25 ИЮНЯ 2016 Г.
Ушёл из жизни капитан 1 ранга Марк Владимирович КАБАКОВ - писатель, публицист, патриарх флотской поэзии.
Я умру на бегу!
Это будет, наверно, пристойно.
Потому что я с самого детства
Куда- то бежал,
Потому что родился в стране,
Где всегдашние войны,
И за каждым забором
Твой недруг, казалось, лежал.
Но я в этой стране счастлив был,
Как нигде на планете,
Потому что с любимою жил,
Потому что с друзьями дружил.
Я умру на бегу.
Вы меня помяните в буфете.
И прочтите стихи,
Те, что я мимоходом сложил.
Из воспоминаний Марка КАБАКОВА:
– Я родился в известной семье минских евреев. Мой отец Владимир (Вульф) учился в Петербургском университете, а мать Анна (Ханна) — в Петербургской консерватории. Мать обладала удивительным голосом — колоратурным сопрано, ее профессором был Глазунов. То, что евреи в то время учились в таких учебных заведениях, уже говорит о многом. Мои родители не успели окончить учебу, поскольку произошла Октябрьская революция, а потом началась Гражданская война.
– Ваши родители столкнулись с маховиком репрессий. Каким было ваше детство?
– Довольно своеобразным. По чужим углам, людям, преимущественно на полу… В 1918 году моя мать сидела в Минске в тюрьме. Это было не простое заключение: в тюрьму собрали детей богатых родителей и требовали за них выкуп. Иначе каждый десятый был бы расстрелян. Мать, подающая надежды певица, рано потеряла голос. Она окончила дошкольные курсы, работала в детских садах. Отец мой в советское время прошел мясорубку репрессий, стал заключенным каналармейцем на строительстве Беломорско-Балтийского канала. Четыре года я жил у бабушки в Минске.
– Как вы попали в морскую спецшколу в Москве?
– Все получилось довольно случайно. В 1939 году в СССР открылись артиллерийские спецшколы, прообразы суворовских училищ и наследники кадетских корпусов. Туда принимали после 7-го класса. Мальчики в спецшколах носили военную форму, их потом без экзаменов принимали в артиллерийские училища. Это были, без преувеличения, привилегированные учебные заведения. Там учились дети советской элиты.
Следом открылись авиационные спецшколы, а за ними — семь военно-морских спецшкол, одна из них в столице. Причем в Москве это было первое после школы Петра военно-морское учебное заведение. Мальчишки просто ринулись туда! Я помню, было 5000 заявлений на 500 мест, все — от отличников. Поэтому принимали в спецшколу исключительно по состоянию здоровья.
С 1940 года и по 1974 год вся жизнь Марка КАБАКОВА была связана с Военно-морским флотом: ВВМУ имени Дзержинского, Северный флот, Балтийский флот, Черноморский флот…
Во время войны в соответствии с приказом наркома Кузнецова практики курсантов были на действующем флоте, поэтому в 1944 году Марк Кабаков участвовал в боевых действиях на Северном флоте: большой охотник «Штурман», дублер моториста.
Сопровождал конвои на Баренцевом море. Участник обороны Москвы – дежурство на крышах во время учебы в спецшколе, рытье оборонительных сооружений.
1946 – 1950 гг. - инженер-механик на 6-м дивизионе тральщиков (Северный флот), участвовал в трех послевоенных боевых тралениях в Баренцевом и Карском морях.
- По окончании училища в 1946 году получил назначение инженером-механиком на 6-й Краснознаменный дивизион тральщиков Северного флота и занимался послевоенным боевым тралением. Базировались в Полярном, а «пахали» тральцами Баренцево и Карское моря от Линахамари до Тазовской бухты в устье Оби.
Мы плавали на кораблях, которые СССР получал от Америки по ленд-лизу. В простонародье - «амики». Когда их строили в тропическом Майями, вряд ли кому-то в голову приходило, что эти тральщики окажутся в суровых условиях Арктики, да еще и по полгода без комфортного базирования! На них отсутствовали рефрижераторы, конструкцией предусматривались только бытовые холодильники. Поэтому к концу боевого траления весь рацион состоял из щей из сухой капусты, сухой картошки и солонины, причем на второе - та же солонина. Так я лишился зубов (смеется).
- Что вам особенно запомнилось из опыта боевого траления?
- Запомнилось, как топляком у нас на корабле однажды погнуло лопасть гребного винта и мы шли под одним двигателем. А когда мы выбрались из губы и оказались уже на минном поле, у нас полетел и второй двигатель. Мы оказались без хода, образно говоря, словно в «супе с клецками». Но раз я с вами разговариваю, значит, все закончилось хорошо. Мы тогда не боялись ничего, были молодыми, бесстрашными...
