О. Журавлева― 15.06, программа «Персонально ваш» к вашим услугам. Ее ведут Алексей Нарышкин и Ольга Журавлева.
А. Нарышкин― Добрый день!
О. Журавлева― Добрый день! И у нас практически в студии на связи блогер Анатолий Шарий. Здравствуйте, Анатолий!
А. Шарий― Здравствуйте!
А. Нарышкин― Здравствуйте! Мы сразу хотим вас спросить про Европу. Тем более, вы же там сейчас проживаете. Вот только что Борис Джонсон (мы сейчас слышали в новостях), бывший министр иностранных дел Великобритании, человек эпатажный, яркий, написал статейку в газете и сравнил наряд исламских женщин — бурку — с почтовыми ящиками. Еще сравнил их с грабителями. Теперь мусульмане обиделись, требуют извинений. Даже Тереза Мэй говорит, что, в общем, надо извиняться. Насколько дерзкое по европейским меркам заявление сделал Борис Джонсон?
Реклама 08
А. Шарий― По европейским меркам достаточно дерзкое — во всяком случае, для Старой Европы. Но по сути — я слышал вашу беседу, стал невольным свидетелем — он на самом деле сказал то, что у всех на устах, но все боятся это сказать. Боятся по тем или иным причинам. Мне вот намедни написали: «Ты не будешь оскорблять мусульман, потому что ты боишься». Почему-то представляют себе мусульманина — это, знаете, такой, с шашкой и в голове ничего. На самом деле нет. У меня есть уважение к чужой вере. Я жил с мусульманами (были практически братьями, ели из одной тарелки). Поэтому тут надо разделять.
Если женщина уже ходит в магазин… А они часто заходят в магазины, причем в достаточно дорогие — Louis Vuitton, Chanel. И вот она входит — у нее видны только глаза. А мне, к примеру, это некомфортно. Мне это не нравится. Дело в том, что можно сказать: «Ну, не нравится — так это твои личные проблемы». Это не мои проблемы! Потому что я родился в Европе, а она — нет. Поэтому когда мне начинают говорить, что это их традиция… Ну знаете, у африканских племен есть традиция ходить голыми, засунув член в какую-то палочку, к примеру. Если он так будет идти по центру Парижа (а я думаю, что скоро до этого дойдет) и будут говорить: «Не смей над ним насмехаться!» или даже «Не поворачивайся в его сторону, потому что у него так принято, и ты его таким образом оскорбляешь»...
Недавно была история об афганце, не помню скольких лет, который встречался (ну, спал) с 12-летней.
Если женщина уже ходит в магазин… А они часто заходят в магазины, причем в достаточно дорогие — Louis Vuitton, Chanel. И вот она входит — у нее видны только глаза. А мне, к примеру, это некомфортно. Мне это не нравится. Дело в том, что можно сказать: «Ну, не нравится — так это твои личные проблемы». Это не мои проблемы! Потому что я родился в Европе, а она — нет. Поэтому когда мне начинают говорить, что это их традиция… Ну знаете, у африканских племен есть традиция ходить голыми, засунув член в какую-то палочку, к примеру. Если он так будет идти по центру Парижа (а я думаю, что скоро до этого дойдет) и будут говорить: «Не смей над ним насмехаться!» или даже «Не поворачивайся в его сторону, потому что у него так принято, и ты его таким образом оскорбляешь»...
Недавно была история об афганце, не помню скольких лет, который встречался (ну, спал) с 12-летней.
А. Нарышкин― Тоже беженец.
А. Шарий― Да, беженец, мигрант — давайте называть не беженцами, а мигрантами. Небольшое отступление можно? Вчера смотрел новость о 2 украинцах, которые отправились в Израиль и лепят там какие-то пирожки. Они отправились нелегалами, чтобы заработать денег. Они там что-то лепили, лепили… Кинули в одно месте, кинули в другом. Они работают 12 часов в сутки. И вот в конце передачи рассказывается, что сейчас они находятся легально и подали заявление на убежище. Оба — киевляне, говорят на украинском языке. Кто их преследует? Я не знаю. Так всерьез говорят, что подали заявление на убежище и на самом деле всерьез рассчитывают его получить.
А. Нарышкин― Отличная история. Только я не совсем понял, к чему это. К тому, что из разных стран бегут в какие-то более надежные страны с лучшим уровнем жизни, выдумывая разные предлоги?
А. Шарий― Это лирическое отступление было к тому, что я уверен (мое личное мнение), что 8-9% от числа всех, кто сейчас двинули в Европу, являются настоящими беженцами. Остальные являются экономическими мигрантами. Я видел этих людей: фотографируются и показывают — там женщины сплошные, детки плачут… Знаете, это половозрелые здоровые ребята с айфонами. У них все нормально.
За пересечение, за то, чтобы переплыть и устроить эту махинацию с псевдоутоплением — вы знаете, как вообще это происходит? — они платят за это в среднем 7 тысяч долларов. Не думайте, что просто: я хочу убежать, села в лодку и поплыла. Нет, это целый бизнес! Так вот, что они делают: они отходят на специальном кораблике от берегов Африки — и их тут же спасают. Их тут же спасают неправительственные организации. Сразу же, в 50 км от берега Африки. И уже доставляют в Европу. А там за каждого спасенного, по моей информации, они получают деньги. По-моему, это даже абсолютно официальная история. Поэтому надо разделять мигрантов и беженцев.
Так вот этот мигрант, афганец, начал встречаться с 12-летней. Почему? Потому что у них так принято. И сейчас идет дискуссия о том, наказывать его или не наказывать; может быть, он такой тупорылый, что не смог понять, что находится уже в другом мире и здесь так не принято?
Знаете как: если людям что-то не нравится… Вот я смотрю, в Дании были протесты против запрета никаба. И опять европейские СМИ (те же Reuters) поместили фотографию, где полицейские обнимают, вдвоем рыдают… На самом деле другие фотографии они не поместили — как люди относятся к этим вещам, да еще на фоне терроризма. Я даже не знаю, кто передо мной — женщина или мужчина! Вы понимаете, в этом магазине Chanel я не в курсе, кто это.
Если их что-то не устраивает в Дании, это не значит, что все вокруг плохие. Это значит, что они прекрасно могут собрать манатки и отправиться в свой привычный мир, где они могут ходить в том, в чем им хочется. Допустим, я может быть, любил в Украине ходить в шароварах и с чубом.
За пересечение, за то, чтобы переплыть и устроить эту махинацию с псевдоутоплением — вы знаете, как вообще это происходит? — они платят за это в среднем 7 тысяч долларов. Не думайте, что просто: я хочу убежать, села в лодку и поплыла. Нет, это целый бизнес! Так вот, что они делают: они отходят на специальном кораблике от берегов Африки — и их тут же спасают. Их тут же спасают неправительственные организации. Сразу же, в 50 км от берега Африки. И уже доставляют в Европу. А там за каждого спасенного, по моей информации, они получают деньги. По-моему, это даже абсолютно официальная история. Поэтому надо разделять мигрантов и беженцев.
Так вот этот мигрант, афганец, начал встречаться с 12-летней. Почему? Потому что у них так принято. И сейчас идет дискуссия о том, наказывать его или не наказывать; может быть, он такой тупорылый, что не смог понять, что находится уже в другом мире и здесь так не принято?
