в консультации греческих специалистов. Но так как английским языком в их семье владел только Мунир Радфа, то он просто обязан был сопровождать жену в качестве переводчика в течение всего времени медицинских консультаций и обследования.
И эта выдумка сработала – вскоре супруги Радфа оказались в Афинах, где Камилу и в самом деле поместили в престижную клинику, а Мунир тем временем встретился с направленным в Грецию со специальной миссией начальником разведки израильских ВВС Зеэвом Лироном.
Будучи выходцем из Польши, Лирон представился Радфе польским летчиком и, одновременно, членом действующего в Польше антикоммунистического подполья.
Мунир Радфа в порыве откровенности поведал своему новому знакомому о пережитых им унижениях; о дискриминации христиан в Ираке; о том, как он бомбил курдские села и их мирных жителей…
Следующую встречу с иракским летчиком Лирон назначил в ресторане гостиницы, расположенной на одном из множества раскинувшихся вокруг Афины островков. Во время этого разговора Лирон напрямую спросил Мунира, как бы он отреагировал, если бы ему предложили покинуть Ирак на своем Миге-21 и взамен предоставили бы политическое убежище, да вдобавок заплатили бы столько, что этих денег хватило бы на всю оставшуюся жизнь?
— Но ведь это невозможно – угнать боевой самолет! Меня арестуют прежде, чем я попытаюсь это сделать! Да и какая страна согласится предоставить убежище угонщику такого самолета?! – воскликнул Радфа.
— Я знаю такую страну. Эта страна – Израиль. И, кстати, извини, что при знакомстве я тебе соврал: я не польский, а израильский летчик, — ответил Зеэв Лирон.
За столом воцарилось молчание. Мунир Радфа пытался осмыслить услышанное, но у него это никак не получалось.
— Я понимаю, что ты сейчас испытываешь. Что ж, давай вернемся к этому разговору завтра утром. А пока иди спать – мы сняли для тебя номер в этой гостинице, — сказал Лирон, и, оставив ключи от номера на столике, поспешил удалиться.
Существует, разумеется, и другая, более романтическая версия всей этой истории. Согласно этой версии (использованной затем создателями вышедшего в 1988 году американского фильма «Украсть небо») Йосеф Шемеш был не более, чем наводчиком: работая управляющим в семье богатых христиан-маронитов, он попросту указал резиденту «Моссада» на Радфу как потенциального перебежчика и потребовал за эту свою услугу немалые деньги.
Далее, на одной из светских вечеринок к Муниру Радфе подошла молодая красивая американка, которая, как уже догадался читатель, была агентом «Моссада».
Несмотря на то, что Радфа был женат, вскоре он потерял голову от любви к этой не только очаровательной, но и необычайно умной женщине.
Новый роман захватил его целиком. Радфа изливал любовнице душу, высказывал все свои обиды на начальство, говорил о том, как ему, христианину, омерзительно чувствовать себя военным преступником, убивающем мирных курдов. А та, в свою очередь, постепенно подталкивала Мунира Радфу к мысли о побеге.
Когда же она предложила любовнику отправиться с женой в Грецию для встречи с представителем иностранной разведки, Радфе стала окончательно ясно, что их встерча была неслучайной.
Это открытие глубоко ранило иракского пилота. Между любовниками произошел серьезный разговор, в ходе которого американка призналась, что действительно с самого начала выполняла задание. Но это, продолжила женщина, отнюдь не означает, что она просто искусная актриса – нет, она и в самом деле испытвает к Муниру глубокие чувства, и эти чувства остались бы неименными, даже если бы он ответил отказом на ее предложение.
Словом, все было как в старом добром рязановском «Служебном романе»: «Но я же тогда не знал, что полюблю Вас!»…
Но было это так или иначе, в любом случае все свелось к тому, что Мунир Радфа встретился с Зеэвом Лироном, а затем они оказались в небольшой гостинице на одном из греческих островов, где Лирон открылся Радфе, кто он на самом деле такой и дал ему ночь на размышление…
…Мы уже никогда не узнаем, о чем думал Мунир Радфа в ту судьбоносную для него ночь и какой ценой ему далось решение о побеге. Но то, что он не покинул гостиницу и на следующее утро сел за столик к Лирону, означало только одно: Радфа решил принять израильское предложение, и готов обсуждать план своего бегства.
О том, насколько все же в подавленном состоянии он находился, свидетельствует тот факт, что когда Лирон назвал сумму, которую Израиль готов заплатить за угон Мига-21 (по некоторым сведениям, это был миллион долларов), Радфа немедленно согласился, хотя Меир Амит разрешил Лирону торговаться и при необходимости увеличить эту сумму ровно вдвое.