И всюду, куда бы не бросала его судьба была с ним верная муза его поэзии – его жена Майя. Ее потеря стала самым тяжелым ударом для поэта. Она была тонким ценителем стиха и опорой. Поэзия была их главной общей целью.
Наверно, к ночи норд нагрянет…
А красота твоя не вянет,
И нежность давняя жива.
Полощет море кружева.
Я в синий сумрак окунусь,
Когда сыграют погруженье.
Твое лицо,
Твои движенья,
Твой взгляд я знаю наизусть.
Я в синий сумрак окунусь.
Волна лизнула руку мне
И улеглась в тени от пирса.
Я так давно в тебя влюбился,
И ты со мной,
На глубине…
Стихи Марк Кабаков начал писать с детства, первая публикация во флотской печати состоялась в 1942 году.
Подарила судьба достойных литературных учителей – Борис Томашевский в Дзержинке – преподаватель немецкого языка позже крупный пушкинист, поэт Сергей Спасский, впоследствии Азаров и Флеров. Книги выходили в Симферополе, Москве, Североморске.
Столь насыщенная жизнь одарила поэта новыми сюжетами и наполняла стихи и прозу воспоминаньями. В творчестве он был не истощим. Все его приезды в Калининград превращались в «дни и ночи поэзии». Он будто магнитом притягивал к себе людей, объединял очень разных по воззрениям на жизнь, отбрасывал споры, заряжал всех энергией стиха.
Экспромты рождались в нем постоянно, и каждое утро он начинал новым стихом. А потом зарядка и не простая, а со сложными упражнениями и длительными стойками на голове. И весь день без малейшего отдыха – круговорот событий. Так привык он жить без остановок. Таким он встретил свое восьмидесятилетие. Именно таким должен быть лидер флотской поэзии.
Участник Великой Отечественной войны, автор более двадцати книг, он в 60- е годы прошлого века начинал свой поэтический путь в Балтийске. Здесь в редакции газеты Балтийского флота «Страж Балтики» было создано литературное объединение флота, которому позднее присвоили имя поэта подводника Алексея Лебедева.
БАЛТИЙСК
К небу вытянутые дома…
Обволакивая границы,
От залива ползёт туман…
По картинкам знакомый с детства,
Прорезая белёсый мрак,
Надо мной горит по соседству
Обомшелый седой маяк.
Море — вот оно,
тут же, рядом.
Беспокойную ночь суля,
Смотрит в комнату алым взглядом
Клотик ближнего корабля.
А за ним, за стеной тумана,
Там, где в гавань прорезан вход,
Бронированным великаном
Держит вахту Балтийский флот.
После увольнения в запас Марк Владимирович в качестве корреспондента «Правды», «Красной звезды», «Литературной газеты» и «Советской России» побывал во всех уголках нашей необъятной страны. Подвижность и неуёмность в творчестве были главными направлениями в его бурной жизни. Но никогда он не расставался с флотом и не мыслил свою жизнь без моря.
В 1989 году в составе группы советских писателей- маринистов участвовал в походе сторожевого корабля «Бдительный» по местам воинской славы Балтийского флота, совершив переход из Кронштадта в Балтийск. На эсминце «Беспокойный» в 1997–1998 годах ходил в Польшу, Германию, Великобританию, Голландию, Бельгию, а в 2003 году на том же эсминце со вершил переход из Балтийска в Санкт -Петербург.
Качаются беседки за бортом,
Орудуют кистями строевые.
И тянут вентиляторы стальные
Апрельский воздух пересохшим ртом.
Так Балтика встречается с весной.
И это ежегодное свиданье
Прекрасно,
Словно вечер выпускной,
Как дальнего похода ожиданье.
М.В.Кабаков был неизменным и желанным гостем на всех флотах, но любимой его гаванью оставался Балтийск. В Калининград он приезжал постоянно, и каждый его приезд превращался в поэтический праздник. Здесь его и сейчас помнят ветераны флота, читают его стихи молодые поэты, учатся у него не только стихосложению, но и тому, как надо достойно и честно идти по жизни.
Командование Военно-Морского флота, ветераны ВМФ, сотрудники редакции газеты «Страж Балтики» выражают искренние соболезнования родным и близким Марка Владимировича Кабакова. Светлая память о нём навсегда сохранится в наших сердцах.
МАРК КАБАКОВ О ДНЕ ПОБЕДЫ - 9 мая 1945 года.
На следующее утро был обычный подъем — ни минутой раньше. Но он сопровождался почти мгновенным «Ура!». Кто-то крикнул: «Победа!» Когда мы строились на плацу, ко мне подошел кто-то из политотдела и сказал, что я назначен читать стихи о победе. Стихов о дне Победы я не имел, но были о том, что она будет. И я сказал «Есть».