Знаете как: если людям что-то не нравится… Вот я смотрю, в Дании были протесты против запрета никаба. И опять европейские СМИ (те же Reuters) поместили фотографию, где полицейские обнимают, вдвоем рыдают… На самом деле другие фотографии они не поместили — как люди относятся к этим вещам, да еще на фоне терроризма. Я даже не знаю, кто передо мной — женщина или мужчина! Вы понимаете, в этом магазине Chanel я не в курсе, кто это.
Если их что-то не устраивает в Дании, это не значит, что все вокруг плохие. Это значит, что они прекрасно могут собрать манатки и отправиться в свой привычный мир, где они могут ходить в том, в чем им хочется. Допустим, я может быть, любил в Украине ходить в шароварах и с чубом.
О. Журавлева― Горилку прихлебывать.
А. Шарий― Да, прямо на улице. Причем на самом деле в Украине на улице это не проблема — пить, там, пиво. А в Европе — проблема. Но я не буду говорить: «Эй, меня не устраивает то, что здесь у вас. Я хочу пить, потому что я из Украины». Нет, я принимаю условия Европы. Я считаю, это — самое главное. И в этом основная проблема вот этой псевдотолерантности. Начинают подстраиваться и в итоге дойдут-таки до того, что африканец будет ходить с той штучкой, вставленной в ту штучку, о которой я сказал.
А.Шарий: Колоссальное количество россиян и россиянок хотят тоже отвалить. И то же самое в УкраинеQТвитнуть
О. Журавлева― Насчет африканца я оставлю на вашей совести, потому что, насколько я понимаю, закрытое лицо, будь то никаб или мотоциклетный шлем, одинаково опасно. Потому что не видно, кто там.
А. Нарышкин― Или просто маска какая-то.
О. Журавлева― Да. А если человек абсолютно обнажен и беззащитен — тут немножко другой вопрос.
Анатолий, я хотела вас спросить: вы же настоящий беженец? Вам же угрожали. Вы-то подавали на убежище.
Анатолий, я хотела вас спросить: вы же настоящий беженец? Вам же угрожали. Вы-то подавали на убежище.
А. Шарий― Ну да. А как по-вашему?
О. Журавлева― Я просто говорю, вы ведь официально проходили эту процедуру? Вас признали преследуемым?
А. Шарий― Конечно. В мое время еще работало Дублинское соглашение. Оно сейчас не работает. Дублинское соглашение заключается в том, что если ты пересек границу одного безопасного государства, ты в том государстве должен запрашивать убежище. То, что происходит сейчас — это абсурд, абсолютно беззаконный и алогичный. Люди проходят множество границ. Они проходят Венгрию — не устраивает Венгрия, Словакия не устраивает… Вот Австрия, добрались до Австрии. Не устраивает Австрия — пошли в Германию.
Так не бывает. Или ты остаешься в той стране и за тебя несет ответственность страна, которая выдала тебе визу. Они все едут без виз — значит, первая страна, куда ты попал. Греция — значит Греция. Но с Грецией всегда были проблемы. Даже когда я был в суде, там решался определенный вопрос, они говорили: «Отправить в Грецию мы не можем». Я видел, что мои коллеги по убежищу приехали с греческими визами. Но в Грецию не отправляли, потому что там ужасающие условия. Люди там даже умирали в лагерях для беженцев. А остальные страны не считаются какими-то опасными. Если ты уже побывал в Венгрии, то ты не можешь идти дальше. Но они выбирают! Человек, которому надо спастись, не выбирает, куда ему поехать, где найти кусок пожирнее. Он едет туда, где просто может спастись, довольствуясь крышей и куском ржаного хлеба.
Так не бывает. Или ты остаешься в той стране и за тебя несет ответственность страна, которая выдала тебе визу. Они все едут без виз — значит, первая страна, куда ты попал. Греция — значит Греция. Но с Грецией всегда были проблемы. Даже когда я был в суде, там решался определенный вопрос, они говорили: «Отправить в Грецию мы не можем». Я видел, что мои коллеги по убежищу приехали с греческими визами. Но в Грецию не отправляли, потому что там ужасающие условия. Люди там даже умирали в лагерях для беженцев. А остальные страны не считаются какими-то опасными. Если ты уже побывал в Венгрии, то ты не можешь идти дальше. Но они выбирают! Человек, которому надо спастись, не выбирает, куда ему поехать, где найти кусок пожирнее. Он едет туда, где просто может спастись, довольствуясь крышей и куском ржаного хлеба.
А. Нарышкин― Я готов поставить вам диагноз, Анатолий: вы просто завидуете африканцам, афганцам, потому что они получили убежище по более простой процедуре, чем вы. И вы, наверное, просто расист.
А. Шарий― Это очень просто, действительно, сказать: «Ты расист». То же самое, когда я, допустим, глушу украинскую власть — «Ты работаешь на Кремль». Это из одной плоскости. Почему я расист? Вы знаете, у меня складывается впечатление, что очень скоро полиция не сможет находить преступника в Европе. Потому что в ориентировке нельзя будет писать, к примеру, «чернокожий». Нельзя такого писать! Просто «человек». Это просто человек 172 см, к примеру. Вот до чего мы дошли.
Конечно я завидую! Я вам больше скажу: очень сильно завидуют многие люди, украинцы, которые действительно приезжают с желанием работать. Многие приезжают с деньгами, им ничего не надо от государства — причем, от развитых государств. Они хотят там работать, у них есть деньги на аренду, они не хотят просить социалку. И они завидуют.
У меня есть подруга в Париже. Она приходит, в очереди. Она белая. Сначала пропустят всех людей, которые… Ну, они вообще не понимают ни по-французски, ни по-английски, ни по-какому. Такое впечатление, что они вообще по-человечески не разговаривают. Вот их пропускают первыми, а потом ее.
Можно сказать, что я расист, конечно. Можно закрыть рот, и в итоге мы дойдем до того, до чего уже дошел некий активист в Норвегии, если не ошибаюсь, когда его изнасиловал «черный брат», а он потом топил за него и просил: «Не отправляйте его назад в Сомали, ему там будет плохо». Вы понимаете, можно дойти до полного, абсолютного абсурда, когда изнасилована и убита немецкая девочка, а ее родители на ее похоронах собирают деньги на мигрантов. Это ненормально! Может быть, это какой-то флэшмоб, может быть, все сошли с ума. Но я говорю то, что есть. Если в моих словах кто-то попытается найти какой-то расизм, то он его там просто не найдет — я констатирую факт.
Конечно я завидую! Я вам больше скажу: очень сильно завидуют многие люди, украинцы, которые действительно приезжают с желанием работать. Многие приезжают с деньгами, им ничего не надо от государства — причем, от развитых государств. Они хотят там работать, у них есть деньги на аренду, они не хотят просить социалку. И они завидуют.
У меня есть подруга в Париже. Она приходит, в очереди. Она белая. Сначала пропустят всех людей, которые… Ну, они вообще не понимают ни по-французски, ни по-английски, ни по-какому. Такое впечатление, что они вообще по-человечески не разговаривают. Вот их пропускают первыми, а потом ее.
