25.07.2018
Как «сумасшедший грек» Костаки собрал уникальную коллекцию русского авангарда
Эль Лисицкий. Эскиз памятника Розе Люксембург. 1919-1920. Из коллекции Георгия Костаки в Музее современного искусства в Салониках
В конце июня в Музее современного искусства в греческом городе Салоники (State Museum of Contemporary Art, SMCA) открылась постоянная экспозиция русского революционного авангардного искусства под названием «Салоники. Коллекция Костаки. Рестарт».
Русский или советский революционный авангард давно вошел в обиход мирового художественного процесса. Работы Казимира Малевича, Эля Лисицкого, Александра Родченко, Владимира Татлина, Любови Поповой и многих других прочно заняли почетные места в экспозициях крупнейших мировых музеев.
И все же выставка в Салониках — событие экстраординарное. Она отражает уникальную коллекцию советского искусства, собранную на протяжении десятилетий греческим коллекционером Георгием Костаки.
Выставка из 400 шедевров — лишь треть из почти 1300 работ коллекции Костаки, нашедшей постоянное пристанище в греческом городе.
Как и почему эти работы оказались в руках у грека, а потом и в самой Греции — захватывающая, полудетективная история, способная стать материалом для увлекательного фильма.
Шофер-коллекционер
В советские годы в среде художников и любителей запретного тогда авангарда имя Георгия Дионисиевича Костаки было легендарным.
В отличие от многих других западных собирателей, Костаки был в СССР человеком не приезжим. Он родился в Москве в 1913 году в семье греческого коммерсанта. Несмотря на революцию, семья из России не уехала, и более того, сумела даже сохранить греческое гражданство.
Большую часть своей жизни Георгий Дионисиевич Костаки прожил в Москве. Снимок 1973 года
Не получив никакого специального образования, Костаки в 30-е годы работал шофером в греческом посольстве, возил дипломатических работников в антикварные магазины и постепенно сам втянулся в коллекционирование. Поначалу вполне традиционное: классическая живопись старых голландцев, фарфор, серебро.
«Продолжая в том же духе, я мог бы разбогатеть, но... не больше. Все то, что я собирал, уже было и в Лувре, и в Эрмитаже, да, пожалуй, и в каждом большом музее любой страны, и даже в частных собраниях. А мне хотелось сделать что-то необыкновенное», — вспоминал он позднее.
Что-то необыкновенное встретилось ему случайно в одной московской квартире, где он увидел два-три холста авангардистов (в том числе картину Ольги Розановой «Зеленая полоса» (1917), которые произвели на него «сильнейшее впечатление».
Надежда Удальцова. "Желтый кувшин", 1913. Из коллекции Георгия Костаки в Музее современного искусства в Салониках
«И вот я купил картины авангардистов, принес их домой и повесил рядом с голландцами. И было такое ощущение, что я жил в комнате с зашторенными окнами, а теперь они распахнулись, и в них ворвалось солнце. С этого момента я решился расстаться со всем, что успел собрать, и приобретать только авангард. Произошло это в 1946 году».
«Сумасшедший грек»
Наступившее внезапно прозрение и неожиданное очарование не только забытым и заброшенным, но и в суровые сталинские времена считавшимся идеологически вредным искусством понимания среди прежних соратников коллекционера не встретило.
«Большая часть моих друзей и родных смотрели на меня с жалостью. Они были убеждены, что, продавая свою старую коллекцию и приобретая то, что, по их мнению, было „ерундой“, я совершал большую ошибку. В кругах московских коллекционеров у меня появилось не очень лестное прозвище „сумасшедший грек“ — собиратель никому не нужного и бесполезного мусора».
Костаки, тем не менее, не сдавался. Он неутомимо разыскивал еще живых художников русского авангарда — Татлина, Родченко, Степанову, Гончарову, Ларионова, их друзей и родственников, скрупулезно, методично в течение трех десятилетий собирая свою коллекцию.
Все эти годы он продолжал работать в системе посольств, причем на низовых, не дипломатических должностях. С 1940 года он был шофером в английском посольстве. Затем перешел в посольство Канады, где в течение 37 лет, с 1942 по 1979 год работал администратором и заведовал местной советской прислугой посольства: шоферами, садовниками, поварами и горничными, ежедневно отчитываясь перед самым младшим чиновником посольства.
В 60-70-е годы квартира Костаки на проспекте Вернадского стала неофициальным музеем современного искусства в Москве — местом, где практически ежедневно собирались художники, музыканты, литераторы, иностранные дипломаты.
Георгий Костаки в своей московской квартире
Более чем внушительно выглядит список посещавших квартиру Костаки знаменитостей, причем не только из мира искусства, но и политики, и бизнеса: Марк Шагал, Анри Картье-Брессон, Анджей Вайда, Майя Плисецкая, дочь Малевича Уна, жена Кандинского Нина, Эдвард Кеннеди, Дэвид Рокфеллер.