Когда мы стояли в строю, увидели, как два капитана первого ранга ведут под руки высокого старика. Несмотря на теплый солнечный день, он был в валенках.
У него на кителе сверкали Звезда Героя Соцтруда и три ордена Ленина. Это был знаменитый кораблестроитель Крылов. Он поднялся на трибуну, где уже стоял начальник училища Крупский, племянник Надежды Константиновны. Я не помню, кто выступал, что говорил: я стоял и повторял стихотворение про себя. Поскольку уже знал, что более торжественного чтения в моей жизни не будет.
Вечером в училище было объявлено увольнение для всех курсов, даже первых. А вот наш дизельный факультет в качестве наказания за систематические нарушения дисциплины был расписан для проведения салюта. Нам выдали ракетницы, провели инструктаж.
Мы пошли в город, продираясь сквозь ликующую толпу. Нас буквально вырывали из строя, в руки совали чекушки, стаканы с водкой, тащили к себе домой, поздравляли. Значимость флота для Питера колоссальная, а тут еще День Победы. Я не видел слез на глазах — только радость. Конечно, мы выпили.
Мне лично хватило стакана водки, который я закусил предложенной кем-то краюхой хлеба. И выпил, как можно догадаться, не один. В итоге во время салюта пять-шесть ребят получили ранения. В училище застолье продолжилось. Но этого я уже не помню — пришел и рухнул…
МАРК КАБАКОВ О ТОМ, КАК ОН ПОПАЛ В "ПСИХУШКУ".
- Одно из самых веселых приключений в моей жизни - это то, как я попал в сумасшедший дом. Однажды мой сослуживец капитан-лейтенант ПЕТРОВ заявил прямо на мостике комдиву ИВАННИКОВУ, Герою Советского Союза, что у него нечищены пуговицы. Когда Петров повторил это еще дважды, комдив понял, что дело плохо.
Мне было поручено сопроводить Петрова в больницу. Приключилась предсказуемая накладка, карету «скорой помощи» в порт не подали. Мне стоило больших трудов доставить коллегу в госпиталь якобы на комиссию по определению его пригодности к военной службе. Там он уверенно заявил, что это именно он привел меня «сдавать», а я и есть тот самый пациент.
Вместо того чтобы слушать мои аргументы, врачи вняли ему как старшему по званию. В итоге связали меня, украсили смирительной рубашкой, потащили в палату. Может, и просидел бы я там еще долго, но, на мое счастье, на следующий день обросший щетиной Петров на улице сообщил патрульным, что у них нечищены пуговицы...
Так мы поменялись местами. В это время на флоте распространились слухи, что я допился до белой горячки. Меня встречали по возвращении в Полярный как национального героя...
На фото:
Лейтенант Кабаков на фоне звезды с числом вытраленных мин. Северный флот, 1949 год
Курсант училища имени Фрунзе Марк Кабаков, Астрахань, май 1942 года
В кают-компании тральщика, п.Чалм-Пушка, Мурманская обл, 1949 год
***
Забудем на минуту, кто прав, кто виноват.
И снова по Балтийску шагают фантазеры,
И каждый неизвестен и рифмою богат.
А мы еще такое строкою звонкой скажем!
А мы в такие дали сегодня уплывем!
Вот впереди шагает, моряк - косая сажень,
Чуть дальше - флотский доктор с механиком вдвоем.
Куда они сегодня шаги свои направят
И где содвинут чарки во славу всех морей?
Мы, зная нрав поэтов, о том судить не вправе
В лукавом зыбком свете Балтийских фонарей.
Уходят три поэта, три друга неразлучных,
Шумящей синевою кончается бетон.
Им вовсе нету дела до наших бед докучных
Соленая дорога лежит со всех сторон.
***
Давайте, товарищи, чаще встречаться,
Давайте-ка скинем, хотя бы по двадцать.
И снова подлодки стоят у причала.
И нету у службы конца и начала.
Давайте, товарищи, чаще встречаться,
Давайте друг к другу в каюты стучаться.
В каюты – не в комнаты с мебелью чинной
И дремлющим в кресле угрюмым мужчиной.
Давайте, ребята, тряхнем стариною,
В которой походы в полгода длиною,
И нет ни минуты одной для поживы.
ДАВАЙТЕ ВСТРЕЧАТЬСЯ – ПОКУДА МЫ ЖИВЫ!
Марк Кабаков: самый секретный еврей СССР
Марк Кабаков. Капитан военно-морской маринистики
Комментариев нет:
Отправить комментарий