Можно сказать, что я расист, конечно. Можно закрыть рот, и в итоге мы дойдем до того, до чего уже дошел некий активист в Норвегии, если не ошибаюсь, когда его изнасиловал «черный брат», а он потом топил за него и просил: «Не отправляйте его назад в Сомали, ему там будет плохо». Вы понимаете, можно дойти до полного, абсолютного абсурда, когда изнасилована и убита немецкая девочка, а ее родители на ее похоронах собирают деньги на мигрантов. Это ненормально! Может быть, это какой-то флэшмоб, может быть, все сошли с ума. Но я говорю то, что есть. Если в моих словах кто-то попытается найти какой-то расизм, то он его там просто не найдет — я констатирую факт.
А. Нарышкин― А что плохого в том, что люди являются беженцами или экономическими мигрантами?
О. Журавлева― Почему это стыдно?
А.Шарий:Отдельным чиновникам выгодны потоки беженцев,им важно сейчас набить свои карманыQТвитнуть
А. Нарышкин― Мы здесь, в России, например, смотрим на приезжих из Средней Азии. Их в России не ждут никакие пособия. Наоборот, их здесь ждут проблемы, их здесь ждет работа — они приезжают сюда зарабатывать деньги. А вы говорите про то, что у всех беженцев, которые оказываются в Европе, айфон, и они туда приезжают не работать, не встраиваться в общество, а просто получать welfare или как это еще именуется.
А. Шарий― Если мы отмотаем эфир, когда он будет выложен, и вы найдете, где я сказал, что все — беженцы…
А. Нарышкин― А, не все. Хорошо.
О. Журавлева― Некоторые беженцы ведут себя нехорошо, так резюмируем.
А. Шарий― Да, но мы говорим про мигрантов. Потому что основная часть беженцев остается там. Где-нибудь на границе с Сирией они находят эти лагеря беженцев и там живут.
О. Журавлева― В Турции, да.
А. Шарий― А люди, которые хотят жить пожирнее, платят деньги — большие…
О. Журавлева― Вы так говорите, как будто стыдно хотеть жить лучше.
А. Шарий― Вот, к этому пришли! Мы прекрасно знаем, что колоссальное количество россиян и россиянок хотят, допустим, тоже отвалить. И то же самое в Украине — еще хуже. Все хотят сбежать и жить лучше. В этом нет ничего плохого. Но если ты экономический мигрант, ты должен задекларировать средства, которые позволят тебе не обращаться за помощью к государству. У тебя должны быть средства для того, чтобы арендовать квартиру на полгода или на год. У тебя должна быть работа или стабильный доход вне пределов Евросоюза.
Если ты с голой «пятой точкой» приезжаешь и говоришь: «Я хочу жить лучше» — так не получится. В Европе тоже люди живут по-разному. В Европе есть пенсионеры, которые еле вытягивают, а есть пенсионеры, которые с утра кушают лобстеров, запивая шампанским. В Европе люди живут по-разному, и в разных странах Европы люди живут по-разному. Почему вдруг ты приезжаешь с другого континента и говоришь: «Я хочу жить получше», и тебе что-то должны? За счет чего должны? За счет 50%, которые взимаются в качестве налогов? Во Франции уже дошло до 85%, и поэтому богатые люди там получают гражданство той же Бельгии, что не секрет.
Так не бывает. Так нельзя делать, понимаете? «Я хочу жить лучше» — ну и что? Ну хорошо, зарабатывай! Проходи общую, такую же, как для всех (допустим, для украинцев) систему получения вида на жительства. Эта система не очень простая, скажу честно. Но если у тебя все в порядке, если ты не криминальный, не наркоман, прошел медицинское обследование, если у тебя есть страховка и государство не будет за тебя ничего платить — то вперед, welcome! Европа рада!
Вперед, тут классная жизнь — тем, кто хочет работать. А кто не хочет работать — лафа для многих закончится. Потому что, может быть, во времена Союза было нормально отвалить в Финляндию и сказать, что ты беженец и тебя преследуют какие-то коммунисты. А сейчас все на это смотрят так, знаете, скептически. Во всяком случае, на тех, кто отваливает из наших сторон. А на тех, кто едет из Африки и Азии — на самом деле, понимаете, существует огромный бизнес. Начиная с одноразового питания. Допустим, в голландских центрах для беженцев питание приносят в одноразовых тарелочках, всякие отбивные. Одноразовое белье — два раза не застелят кровать. Одноразовые трусы. Это все — бизнес. Есть фирмы, которые получают на это подряды. Это миллионы, миллионы евро.
Если ты с голой «пятой точкой» приезжаешь и говоришь: «Я хочу жить лучше» — так не получится. В Европе тоже люди живут по-разному. В Европе есть пенсионеры, которые еле вытягивают, а есть пенсионеры, которые с утра кушают лобстеров, запивая шампанским. В Европе люди живут по-разному, и в разных странах Европы люди живут по-разному. Почему вдруг ты приезжаешь с другого континента и говоришь: «Я хочу жить получше», и тебе что-то должны? За счет чего должны? За счет 50%, которые взимаются в качестве налогов? Во Франции уже дошло до 85%, и поэтому богатые люди там получают гражданство той же Бельгии, что не секрет.
Так не бывает. Так нельзя делать, понимаете? «Я хочу жить лучше» — ну и что? Ну хорошо, зарабатывай! Проходи общую, такую же, как для всех (допустим, для украинцев) систему получения вида на жительства. Эта система не очень простая, скажу честно. Но если у тебя все в порядке, если ты не криминальный, не наркоман, прошел медицинское обследование, если у тебя есть страховка и государство не будет за тебя ничего платить — то вперед, welcome! Европа рада!
Вперед, тут классная жизнь — тем, кто хочет работать. А кто не хочет работать — лафа для многих закончится. Потому что, может быть, во времена Союза было нормально отвалить в Финляндию и сказать, что ты беженец и тебя преследуют какие-то коммунисты. А сейчас все на это смотрят так, знаете, скептически. Во всяком случае, на тех, кто отваливает из наших сторон. А на тех, кто едет из Африки и Азии — на самом деле, понимаете, существует огромный бизнес. Начиная с одноразового питания. Допустим, в голландских центрах для беженцев питание приносят в одноразовых тарелочках, всякие отбивные. Одноразовое белье — два раза не застелят кровать. Одноразовые трусы. Это все — бизнес. Есть фирмы, которые получают на это подряды. Это миллионы, миллионы евро.
О. Журавлева― Я не поняла: то есть, Европе выгодно делать бизнес на этих несчастных беженцах? Вы сейчас хотите нам сказать об этом?
А. Шарий― Я не скажу: Европе, я скажу: отдельным чиновникам — я абсолютно убежден — выгодно! Выгодны потоки беженцев. Они не думают, что будет потом. Они не думаю, что будет через 10 лет. Это люди-однодневки, которым важно сейчас набить свои карманы.
В Италии, к примеру…
В Италии, к примеру…
О. Журавлева― Что-то слышится родное. Правда, Леш?
А. Шарий― Вы же в курсе, как это происходит, допустим, в Италии: это под Каморрой или под Коза Нострой. Итальянская мафия курирует мигрантов, которые приезжают и которых они вывозят, к примеру, работать на плантации, на поля. Они не получают за это деньги — они за это остаются живыми. Кто-то что-то вякнет — того потом не нашли, зарыли в мусоре.