Из Афин Лирон и Радфа направились в Рим – чтобы, как объяснил Лирон, обсудить там детали операции. Это была правда, но не вся правда – и в «Моссаде», и ВВС хотели поближе присмотреться к Радфе. С этой целью в Рим вскоре вылетели один из ведущих аналитиков штаба израильских ВВС Иегуда Порат и сам глава «Моссада» Меир Амит.
Если первый познакомился с Радфом лично, то второй наблюдал за ним со стороны, играя роль случайного посетителя кафе, в котором вели переговоры Лирон, Порат и Радфа. На Амита потенциальный перебежчик произвел хорошее впечатление, и он впервые по-настоящему поверил, что операция с угоном Мига и в самом деле может удаться.
Именно в тот день Муниру Радфе была дана кодовая кличка «Яалом» («Алмаз»). И именно в тот день Меир Амит назначил Рехавию Варди ответственным за разработку и осуществление операции по угону иракского самолета и вывозу супруги Радфы и всей ее семьи из страны, чтобы ни один из них не пострадал бы за побег своего родственника.
Тогда же было решено, что для того, чтобы избегнуть подозрений, из Рима Радфа вместе с Зеэвом Лироном вернется в Афины и оттуда они оба вылетят в Тель-Авив рейсом израильской авиакомпании «Эль-Аль».
В Израиле Мунир Радфа должен был ознакомиться со всеми подробностями спланированной «Моссадом» и ВВС операцией и – самое главное – изучить маршрут своего будущего побега.
На этом этапе в операции и возникла первая заминка. Радфа и Лирон должны были сесть в самолет по отдельности, делая вид, что они не знакомы. Когда, усевшись в свое кресло, Зеэв Лирон обнаружил, что Радфы в самолете нет, он забеспокоился. Когда же прошло еще пять, затем десять, а потом и пятнадцать минут, а Мунир Радфа все не появлялся, Лирона охватила паника.
Он понял, что операция провалилась, так и не дойдя до своей окончательной стадии. О причинах провала ему оставалось только гадать – Радфа мог быть как арестован иракской контрразведкой, так и добровольно сдаться в ее руки. Но и тот, и другой вариант означал, что об угоне Мига-21 Израиль может забыть – отныне все пилоты этих самолетов во всех арабских странах будут находиться под усиленным наблюдением.
В этот момент в салон самолета в сопровождении стюардессы вошел Мунир Радфа. Оказывается, от волнения он по ошибке поначалу сел в самолет, направлявшийся в Каир. Обнаружив одного лишнего пассажира, египетские стюардессы стали вновь проверять билеты, и в итоге Радфа, тоже уже начавший изрядно нервничать, был взят под руки и препровожден на израильский рейс.
В Тель-Авиве Радфа пробыл всего один день. Его, разумеется, повели в один из лучших ресторанов города, немного покатали по его улицам; но большую часть времени гость из Ирака бы занят изучением маршрута, по которому ему предстояло лететь на Миге-21 из Ирака в Израиль, практической отработкой этого полета на тренажере, а также заучиванием шифра для переписки.
Сигналом к тому, что у израильской стороны все готово, и пришло время побега, должна была стать трансляция по израильскому радио на арабском языке популярной в те дни в арабских странах песни «Послезавтра, послезавтра…»
В дни этой подготовки Радфа был поражен тем, как много знали израильтяне о происходящем в Ираке – им было не только известно точное месторасположение его авиабазы, но и имена всех ее офицеров, советских инструкторов, расписание учебных и боевых полетов…
Инструктировал Мунира Радфа лично тогдашний командующий ВВС Израиля Мордехай Ход, сменивший на этом посту Эзера Вейцмана. Лететь Радфа должен был по зигзагообразной траектории, чтобы сбить с толку иракские и иордланские радары.
— Я хочу, чтобы вы понимали, насколько опасно то, что вы собираетесь сделать. После того, как вый сойдете с обычной траектории полета,у вас уже не будет пути назад. На ваш перехват или уничтожение могут быть посланы самолеты. Важа жизнь будет зависеть исключительлно от вашего хладнокровия. Если у вас сдадут нервы – вы покойник, — сказал Ход.
— Не стоит так нервничать по поводу моих нервов. Я приведу вам самолет! – отшутился Радфа.
