"Холодная война" Павла Павликовского: все невысказанное о любви и об утрате
CURZON/ARTIFICIAL EYE
Удостоенная приза за лучшую режиссуру на Каннском фестивале 2018 года "Холодная война" польско-британского режиссера Павла Павликовского выходит на британские экраны. Вслед за "Идой", получившей в 2015 году Оскара за лучший фильм на иностранном языке, новая картина прочно поставила Павликовского в ряд самых интересных режиссеров мирового кино.
Как и "Ида", "Холодная война" погружена в мрачные серые будни послевоенной коммунистической Польши. Как и "Ида", она снята в стилизованном под документ черно-белом монохроме.
Как и "Ида", она пропитана музыкой, и, как и в "Иде", в ней насыщенный исторический политический контекст - фон для разворачивающихся на экране универсальных человеческих историй, историй любви, родины, эмиграции, семьи.
- Лондонский фестиваль: победил фильм о Польше и Холокосте
- "Оскар" за иностранный фильм - у "Иды", а не "Левиафана"
Большую часть своей жизни Павликовский жил и работал в Британии. "Ида" и "Холодная война" - первые его фильмы, сделанные в родной Польше и на родном польском языке.
И хотя оба они обращены в прошлое и обличают сталинизм, а "Ида" - еще и нацизм и его приспешников, оба вызывают прямые ассоциации с настроениями сегодняшней Польши.
Из-за обличения поляков, сотрудничавших с нацистами в уничтожении евреев, "Иду" провозгласили на родине режиссера антипольским фильмом.
В "Холодной войне" полякам не могут не бросаться в глаза параллели между коммунистической эрой и атмосферой нынешней Польши: антизападная, националистическая риторика, откровенная пропаганда в государственных медиа, разжигание "здорового народного духа" в противовес декадансу предательских элит - все это выглядит до боли знакомым.
Чтобы разобраться с тем, что представляет собой феномен Павла Павликовского и его последнего фильма, стоит взглянуть на него подробнее.
Воссоединение с Польшей
Павликовский - режиссер необычной судьбы. Он родился в Варшаве в 1957 году и помнит разгон демонстрации протеста против вторжения советских войск в Чехословакию, помнит, как семья боялась домработницы, когда выяснилось, что жених ее работает в службе госбезопасности, помнит, как все в панике перерывали мусорные ящики из опасения, что отец по неосторожности выбросил письмо, которое могло его скомпрометировать.
GETTY IMAGES
В 14 лет с матерью-балериной он приехал в Лондон, где до недавнего времени складывалась вся его кинематографическая карьера. Первые, еще документальные картины ("Москва-Петушки", "Путешествие с Достоевским", "Путешествие с Жириновским") были укоренены в его восточно-европейской (правда, не столько польской, сколько русско-советской) родословной. Да и в игровых лентах чисто британские ("Лето любви") и интернационально-западные ("Женщина из пятого округа") истории перемежались с более или менее восточно-европейскими сюжетами ("Стрингер", "Последнее пристанище").
В 2013 году, в возрасте 56 лет, Павликовский решил вернуться в Польшу. "Я не могу точно сформулировать причину, но, думаю, когда достигаешь определенного возраста, тебя все больше и больше тянет оглянуться назад", - говорит он. Он не знал, насколько постоянным будет его возвращение, но почувствовал "полное воссоединение с Польшей".
Некоторые образы в "Иде" основаны на фотографиях из семейного альбома Павликовских. Да и вся история главной героини в каком-то смысле перекликается с историей самого режиссера: как и она, он тоже уже взрослым человеком узнал о своих еврейских корнях.
"Холодная война" напрямую посвящена семейной истории Павликовского. Фильму предпослано посвящение: "Моим родителям".
Семейная история
Как и героев фильма, родителей Павликовского звали Виктор и Зула. Оба они умерли в 1989 году. Как и герои фильма, они провели 40 лет то воссоединяясь, то вновь расставаясь, и как у экранных Виктора и Зулы, эти встречи и расставания были обусловлены не столько личными причинами, сколько безжалостными обстоятельствами истории - Холодной войной, разделившей Европу на десятилетия непроницаемым "железным занавесом".
CURZON/ARTIFICIAL EYE
Фильм начинается в мрачном 1949 году. Виктор, музыкант, в котором угадываются джазовые корни, вынужден работать в фольклорном ансамбле - джаз в те годы в Польше, как и во всей Восточной Европе, был запрещенной, декадентской музыкой. Наряду с фольклором ансамблю приходится исполнять и идейно выдержанную социалистическую музыку - "Интернационал", "Кантату о Сталине". Виктора от всего этого мутит, но выбора у него нет. Единственная радость - вспыхнувшая любовь к молодой артистке ансамбля Зуле.