О. Журавлева― Анатолий, у нас миллион таких историй про стройки — в Москве, например. Приблизительно то же самое, только не про Африку.
А. Шарий― Значит, у вас аналогичная история. Когда вы сказали, что у вас едут люди со Средней Азии — так они у вас едут и пашут…
О. Журавлева― Да, и у них тоже отбирают паспорта, иногда их держат в подвалах и все такое. Так что в этом смысле все похоже.
А.Шарий: Халява — это проблема. Нельзя целому поколению платить пособия просто за то, что они живутQТвитнуть
А. Шарий― Да, это ужасно, это мерзко. Это мы уже переходим к торговле людьми, которая, опять-таки, расцвела буйным цветом. Вот смотрите на политику Австрии. Можно же говорить, что Курц на самом деле нацист, фашист, и прочий бред. А я вижу человека, который реально заботится о своей земле, который любит свою страну всем сердцем и благодаря которому сейчас, приезжая в Вену, ты не встретишь того, что ты встречаешь во Франции, в Париже. Ты не увидишь там нищих, которые сидят. Ты не увидишь людей, которые типа «нищие» — «А-а, мистер, я приехал из…».
Я 3 года назад был в Париже — он на одном и том же месте постоянно. Приехал издалека — то из одного места, то из другого. То он из Сирии, то из Ливии. Там ты такого не увидишь. Там ты увидишь… Извиняюсь, я просто констатирую факт: идет, к примеру, группа детей — все светленькие, веселые. Австрийцы. Вот Курц — это человек, который заботится о своей стране. И если бы все были такими, как этот молодец — молодой, умный и целеустремленный парень — то все изменилось бы…
Я 3 года назад был в Париже — он на одном и том же месте постоянно. Приехал издалека — то из одного места, то из другого. То он из Сирии, то из Ливии. Там ты такого не увидишь. Там ты увидишь… Извиняюсь, я просто констатирую факт: идет, к примеру, группа детей — все светленькие, веселые. Австрийцы. Вот Курц — это человек, который заботится о своей стране. И если бы все были такими, как этот молодец — молодой, умный и целеустремленный парень — то все изменилось бы…
А. Нарышкин― Вас послушать, так забота о стране в Европе проявляется в том, что…
О. Журавлева― ...чтобы все население было блондинами.
А. Нарышкин― Да, по улицам ходят светлые мальчики — австрийцы, арийцы.
О. Журавлева― Это вы нам говорите, Анатолий — черноглазым ведущим этой передачи. После вашего выступления как-то сложно на улицу выйти. В Австрии нам были бы не рады.
А. Нарышкин― Анатолий Шарий в эфире «Эха Москвы» по скайпу. Вы можете подключиться к трансляции в ютьюбе, у нас идет прямой эфир. Тут поступают слова поддержки в ваш адрес, вместе с критическими замечаниями. Чат работает, вы можете зайти туда и тоже что-то написать.
А. Шарий― Я даже смотреть не хочу.
А. Нарышкин― Нет, я слушателям. Вы-то не хотите смотреть. Слушатели и зрители могут поучаствовать в обсуждении.
Может быть, последний вопрос про Европу. Я не понимаю, почему Европа не может подстраиваться под современные реалии. Если мы представим, что местное население, скажем так, аборигены — это уже половина населения, а половина населения — приезжие, надо же учитывать вот эти новые реалии, как-то менять законы. А вы говорите, что даже если соотношение местного населения будет каким-то критически малым, все равно это местное население, «мы здесь жили испокон веков». Это же неправильно.
Может быть, последний вопрос про Европу. Я не понимаю, почему Европа не может подстраиваться под современные реалии. Если мы представим, что местное население, скажем так, аборигены — это уже половина населения, а половина населения — приезжие, надо же учитывать вот эти новые реалии, как-то менять законы. А вы говорите, что даже если соотношение местного населения будет каким-то критически малым, все равно это местное население, «мы здесь жили испокон веков». Это же неправильно.
А. Шарий― На самом деле, я вам скажу, в любом случае не суйся в чужой монастырь со своим укладом. Это абсолютный факт. Вы говорите: почему не подстраивается? Вообще мне кажется, все происходящее взялось из веры людей в определенных чиновников, которые заставили все население поверить в то, что возможна интеграция для определенных слоев населения. Нет интеграции! Не интегрируются они! Они живут в своих районах. Если их расселять, допустим, как это делается в Австрии… Опять-таки, вы думаете, что в Австрии нет мигрантов — к примеру, беженцев? Их расселяют. Им не позволяют жить так, чтобы они перевозили свою культуру, жили в своих мини-мирках. Потому что в этих мини-мирках рождаются вещи, которые потом выливаются в неприятности для всего цивилизованного сообщества, будем говорить мягко.
Их расселяют, им не дают возможность жить вот так вот. А в других местах им позволяют жить целыми районами. И в итоге ты заходишь в этот район, а тебе «комсомольский патруль» говорит: «У тебя что в кармане? Бутылка или что?». А тебя жарит, что у меня в кармане? «А тут нельзя, потому что тут территория шариата». Это реальность. И ты смотришь на этих ребят и думаешь: ну, ребята, откуда приехали ваши папа, мама? Я подстраиваюсь под Европу. Я не могу сделать то, чего здесь не принято. А для этих людей это нормально.
Их расселяют, им не дают возможность жить вот так вот. А в других местах им позволяют жить целыми районами. И в итоге ты заходишь в этот район, а тебе «комсомольский патруль» говорит: «У тебя что в кармане? Бутылка или что?». А тебя жарит, что у меня в кармане? «А тут нельзя, потому что тут территория шариата». Это реальность. И ты смотришь на этих ребят и думаешь: ну, ребята, откуда приехали ваши папа, мама? Я подстраиваюсь под Европу. Я не могу сделать то, чего здесь не принято. А для этих людей это нормально.
А. Нарышкин― Я сейчас говорю вещи, которые на самом деле у всех на устах. Я говорю вещи, которые многие уже боятся говорить. А на самом деле если мы боимся говорить эти вещи, то где же тут свобода? Сегодня мы боимся говорить о том, что ненормально бросать бумажки под ноги. А вы знаете, что люди, приехавшие из определенных стран (видите, я уже аккуратно) бросают мусор под ноги. Почему это пошло у них? Я с ними общался. Они говорят, что на самом деле у них в стране раньше было много бедных. И когда ты бросаешь под ноги недоеденный банан, бедные поднимали и жрали это. На самом деле и сейчас там есть бедные, но они бросают под ноги все подряд. Они приезжают в Европу — вот так вот стоит урна… Это реальность: в 2 метрах от него стоит урна — он бросает под ноги. Его не учили. Он не хочет интегрироваться. В этом огромная проблема.
Кто-то не хочет, к примеру, мыться. Почему ты не хочешь мыться? Ты же приехал в Европу! Мойся! Когда люди приезжают в Европу, они начинают, к примеру, говорить про плохих женщин. «Вот смотрите, ваши женщины доступные — тьфу на ваших женщин». Дружище, собирай манатки и езжай к своим, хорошим женщинам. У тебя там хорошие женщины — но ты же туда почему-то не едешь! Ты едешь сюда. Потому что ты знаешь, что здесь тебе намажут толстый слой масла на бутерброд. Вот и всё.