Здесь же проходили школу авангарда будущие всемирно известные мастера советского нон-конформизма: Лидия Мастеркова, Франциско Инфанте, Эдуард Штейнберг, Анатолий Зверев, Владимир Яковлев, Олег Васильев, Лев Кропивницкий, Дмитрий Плавинский, Игорь Макаревич и многие-многие другие.
Попытки легализоваться и отъезд
В первый раз картины из собрания Костаки появились в официальном советском музее в 1967 году — в рамках проходившей в Третьяковской галерее и приуроченной к 50-летию революции выставки «Революционное искусство».
Время было еще почти оттепельное, и, воодушевленный успехом, Костаки решился на радикальный шаг. Он нашел в центре Москвы заброшенный особняк и предложил министру культуры Екатерине Фурцевой сделать в этом здании на основе его коллекции первый в СССР Музей современного искусства, и сам вызвался стать его директором. Отказ был предсказуем и ожидаем.
Костаки понял, что в СССР добиться заветной цели — сделать свою коллекцию доступной широкому зрителю и вместе с тем сохранить ее как результат собственного длительного коллекционерского труда, как плод собственной любви и страсти — ему не удастся.
Густав Клуцис. "Динамический город". 1919-1921. Из коллекции Георгия Костаки в Музее современного искусства в Салониках
Понимал он и то, что вывезти столь крупное собрание — легальным или нелегальным путем — тоже не получится.
Выход оставался один — тяжелый, нежелательный, компромиссный, но выход. Коллекцию надо разбить на части.
В 1977 году он решил передать в дар Третьяковской галерее значительную часть своей коллекции. Как вспоминала впоследствии куратор галереи Ирина Пронина, «сам вопрос о приеме в дар части коллекции Костаки на долгое время застрял в недрах министерства культуры СССР, проходя обсуждения в высших сферах различных ведомств. Не было готового ответа на столь смелое предложение, чиновникам требовалось проявить творчество и не ошибиться с запятой в нужном месте известной фразы «разрешить нельзя запретить».
Казимир Малевич. "Женский портрет", 1910-1911. Из коллекции Георгия Костаки в Музее современного искусства в Салониках
В итоге коллекцию приняли. Однако о том, чтобы сохранить цельность даже поступившей в фонды крупнейшего музея русского искусства части уникального собрания речи и не было. Немалая часть работ попала в фонды, остальные — даже те, что были удостоены экспозиции, — были распределены по различным залам галереи, и никакого указания их принадлежности собранию Костаки во время экспонирования не было. Лишь сейчас в Третьяковской галерее начинают идентифицировать эти работы.
Как бы то ни было, в обмен на передачу столь значительного дара в фонд официального советского музея 64-летнему Георгию Костаки позволили не только выехать из СССР, но и вывезти с собой оставшуюся часть своей коллекции. Решение было вынужденным. Как вспоминает дочь коллекционера Алики Костаки, принимал он его со слезами на глазах.
Новая жизнь старой коллекции
Уже в 1977 году, в год отъезда Костаки на Запад, подборка работ из его коллекции выставлялась в Художественном музея Дюссельдорфа в Германии. В 1979-80 гг. его картины составили существенную часть французской половины легендарной выставки «Париж-Москва», проходившей в Центре Помпиду.
Александр Родченко. "Две фигуры", 1920. Из коллекции Георгия Костаки в Музее современного искусства в Салониках
Особой вехой в новой жизни старой коллекции стала ее презентация в нью-йоркском Музее Гуггенхайма в 1981 году — именно тогда она была должным образом задокументирована и снабжена внушительным каталогом. Как писала в сопроводительном тексте к каталогу куратор выставки Маргит Роуэлл, «когда мы открыли поступившие к нам коробки с картинами, я сразу поняла, что историю авангарда надо писать заново».
В течение 80-х годов коллекция интенсивно путешествовала по миру: Хьюстон, Оттава, Индианаполис, Чикаго, Стокгольм, Лондон, Хельсинки, Монреаль. В 1992 году она стала основой серии выставок «Великая Утопия» (Франкфурт, Амстердам, Нью-Йорк, Москва).
Георгий Костаки умер в 1990 году, не дождавшись исторического события — в 1995 году в Национальной галерее в Афинах впервые после 1977 года две части знаменитой коллекции воссоединились.
Увы, ненадолго. Предпринимавшиеся с тех пор неоднократные попытки провести совместную выставку двух разъединенных частей собрания сталкиваются с непреодолимыми пока бюрократическими и юридическими препонами.
Михаил Матюшин. Музыкально-живописная конструкция. 1918. Из коллекции Георгия Костаки в Музее современного искусства в Салониках
Тем не менее, в Москве в 2014 году, в ознаменование 100-летнего юбилея коллекционера, в здании Третьяковской галереи на Крымском валу прошла обширная выставка российской части коллекции Костаки под названием «Георгий Костаки. «Выезд из СССР разрешить...».
Из публикации Александра Кана, полностью текст публикации можно прочитать на сайте BBC News Русская служба
Комментариев нет:
Отправить комментарий