Из Израиля он вылетел с хорошим ощущением, что у него здесь и в самом деле есть друзья, которые сделают все, чтобы после побега он и его семья чувствовали себя в новой стране, как дома.
Сразу после его отъезда «Моссад» приступил к подготовке будущего убежища для родственников Радфы. В итоге, после долгих совещаний было решено сначала доставить их всех в Израиль, а затем уже помочь поселиться в США или той стране Европы, которую они выберут.
Тем временем Радфа тоже стал готовиться к прощанию с родиной, но сделал это весьма своеобразно: он стал продавать мебель из своего дома. Когда об этом сообщили Меир Амиту, тот схватился за сердце: это был как раз тот случай, когда жадность могла погубить фраера.
Заинтересуйся иракская контрразведка тем, с чего бы это военный летчик начал продавать мебель, начни она выяснять, что он делал в Афинах и куда летал из этого города – и все могло бы кончиться самым печальным образом.
К счастью, все обошлось, и 17 июля 1966 года Радфа отправил шифрованное письмо, в котором сообщал, что у него все готово к побегу, Миг-21 находится в его распоряжении, и теперь он ждет лишь сигнала из Тель-Авива.
При этом Радфа решил не рассказывать о своих планах никому, даже жене, и когда он сообщил супруге, что решил подарить ей и детям отдых в Европе, Камила была приятно удивлена.
В назначенный день она прибыла с двумя детьми в Амстердам, где их встретил Зеэв Лирон, и прямо из аэропорта отправился со своими гостями в Париж, на конспиративную квартиру «Моссада».
Уже поздно ночью, когда дети заснули, Лирон рассказал Камиле, что он – израильтянин; что ее муж решил бежать из Ирака в Израиль и туда же скоро отправится и она с детьми.
Когда до Камилы Радфы дошел смысл этих слов, с ней началась истерика. Поначалу она, разумеется, заявила, что не верит ни одному слову Лирона и потребовала выпустить ее с детьми из квартиры.
Затем, когда Зеэв Лирон представил ей доказательства, что все сказанное им – правда, Камила начала носиться по комнатам и кричать, что ее муж – изменник родины, что ее братья убьют его; что она требует дать ей возможность немедленно переговорить с Муниром, чтобы убедить его отказаться от этого рокового шага…
Эта истерика, дикие и крики и рыдания продолжались всю ночь, но на следующий день Камила успокоилась и без всякого сопротивления поднялась на борт самолета, следующего в Израиль.Остается лишь догадываться, использовал ли для этого Зеэв Лирон какие-то транквилизаторы, или нет.
Вылет Радфы был назначен на 14 августа 1966 года, и он действительно поднял в этот день Миг-21 в воздух, но вскоре вынужден был вернуться на аэродром из-за неполадки в электросистеме. Неполадка, как потом выяснилось, была пустяковой, и Радфа вполне мог бы долететь с ней до Израиля, но он не пожелал рисковать.
Спустя два дня, 16 августа Радфа сообщил своему командованию, что хочет совершить тренировочный полет на МИГе. Обычно даже для такого полета требовалось разрешение одного из советских инструкторов, но последние держались с иракцами крайне высокомерно, отнлошения с «русскими» у командования базы были напряженные, и потмоу запроса на разрешение не последовало.
В 6.55 утра Мунир Радфа поднял Миг-21 в воздух. Затем он направил его по оговоренному маршруту- сначала по направлению к Багдаду, а затем резко развернул машину в сторону Турции, ПВО которой уже были предупреждены о возможном нарушителе границы и беспрепятственно пропустили его через свое воздушное пространство.
Разумеется, уход Мига в сторону границы заметили. Командование начало требовать от беглеца срочно вернуться на базу, угрожая в проитвном случае открыть по нему огонь, на Радфа просто отключил радио.
Когда же в Ираке окончательно поняли, что Радфа не реагирует на призывы к нему вернуться, пытаться его перехватить было уже поздно.
В 8.00 иракский Миг-21 пересек израильскую границу и приветственно помахал крыльями встречающим его израильским истребителям. Напряжение в штабе ВВС в эти мгновения достигло предела.
И Вейцман, ставший начальником оперативного управления генштаба, и Ход, и Амит вдруг поняли, в какую опасную игру они играли все это время: а что если под маской перебежчика скрывался фанатик-террорист, решивший таким путем проникнуть в Израиль и направить самолет в какое-нибудь здание?
Вероятность такого развития событий была крайне мала, но она существовала, и Вейцман отдал команду летчикам не спускать глаз с гостя и быть в любой момент готовыми его уничтожить.