Эта халява порождает проблемы. Халява — это проблема. Нельзя целому поколению платить пособия просто за то, что они живут, просто за то, что они рожают детей. Они рожают по 7, по 8, не задумываясь. Европейцы рожают по 1, по 2, задумываясь. Я знаю этих людей. У людей есть деньги, они могут родить и 5-х. Но они думают, прежде чем родить 1. Это же надо все продумать. А те не задумываются: пособия, пособия, пособия…
Ненормально. Ситуация ненормальная. Надо это прекратить. Курц — во всех странах! Ура!
Кто-то не хочет, к примеру, мыться. Почему ты не хочешь мыться? Ты же приехал в Европу! Мойся! Когда люди приезжают в Европу, они начинают, к примеру, говорить про плохих женщин. «Вот смотрите, ваши женщины доступные — тьфу на ваших женщин». Дружище, собирай манатки и езжай к своим, хорошим женщинам. У тебя там хорошие женщины — но ты же туда почему-то не едешь! Ты едешь сюда. Потому что ты знаешь, что здесь тебе намажут толстый слой масла на бутерброд. Вот и всё.
Эта халява порождает проблемы. Халява — это проблема. Нельзя целому поколению платить пособия просто за то, что они живут, просто за то, что они рожают детей. Они рожают по 7, по 8, не задумываясь. Европейцы рожают по 1, по 2, задумываясь. Я знаю этих людей. У людей есть деньги, они могут родить и 5-х. Но они думают, прежде чем родить 1. Это же надо все продумать. А те не задумываются: пособия, пособия, пособия…
Ненормально. Ситуация ненормальная. Надо это прекратить. Курц — во всех странах! Ура!
О. Журавлева― Анатолий Шарий, если кто не знает.
А. Нарышкин― Единственный, последний смелый журналист в Европе.
О. Журавлева― Да, но кстати, он все-таки во Франции, а не в Венгрии и не в Румынии, и даже не в Болгарии.
А.Шарий: Я люблю Европу, это мой любимый дом, поэтому я говорю о проблемахQТвитнуть
А. Нарышкин― Отмечается 10-я годовщина войны между Россией и Грузией. Почему в Европе не сделали выводы относительно, скажем так, возможностей России по вмешательству в те или иные процессы: оттяпыванию территорий и так далее? Я имею в виду Крым. Почему Крым-то проворонили спустя несколько лет?
А. Шарий― Этого я не знаю. Это надо спросить у европейских чиновников, почему не был сделан вывод. Там вообще, на самом деле, был блицкриг с Крымом. В Крыму это произошло настолько быстро, что я не успел рот раскрыть и произнести «Черничный пирог». На слове «пирог» он уже был захвачен. Летали вертолеты. Я помню, как это все происходило — под патриотическую российскую музыку.
Я не знаю, почему. А что должны были сделать? Я много раз об этом думал: если бы переиграть и это бы происходило сейчас, то что должны были бы сделать? Ввести туда какие-то войска НАТО? Мы можем говорить что угодно, но мы же знаем, какая у местного населения была колоссальная поддержка этому так называемому «референдуму» (будем говорить политкорректно). Что, надо было давить местное население? Эта война как бы не за население, а за территорию?
Я не знаю. Это вообще очень многогранная тема. Вам надо поговорить об этом с теми людьми, которые у вас на эфирах, на «России-24». Они очень умные, они это знают. А я не знаю, как на самом деле надо было поступить Европе, и что было бы сейчас, даже если бы все были к этому готовы. Опять бы все повторилось.
Я не знаю, почему. А что должны были сделать? Я много раз об этом думал: если бы переиграть и это бы происходило сейчас, то что должны были бы сделать? Ввести туда какие-то войска НАТО? Мы можем говорить что угодно, но мы же знаем, какая у местного населения была колоссальная поддержка этому так называемому «референдуму» (будем говорить политкорректно). Что, надо было давить местное население? Эта война как бы не за население, а за территорию?
Я не знаю. Это вообще очень многогранная тема. Вам надо поговорить об этом с теми людьми, которые у вас на эфирах, на «России-24». Они очень умные, они это знают. А я не знаю, как на самом деле надо было поступить Европе, и что было бы сейчас, даже если бы все были к этому готовы. Опять бы все повторилось.
О. Журавлева― Хорошо. Скажите (только, если можно, коротко), вы-то лично помните события 8 августа 2008 года? У вас тогда было какое-то сложившееся мнение об этой 5-дневной войне?
А. Нарышкин― Полминуты у нас, потом продолжим.
А. Шарий― Да, вы знаете, я тогда катался на прекрасной яхте, огромном катере, и наблюдал за этим — не без интереса, конечно. Но мне было абсолютно все равно — я каюсь в этом. Мне было до лампочки.
О. Журавлева― Интересно. Блогер Анатолий Шарий — сегодня «Персонально ваш». Не забывайте, что ваши вопросы мы читаем. И даже ругательства. +7-985-970-45-45. Лучше без ругательств. Твиттер-аккаунт vyzvon. В ютьюбе видно всех участников, и Анатолия, и, соответственно, ведущих этой программы — Алексея Нарышкина и Ольгу Журавлеву. Мы с вами встретимся после новостей.
НОВОСТИ.
РЕКЛАМА.
РЕКЛАМА.
О. Журавлева― 15.35, продолжается программа, в которой из Москвы, из студии — Ольга Журавлева и Алексей Нарышкин, а из прекрасного далека — немного посветлевший на ютьюбе блогер Анатолий Шарий. И снова здравствуйте! Мы, наверное, продолжим тему грузинской войны, потому что, как-то удивительно, но уже 10-летний юбилей, хотя казалось бы (ну, нам казалось), что это было совсем недавно. А вот Анатолий тогда совсем не обратил внимания на эту историю. А сейчас вы можете, как-то глядя назад, понять, что это было, на что это было похоже и чем вообще угрожало?
А. Шарий― Если коротко ответить, то нет. Все, что я, к примеру, сегодня просмотрел по поводу войны — это видео, где российский солдат стоит с пулеметом и сдерживает колонну грузинской армии, которая хочет вернуться в Гори. Вот все, что я посмотрел. Сдержал, они развернулись и уехали. Вот все, что я знаю. И я честно вам скажу: возможно, мне должно быть стыдно, но я абсолютно не разбирался с этой войной. Я даже больше знаю про Вторую чеченскую, чем про грузинскую. Я не понял, что это было, и до сих пор не понимаю. Вот и всё. Я говорю честно.
О. Журавлева― Я прошу прощения, сейчас, надеюсь, звук немножко устаканится, можно его чуть-чуть прибрать. Я просто хотела сказать, что есть один герой, который и в той, и в вашей истории гораздо более вам интересен. Это Саакашвили. Вы ничего не знаете про Саакашвили того момента, но вы знаете Саакашвили, который появился уже потом на Украине.
А. Нарышкин― Переродился.
О. Журавлева― Да. Это тот же самый Саакашвили или какой-то иной? Неужели не интересно узнать, что там было раньше? Кого он там бомбил если бомбил? Кто его бомбил?