В 1952 году ансамбль оказывается на гастролях в Восточном Берлине. Стены еще нет, и хоть риск в случае поимки велик, но все же можно почти беспрепятственно уйти на Запад. Виктор напрасно ждет Зулу. Она не решается. Он уходит один. Так и начинается растянутая на десятилетия любовь с короткими мимолетными встречами: в Париже, в Югославии, опять в Париже, куда Зула приезжает уже как жена богатого итальянца, и где Виктор почти устраивает своей взбалмошной капризной возлюбленной успешную карьеру джазовой певицы.
CURZON/ ARTIFICIAL EYE
Но она опять уезжает в Польшу. Виктор, зная, что ему грозит, движимый необоримым чувством, едет за ней. "Политический риск здесь - ключ к романтической истории", - поясняет Павликовский мотивацию своего героя. Результат предсказуем - его, как предателя, арестовывают и сажают в лагерь. Теперь настала очередь Зулы помогать любимому. Ради этого она соглашается выйти замуж за всегда приударявшего за ней официального руководителя их ансамбля, ставшего теперь высокопоставленным чиновником.
CURZON/ ARTIFICIAL EYE
Выходит Виктор с изуродованной лагерем правой рукой. Играть он больше не может. Прошедшие через десятилетия любви и измены, встреч и разлук, страданий и счастья влюбленные вместе уходят в вечность.
Музыка
Фильм весь пропитан музыкой, она звучит не только за кадром, она не только равноправный участник и двигатель сюжета, через нее выражается исторический и политический контекст времени.
Через музыку мы узнаем и остающуюся за кадром биографию Виктора. Когда он импровизирует на рояле, побуждая Зулу петь, в его соло мы слышим тему I Loves You Porgy из гершвиновской "Порги и Бесс". Мы можем догадаться, что во время нацистской оккупации он играл полузапрещенный джаз в варшавских кафе, как это делал знаменитый польский композитор Витольд Лютославский.
ALEXANDER KAN
Фольклор, как таковой, его никогда не интересовал, и занимается он им - это очевидно - только как единственным средством для музыканта выжить, когда остальная любимая им музыка под запретом. Но когда под давлением начальства даже и фольклор начинает вытесняться в угоду "Кантате о Сталине", он понимает, что оставаться здесь больше невозможно - надо бежать на Запад.
Виктор и Зула знакомятся в фольклорном ансамбле "Мазурек". Название вымышленное, но прототип у "Мазурека" вполне реальный. Так называется существующий в Польше и по сей день ансамбль народной песни и танца "Мазовше". Меняющееся со временем отношение к нему режиссера - трансформация, очень характерная для выросшего в коммунистическом детстве и юности поколения.
"Мазовше" существовал сколько я себя помню, - вспоминает Павликовский. - Музыка эта бесконечно звучала по радио и телевидению, и деться от нее было некуда. Официальная народная музыка. Мы с друзьями ее ненавидели - мы слушали Kinks или Small Faces. Но когда я услышал "Мазовше" на концерте несколько лет назад, то был потрясен. Мелодии, голоса, танец, аранжировки - все было прекрасно и полно жизни. И ничего общего с нашим искусственным виртуальным миром и электронной культурой".
Пролог фильма - живая народная музыка, которую Виктор и мы вместе с ним слушаем в исполнении непрофессионалов, подлинных носителей народной культуры.
CURZON/ARTIFICIAL EYE
Павликовский, сам джазовый пианист-любитель, прослушал весь репертуар ансамбля и выбрал несколько тем, которые проходят через весь фильм. Популярную народную песню "Два сердечка" сначала мы слышим в исполнении девочки-крестьянки, потом именно ее поет Зула, когда Виктор впервые видит ее на прослушивании, а потом она превращается в джазовый французский шансон в исполнении уже опытной дивы Зулы.
В звучании парижского джаз-квинтета Виктора мы узнаем тему, которую слышали в прологе в исполнении старушки-крестьянки на педальном аккордеоне. А когда Виктор в отчаянии от очередной разлуки с Зулой пускается в безудержную спонтанную фортепианную импровизацию, то в ней мы слышим и "Два сердечка", и ненавистный "Интернационал". Все невысказанное о любви и об утрате, все то, что разделяет любимых, все это выражено в музыке.
Политика?
"И "Иду", и теперь "Холодную войну" я строил именно так, как хотел: оба фильма основаны на моей личной истории, оба они происходят в моей стране, они рассказывают о вещах, которые я знаю и которые прочувствовал", - говорит Павликовский.
Эти вещи можно назвать политикой. Такой подход проще всего. Но история здесь - всего лишь контекст, который помогает выразить нечто куда более универсальное.
Комментариев нет:
Отправить комментарий