«Гость снижает скорость и идет на посадку, продолжая подавать дружественные сигналы», — сообщил тем временем командир сопровождающей Миг-21 эскадрильи Ран Пикер.
Еще несколько секунд – и шасси Мига-21, лучшего военного самолета того времени, коснулись взлетной полосы военного аэродрома в Хацоре, который сразу же огласился восторженными криками.
Это было немыслимо, нереально, невозможно, но это произошло – у Израиля появился свой, целехонький и почти новый Миг-21.
Сразу после приземления Мунира Радфу повезли в дом командующего базой ВВС в Хацоре, где в его честь был накрыт щедрый стол.
Настроение у всех собравшихся было праздничное, каждый норовил пожать гостю руку и поднять в честь него бокал, но сам Мунир сидел за столом с каменным лицом, и за все время не проронил ни слова.
До него как будто только сейчас дошло, что же он сделал, что обратной дороги для него нет, и не исключено, что тогда он впервые пожалел о сделанном им выборе. Когда Радфе сообщили, что его жена и дети как раз сейчас подлетают к Израилю, а пока руководству страны хотелось бы, чтобы он выступил на пресс-конференции и рассказал всему миру о мотивах своего поступка, Радфа только молча кивнул.
Правда, на встрече с журналистами он оживился, довольно горячо стал рассказывать о военных преступлениях, которое правительство Ирака совершает против курдов; о дискриминации живущих в стране христиан, но как только пресс-конференция закончилась, снова ушел в себя.
Сразу после ее окончания к нему подошел Меир Амит.
— Господин Радфа! — сказал он. – Поверьте, мы очень высоко ценим то, что вы сделали для нашей страны, и приложим все усилия не только для того, чтобы вы ни в чем не чувствовали недостатка, но чтобы и для вас, и для вашей семьи Израиль стал настоящим домом.
Мы понимаем, что вы прошли через психологическую травму и постараемся, чтобы она зажила как можно быстрее.
Спустя еще несколько дней в Израиль прибыли старший брат Камилы Радфы и ее сестра со своим любовником Йосефом Шемешем. Для брата Камилы, офицера иракской армии, все случившееся стало настоящим потрясением.
Едва поняв, где он находится, он обрушился с угрозами и проклятиями на сестру и ее мужа, заявил, что за свою измену они оба заслуживают смертной казни, а затем потребовал выпустить его из Израиля.
Эта просьба была, разумеется, выполнена, и дальнейшая судьба этого человека неизвестна.
Тем временем израильские летчики готовились осваивать доставленный им подарок. Первым, кому решили доверить управление Мигом-21, стал Дан Шапира. Шапира приехал в гостиницу в Герцлии, где поселили семью Мунира Радфы, и летчики познакомились.
На следующий день они вместе поехали на базу ВВС в Хацоре, и Шапира попросил Радфу объяснить ему назначение кнопок на панели управления.
— Все понятно! – кивнул, выслушав эти объяснения, Шапира. – Ладно, теперь вылезай – мне надо лететь.
— Как это лететь?! – изумился Радфа. – Ты же совсем не знаком с машиной! Чтобы научиться ею управлять, нужно пройти специальный курс.
— Не бзди, парень, перед тобой, профессионал. Как-нибудь справлюсь! – ответил Шапира, но Радфа стал настаивать на том, чтобы во время этого первого полета он мог находиться на постоянной связи с пилотом, и эта его просьба была удовлетворена.
Когда Дан Шапира, выполнив на Миге-21 фигуры высшего пилотажа, благополучно приземлился первым, кто подошел к нему, чтобы пожать руку и поздравить с освоением новой техники был Эзер Вейцман.
— Только не сильно задирай нос, и положь машину на место! – сказал Вейцман, хлопая Дана по плечу.
Вслед за Вейцманом к Шапира подошел командующий ВВС Мота Ход и другие летчики. Мунир Радфа все это время стоял в стороне, терпеливо дожидаясь, когда же закончится весь этот поток поздравлений и восторгов. Наконец, когда Дан Шапира остался один, Радфа подошел к нему, обнял и… вдруг заплакал.
— Я все понял, — сказал он. – Если у вас есть еще такие пилоты, как ты, у арабов нет никаких шансов вас победить!
Вскоре и остальные израильские летчики стали совершать полеты на Миг-21. Они на собственном опыте убедились, что это и в самом деле была замечательная машина – с куда большим потолком высоты, чем у современных ему французских и американских самолетов, куда более маневренная и вообще обладающая множеством других достоинств.