А. Шарий― Я вам раскрою небольшой секрет. Понимаете, вы меня вынуждаете и вынуждаете— а ведь этот эфир посмотрят тысячи людей. Понимаете, в чем дело?
А. Нарышкин― Миллионы.
А. Шарий― Да, миллионы! А у меня на самом деле как раз намечается встреча с фигурантом, которого вы озвучили именно на тему пообщаться про все эти вещи. Именно не НРЗБ, как говорят в Украине, а по конкретике, на определенные темы. Я имею в виду, пообщаться под камеру.
А. Нарышкин― Вы будете делать интервью с Саакашвили?
А. Шарий― Вот видите, я уже вынужден делать какой-то анонс.
А. Нарышкин― Да, сделайте анонс.
О. Журавлева― А это не стыдно. У нас вот уже было интервью с Саакашвили, буквально недавно.
А. Нарышкин― Мы сейчас передаем вам в прямом эфире эстафету. Саакашвили теперь ваш.
А. Шарий― У всех было интервью с Саакашвили. Тут ничего такого удивительного нет.
А. Нарышкин― Анатолий Шарий как все. Хорошо.
А. Шарий― В последнее время, когда Михаил находился на территории Украины, по-моему, если бы просто человек на улице подошел по старинке с бумажкой и блокнотиком и сказал: «Дай интервью», он бы дал.
О. Журавлева― У вас-то какой к нему главный вопрос? Вот что самое интересное. Действительно, интервью огромное количество, Саакашвили уже везде в эфире, из каждого утюга, особенно в связи с юбилеем этих событий. Но у вас есть вопрос, который никто не задал и который хотите задать ему вы?
А. Шарий― А если я его озвучу, его сразу ему кто-то задаст. Вы что?
О. Журавлева― То есть, он есть.
А. Шарий― Да, конечно. Он есть.
А. Нарышкин― Интервью с Саакашвили будет. Когда?
А. Шарий― Не знаю, это надо будет прокатиться в Нидерланды, а я просто сейчас по жаре не хочу.
А. Нарышкин― Но какие-то предварительные договоренности у вас уже есть?
А. Шарий― Да, у нас есть предварительные договоренности. Не Саакашвили, так скажем, а с окружением.
О. Журавлева― Что-то виляет, мне кажется, Анатолий. Ну ладно.
А. Нарышкин― Я знаю хитрую улыбку Шария. Ну ладно.
А. Шарий― Я услышал, вы зачитывали странный комментарий по поводу того, что в Европе все так плохо, потому что… — и там дальше почему. В Европе не плохо! В Европе классно. В Европе в любом случае лучше (ну, я считаю, по моему личному мнению), чем в странах, в которых, к примеру, жил я или живете вы. Это мое личное мнение. Я могу перечислить много-много параметров, почему. В Европе не плохо. И это глупость, когда ты озвучиваешь проблемы своего дома, где ты живешь. А это мой дом. Я живу здесь 7 лет и буду еще жить очень долго.
На самом деле, когда ты озвучиваешь проблемы своего дома, это не значит, что у тебя дом кривой и плохой. Если ты, как дебил, ходишь с улыбкой до ушей и говоришь «Все прекрасно» — не все прекрасно. Не все! На Сицилии проблемно, потому что там все завалено мусором. Все пляжи в мусоре. Обочины дорог — метровые горы мусора. Это ненормально, об этом надо говорить. Но если я об этом говорю, я же не говорю о том, что все плохо. В Палермо, допустим, мафия держит этих мигрантов, а мигрантов целые районы, и все это бесконтрольно происходило до недавнего времени, пока власть не начала кое-что решать. Но если этого не произносить, это не значит: «Я люблю Европу — я не говорю о проблемах». Нет, это мой дом, любимый дом, поэтому я говорю о проблемах.
А вот это — то, что мы говорили — это проблема. И она усугубляется. Пока никто не поймет, что единственное правильное решение — это уход вправо… Разумный уход вправо! Никто же не говорит, что вправо надо заваливаться и начинать сжигать какие-то цыганские таборы. Это же абсолютный бред. Надо же быть разумными!
Просто вот эта левая история — все, она не сработала. Что получается? В странах, которые пытаются построить социализм, люди злоупотребляют этим социализмом. Это видно. Заезжаешь в больницу — причем у меня оплачена страховка — я заезжаю в больницу и вижу, что бесплатно сидят люди, ими просто забито. Он там пальчик порезал и идет в больницу. Он знает, что это будет бесплатно, ему все равно. Это люди определенной категории, я их сразу узнаю и понимаю, кто это.
Поэтому да, это большая проблема. Когда говорят: «А ты?» — я ни у кого ничего не прошу. Это точно. Я ничего не прошу — я создаю рабочие места. Я создал несколько рабочих мест. Это круто, я считаю. Это классно. Если бы каждый так поступал, то все было бы хорошо. А сейчас, к сожалению, чем более ты ущербный, чем больше ты не хочешь работать, тем больше тебе поддержка. А чем более ты с деньгами, обеспеченный…
Знаете, сейчас будут новые правила получения вида на жительства и гражданства за инвестиции. Это же абсурд, вы понимаете? Они на самом деле борются с людьми, которые несут деньги! Потому что гражданство за инвестиции предполагает 1 миллион евро, 1,2 миллиона евро — на Мальте, к примеру. Они сейчас будут это резать. Зато кому вы будете давать гражданство? Людям, которые приезжают и которым вы платите социал, вместо людей, которые будут делать бизнес и платить налоги у вас.
На самом деле, когда ты озвучиваешь проблемы своего дома, это не значит, что у тебя дом кривой и плохой. Если ты, как дебил, ходишь с улыбкой до ушей и говоришь «Все прекрасно» — не все прекрасно. Не все! На Сицилии проблемно, потому что там все завалено мусором. Все пляжи в мусоре. Обочины дорог — метровые горы мусора. Это ненормально, об этом надо говорить. Но если я об этом говорю, я же не говорю о том, что все плохо. В Палермо, допустим, мафия держит этих мигрантов, а мигрантов целые районы, и все это бесконтрольно происходило до недавнего времени, пока власть не начала кое-что решать. Но если этого не произносить, это не значит: «Я люблю Европу — я не говорю о проблемах». Нет, это мой дом, любимый дом, поэтому я говорю о проблемах.
А вот это — то, что мы говорили — это проблема. И она усугубляется. Пока никто не поймет, что единственное правильное решение — это уход вправо… Разумный уход вправо! Никто же не говорит, что вправо надо заваливаться и начинать сжигать какие-то цыганские таборы. Это же абсолютный бред. Надо же быть разумными!
Просто вот эта левая история — все, она не сработала. Что получается? В странах, которые пытаются построить социализм, люди злоупотребляют этим социализмом. Это видно. Заезжаешь в больницу — причем у меня оплачена страховка — я заезжаю в больницу и вижу, что бесплатно сидят люди, ими просто забито. Он там пальчик порезал и идет в больницу. Он знает, что это будет бесплатно, ему все равно. Это люди определенной категории, я их сразу узнаю и понимаю, кто это.
Поэтому да, это большая проблема. Когда говорят: «А ты?» — я ни у кого ничего не прошу. Это точно. Я ничего не прошу — я создаю рабочие места. Я создал несколько рабочих мест. Это круто, я считаю. Это классно. Если бы каждый так поступал, то все было бы хорошо. А сейчас, к сожалению, чем более ты ущербный, чем больше ты не хочешь работать, тем больше тебе поддержка. А чем более ты с деньгами, обеспеченный…
Знаете, сейчас будут новые правила получения вида на жительства и гражданства за инвестиции. Это же абсурд, вы понимаете? Они на самом деле борются с людьми, которые несут деньги! Потому что гражданство за инвестиции предполагает 1 миллион евро, 1,2 миллиона евро — на Мальте, к примеру. Они сейчас будут это резать. Зато кому вы будете давать гражданство? Людям, которые приезжают и которым вы платите социал, вместо людей, которые будут делать бизнес и платить налоги у вас.
О. Журавлева― А может быть, это бандиты, которые у себя наворовали и теперь хотят легализоваться где-нибудь еще? Вы не думали об этом?
А. Шарий― Тут интересный вопрос: бандиты наворовали, но они же эти деньги приносят вам.
О. Журавлева― А, то есть все равно: сколько я порезал, сколько перевешал — это все неважно, главное, что денежки принес. Мне кажется, в Лондоне еще недавно так и было, а сейчас они что-то нервничают. «Новичок», говорят, то-сё.
А.Шарий: Люди произносят определенные лозунги для того, чтобы произвести определенное впечатлениеQТвитнуть
А. Шарий― Недавно именно так и было, и не только в Лондоне. Потому что ты же приносишь нам деньги. Когда ты их уносишь от нас, вот тогда мы заинтересуемся. Сейчас начался полный трэш. Шерстят всех. Полностью блокируют счета — не какие-то миллионные счета. Блокируют счета для того, чтобы проверить, откуда ты взял деньги. Там такое происходит!
О. Журавлева― У нас в банкинге тоже теперь так принято. 500 рублей переводишь регулярно — это неспроста. Могут заблокировать.
А. Шарий― Правильно, и все люди уходят в кэш. Таким образом люди начинают прятаться. И что, это хорошо для государства? Это нехорошо для государства. Всех загоняют в такие рамки, что, поверьте, это очень сложно. Люди с деньгами приезжают и говорят: «Класс, я хочу здесь жить!» Допустим, они хотят жить в Монако. В Монако не очень просто получить вид на жительство. Нужно арендовать квартиру — а аренда какой-то халупы стоит 10 тысяч. Ты приезжаешь туда, тебе нужен счет в банке — там определенная процедура. А тебе теперь будут говорить: «Слушай, дружище, нет, наверное, не надо». Ну так все — Монако скоро монакнется, получается, если такого не будет.
Это — реальность. Потому что они проживают, существуют за счет строительства и продажи недвижимости, а также за счет налогов, которые они получают с очень богатых людей в качестве НДС. Но если богатые люди перестанут ехать — всё! Вы понимаете, в чем дело: нельзя на нищих построить богатое государство. Это невозможно!
Это — реальность. Потому что они проживают, существуют за счет строительства и продажи недвижимости, а также за счет налогов, которые они получают с очень богатых людей в качестве НДС. Но если богатые люди перестанут ехать — всё! Вы понимаете, в чем дело: нельзя на нищих построить богатое государство. Это невозможно!
А. Нарышкин― Я вас хочу все-таки вернуть к Саакашвили. Когда он вчера был у нас в эфире «Эха Москвы» (можете, кстати, посмотреть текст интервью и видео на сайте нашей радиостанции), он начал эфир со слов: «Слава Украине, слава Грузии!». Если несмотря на свой отъезд, скажем так, свою ссылку в Европу, он по-прежнему говорит «Слава Украине!», значит ли это, что Михаил Саакашвили еще вернется в украинскую политику?
А. Шарий― Я думаю, что хайп превыше всего. Мне кажется, что люди произносят определенные лозунги именно для того, чтобы произвести определенное впечатление. Он сказал «Слава Украине, слава Грузии!» — я ничего плохого в этом не вижу. Но я также не вижу в этом никакого глубинного смысла: что он, там вернется, будет претендовать… У меня есть стойкое впечатление, что ни на что он там претендовать уже не будет. СМИ в свое время создали из него героя. Я помню, как его встречали. Мы об этом уже когда-то говорили — как там женщины просто… Ну, я так представляю выступление Адольфа Гитлера, как я когда-то читал.
О. Журавлева― Почему же не Майкла Джексона?
А. Шарий― Не знаю, почему, но вот первое, что пришло в голову. Женщины теряли сознание, получали оргазм. Вот и здесь то же самое было в Одессе — он идет, они там: «А-а-а, ты наш бог!». А потом, знаете, в СМИ начали глушить. И получилось, что ждали одного, а получилось совсем другое. Гайдар оказалась вроде бы как не очень-то и умной. Какой-то там привезенный… Не помню, как его зовут — вроде взрослый мальчик, а его зовут именем мальчика… Не помню, приехал с ними в команде, в Лондоне где-то жил. Потом он уехал. И оказалось, что все не так радужно, что все эти люди хорошо заехали, но слишком рано.
Если бы это было поближе к выборам, тогда это бы имело смысл. А так это называется «перегрев». В Украине сейчас есть такие перегревшиеся политики. Их называют популистами, а я их называю болтунами. Они любят ввернуть острое словечко — какое-то моряцкое, соленое. Но они уже перегретые, потому что до выборов еще долго, а они уже надоели со своим трепом.
Если бы это было поближе к выборам, тогда это бы имело смысл. А так это называется «перегрев». В Украине сейчас есть такие перегревшиеся политики. Их называют популистами, а я их называю болтунами. Они любят ввернуть острое словечко — какое-то моряцкое, соленое. Но они уже перегретые, потому что до выборов еще долго, а они уже надоели со своим трепом.
А. Нарышкин― В чате в ютьюбе Олег Домов то ли в шутку, то ли всерьез пишет: «Михаила Саакашвили — в президенты Украины!». А как вам кажется, жители Украины могут на честных выборах выбрать Саакашвили президентом? Честные, демократические, без вбросов, без «каруселей».
О. Журавлева― Честный подсчет.
А. Шарий― Жители Украины на 2-е и на 3-е место на выборах поставили Олега Ляшко. Поэтому выбрать они могут все что хочешь. На самом деле даже не «кого хочешь», а «всё, что хочешь».
А. Нарышкин― Слушайте, это же плохая характеристика для украинского народа.
А. Шарий― Ну извините, вы посмотрите, чем сейчас забита Верховная Рада, каким шлаком! Это хорошая характеристика или нет? Я не говорю, что раньше она была забита чем-то таким волшебным, но такого сброда еще не было! Люди, которые, к примеру, привлекались за разбой. Вы знаете, допустим, Борислав Бляхер, он же Береза — раньше «Правый сектор», все эти дела. У него первый помощник (мы это показали и доказали) — педофил, осужденный судом. Это же трэш! Я на самом деле такого не помню, фантастика какая-то! И вот такое пришло в Верховную Раду! Мне кажется, это свидетельствует о том, о чем свидетельствует.