Но одновременно они учились и противостоять этим машинам в воздухе, обращать во время боя достоинства Мига в недостатки, а недостатки «Миражей» — наоборот, в их достоинства.
Так что когда в июне 1967 года грянула Шестидневная война сирийским и египетским летчикам оказалось просто нечего противопоставить израильтянам; зачастую они в своих высокоманевренных Мигов-21 смотрелись при встрече с противником откровенно жалко.
Господство Израиля в воздухе в ту войну было полным и безоговорочным, и это в значительной степени обусловило его победу.
Не меньший интерес испытывали к Мигу-21 и американцы. Как только им стало известно, что Израиль сумел заполучить этот самолет, они немедленно направили в Иерусалим письмо с просьбой разрешить специальной делегации американских пилотов, инженеров и техников ознакомиться с советским истребителем.
И, разумеется, эта просьба была удовлетворена, но, само собой, не даром, а в обмен на некую секретную информацию, в том числе и подробные сведения о ракетах Сам-2.
СССР, разумеется, выразил свое возмущение угном Мига-21, и потребовал от Израиля вернуть его в целости и сохранности хозяевам.
Однако Израиль и не подумал как-то отреагировать на эту ноту протеста. Последнее, разумеется, отнюдь не способствовало улучшению израильско-советских отношений, которые с каждым месяцем становились все напряженнее.
Так завершилась эта история.
Меир Амит благодаря ей значительно повысил свое реноме как главы «Моссада», и после этой операции уже никто не выражал сомнений в его праве занимать этот пост.
Все, кто тем или иным образом был причастен к разработке и проведению операции по угону Мига-21, получили благодарности, повышения по службе и были так или иначе награждены.
Обладание Мигом-21, как уже было сказано, сыграло немалую роль в победе Израиля в Шестидневной войне.
А что же случилось дальше с главным героем этой истории, летчиком Муниром Радфой и его семьей? Увы, все происшедшее не принесло ей счастья.
Семью Радфа поселили в Тель-Авиве под видом беженцев из Ирана. Разумеется, Израиль выплатил угонщику Мига всю оговоренную сумму, а затем Радфа устроился пилотом «Дакоты», курсировавшей между Тель-Авивом и Синайским полуостровом.
Однако Камила Радфа так и не смирилась с поступком мужа, постоянно пребывала в депрессии и в 1969 году настояла на том, чтобы покинуть Израиль.
«Моссад» помог перебраться семье Радфа в одну из европейских стран, обеспечил всех ее членов новыми документами, купил для Радфов уютный двухэтажный дом и заодно попросил местную полицию и спецслужбы присматривать за всеми его обитателями, чтобы они не стали жертвами покушения.
В этом доме Камила и Мунир Радфа прожили почти двадцать лет, так и не обзаведясь кругом друзей и знакомых, и постоянно опасаясь, что их вот-вот обнаружат сотрудники иракской разведки.
Рассказывают, что уже после того, как он покинул Израиль, Мунир Радфа еще раз встретился с той самой американкой, которая, по одной из версий, и уговорила его на угон. Однако к тому времени они оба были другими людьми, некогда сжигавшее их чувство остыло, и повторять встречу ни одна из сторон не захотела.
Что касается Иосифа Шемеша, то его роль в деле побега Радфы так и не была раскрыта. Он не захотел переезжать в Израиль, и в итоге дожил в Ираке до глубокой старости, ведя вполне обеспеченную жизнь – не без помощи «Моссада», разумеется.
В августе 1998 года в доме уже давно находящегося на пенсии Меира Амита раздался телефонный звонок. На другом конце трубки была Камила Радфа — она позвонила, чтобы сообщить, что сегодня утром, вскоре после завтрака ее мужу вдруг стало плохо, и спустя несколько минут он скончался на руках у сына.
В тот же вечер у Амита собрались все участники той уже давней операции – чтобы отдать дань памяти Мунира Радфы. Да, безусловно, для большинства иракцев он был предателем родины, заслуживающим только презрения.
Однако с точки зрения Израиля и западного мира его побег был вызовом безжалостному диктаторскому режиму, дискриминирующему и уничтожающему собственных граждан.
Для того, чтобы решиться на такой поступок, требовались немалые смелость и мужество, и Мунир Радфа ими, безусловно, обладал.
Наконец, он, безусловно, оставил о себе светлую память в Израиле.
И заслужил, чтобы в день его смерти несколько старых, немало повидавших на своем веку евреев выпили за упокой его души.
Петр Люкимсон, «Детали»
Комментариев нет:
Отправить комментарий