Поэтому они могут избрать все что хочешь. Могут вот эту тетку — знаете, робот, которая отвечает на вопрос. Если их разогнать нормально по «1+1». Говорят, что за эти 4 года поумнели — не знаю. Я надеюсь, что поумнели, потому что многие подписываются на меня. Украинцы меня смотрят. Поэтому я думаю, что поумнели и умнеют.
Мое последнее расследование… Знаете, вот вы, равно как и официальные СМИ, обходите стороной колоссальное расследование по герою, который не стал героем — по Костенко.
Поэтому они могут избрать все что хочешь. Могут вот эту тетку — знаете, робот, которая отвечает на вопрос. Если их разогнать нормально по «1+1». Говорят, что за эти 4 года поумнели — не знаю. Я надеюсь, что поумнели, потому что многие подписываются на меня. Украинцы меня смотрят. Поэтому я думаю, что поумнели и умнеют.
Мое последнее расследование… Знаете, вот вы, равно как и официальные СМИ, обходите стороной колоссальное расследование по герою, который не стал героем — по Костенко.
О. Журавлева― Вы, кстати, не обходите вниманием…
А. Нарышкин― Сейчас снова обошли. Анатолий попытался вбросить.
О. Журавлева― Да, у вас есть расследование по Костенко. Все, кому интересно, могут с ним ознакомиться. Я уверена. Это страшно интересно.
Я хотела вас спросить про Православную церковь. Это тоже такое серьезное изменение. Вы не обходите своим вниманием перспективы автокефалии Украинской православной церкви?
Я хотела вас спросить про Православную церковь. Это тоже такое серьезное изменение. Вы не обходите своим вниманием перспективы автокефалии Украинской православной церкви?
А. Шарий― Не обхожу. Но я вернусь — вы так хорошо меня срезали, просто ремарка: а вы знаете, почему официальные СМИ в большинстве своем обходят своим вниманием? Потому что Костенко — это агент ГРУ. Его хотели внедрить в Украину, а я это поломал, вы видите. И поэтому они не могут сказать: «Ну да, он был агентом ГРУ». Поэтому лучше промолчать и сделать вид, что этого не было. Лучше рассказывать о приветствиях, «Слава Украине! Героям слава!». Что-то такое, чтобы было более понятно.
Касательно Православной церкви — я не обхожу своим вниманием. Я осветил то скотство, которое было вокруг крестного хода Украинской православной церкви. Он происходил, по-моему, 25-го числа. Был вброшен фейк каналом Порошенко, и другой канал Порошенко понес этот фейк касательно того, что бабушкам якобы раздавали деньги. Это мерзость! Я доказал, что это фейк. Что они специально создают фейки для того, чтобы демонизировать этот крестный ход. Они рассказывали, что там идут какие-то диверсанты, еще что-то.
Происходит раскол. И этот раскол осуществляется на самом высоком уровне. Я не являюсь православным христианином. Я являюсь христианином, но не православным. Но когда я на это смотрю, я не могу не вписаться за это.
Касательно Православной церкви — я не обхожу своим вниманием. Я осветил то скотство, которое было вокруг крестного хода Украинской православной церкви. Он происходил, по-моему, 25-го числа. Был вброшен фейк каналом Порошенко, и другой канал Порошенко понес этот фейк касательно того, что бабушкам якобы раздавали деньги. Это мерзость! Я доказал, что это фейк. Что они специально создают фейки для того, чтобы демонизировать этот крестный ход. Они рассказывали, что там идут какие-то диверсанты, еще что-то.
Происходит раскол. И этот раскол осуществляется на самом высоком уровне. Я не являюсь православным христианином. Я являюсь христианином, но не православным. Но когда я на это смотрю, я не могу не вписаться за это.
О. Журавлева― За кого вы вписались? Объясните нашим слушателям.
А. Шарий― За обычных людей.
А. Нарышкин― За правду Анатолий вписался.
О. Журавлева― За Московский патриархат? Или за что?
А. Шарий― Мне плевать на Московский патриархат. Я прекрасно знаю, как живут эти люди, как они летают на частных самолетах, на каких машинах они ездят и где они проживают. Я всегда об этом говорил…
О. Журавлева― Анатолий, простите, можно вас спросить по-простому: вы за то, чтобы Украинская церковь вышла из-под влияния Московского патриархата?
А. Шарий― Я за то, чтобы люди имели право выбирать тот патриархат, который им ближе. Вы думаете, на Западной Украине мало людей, которые являются приверженцами того, что вы называете Московским патриархатом? У них сейчас принято это политкорректно называть «Украинская православная церковь».
О. Журавлева― Но есть Киевский патриархат и есть Московский. Украинская церковь тоже не едина, как мы знаем.
А. Шарий― Вот это называется Украинская православная церковь, а второе — Православная церковь Киевского патриархата, где Филарет. Я считаю, что люди могут выбирать, люди должны выбирать. И это ненормально — одна церковь, одна линия партии, один курс, одна история. А почему люди не могут размышлять и выбирать? Я за выбор людей, я за свободу. Я — настоящий демократ.
О. Журавлева― То есть вы против этого объединения. Я поняла.
А. Нарышкин― Я еще хочу спросить про Крым. Тут Путин на днях съездил в Крым, открывал там какой-то оперный фестиваль или оперный центр.
О. Журавлева― Пел, наверное.
А. Нарышкин― Ну, не знаю. Может быть, это не всем показали. Хотя он умеет.
О. Журавлева― Да, любит и умеет.
А. Нарышкин― И официальный Киев в очередной раз выпустил протестное заявление: что, в общем, негоже приезжать на аннексированные территории. А сколько это может продолжаться? Каждый раз, когда российский чиновник разного уровня приезжает в Крым, всегда одна и та же реакция. Почему уже не смириться и не тратить хотя бы бумагу?
А. Шарий― Во-первых, я против приездов в Крым не через границу Украины. Он должен был заехать со стороны Чонгара.
О. Журавлева― А, то есть он должен был поездом, я правильно понимаю?
А. Шарий― Как угодно.
О. Журавлева― Они же как раз предлагают отменить поезд — и те, и другие, мне кажется.
А. Шарий― Это Омелян, у которого дети живут в Штатах. Поэтому ему все равно, как будут ездить заробитчане. На самом деле о чем вы спросили: почему они это делают? Украинский МИД — это долбаное днище. Но здесь я за них впишусь. Почему? Потому что, понимаете, они пропустят один приезд — и ваши моментально на это среагируют, скажут: «Вот, видите, они уже не протестуют».
А. Нарышкин― Факт они уже признали.
А. Шарий― Они обязаны. Каждый раз — даже какая-то там безногая собака прибежит со стороны Чехии, и они обязаны осудить это, чтобы собака забегала со стороны Украины. Они должны это делать — это их работа, за это они получают свои деньги. И будут это делать 100 раз, 200 раз…
О. Журавлева― А вдруг они будут так делать, а Путин в какой-то момент сядет в поезд и поедет со стороны Украины? Вы верите в это?
А. Шарий― Всем сердцем. Знаете, это настолько реально в этой ситуации.
О. Журавлева― Да, с инопланетянами заодно, обнявшись, примчатся.
А. Нарышкин― Время наше завершилось. Спасибо огромное! Анатолий Шарий, блогер, был в эфире «Эха Москвы»
Комментариев нет:
Отправить комментарий