6 лет назад в Лос–Анджелесе умер писатель Рэй Брэдбери
…Мы едем по весьма специфическому району – на стенах граффити, часто попадаются кричащие друг на друга люди (явно под «кайфом» или алкоголем), таксист–армянин заранее заблокировал дверцы машины. «Я сюда вечером за любые деньги не повезу, — признаётся он. – Слишком опасно: один раз стекло выбили, едва встал у магазина воды купить». Именно здесь поселился живой классик литературы, чьими книгами я зачитывался в раннем детстве. Дом Брэдбери, кстати, совершенно нормальный на вид – маленький, но уютный, увитый плющом. Пять лет назад, после зловещих предупреждений от шофёра, я ожидал увидеть по меньшей мере Гарлем из голливудских фильмов: разруха, мрак, и мрачные замёрзшие бомжи греются у горящих бочек. Дверь открыла упитанная чернокожая сиделка, крикнув в другую комнату – «Эй, мистер Би! К вам пришли!». Писатель встретил меня, сидя в инвалидном кресле (на момент нашего последнего интервью ему было 90 лет) — в шортах, но в пиджаке и при галстуке. «Жарко сегодня, — сообщил Рэй Брэдбери, поймав мой удивлённый взгляд. – Поэтому, сначала решил не одеваться официально. А потом вдруг подумал – чёрт, ну нет: всё–таки ж интервью!».
«Мне плевать на деньги»
…Мы встречались впервые в 2005 году, и, явившись к писателю снова, я больше не поражаюсь обстановке. В гостиной у человека, создавшего потрясающие «Марсианские хроники», «Вино из одуванчиков» и «451 градус по Фаренгейту», царит совершеннейший «бардак». На полу рассыпаны опилки, много скомканных листов бумаги, валяются старые карандаши. Брэдбери строжайше запрещает уборку – она сбивает его с рабочего настроя. «Как появится вдохновение, когда вокруг тебя всё вылизано и сверкает чистотой?» — возмущается он. – «Нет, Джордж, это неправильно. Ведь из хаоса зародилась Вселенная».
Рэй никогда в своей жизни не писал на компьютере – он не понимает, зачем они вообще нужны. Показывает мне сразу пять (!) древних, облезших пишущих машинок. Одну писатель использует, если печатает что–то мрачное, другую – что–то юмористическое, третью – для романтического настроения, а две остальные нужны на случай, если их предшественницы сломаются. Брэдбери пишет каждый день, иначе ему неинтересно. «Ты нажимаешь кнопку, и под твоими пальцами рождается новый мир. Господи, да что может быть прекраснее? Вы приехали из России, а ещё в конце сороковых, во время «холодной войны», я и не мечтал принимать в своём доме гостей из страны, подарившей мне моих лучших друзей – Толстого и Достоевского».
Брэдбери общается со мной, словно я давний приятель, заглянувший выпить чаю – а ведь мы видимся второй раз в жизни. У него нет абсолютно никаких «понтов» и звёздной болезни, свойственной нынешним кумирам и в США, и в России. Нет личных телохранителей на входе, десятков видеокамер, пресс–секретаря, целого штата массажистов и пластмассовой улыбки на лице. Он настоящий. Книги Рэя полвека продавались по всему миру гигантскими тиражами (включая СССР, который переводил и печатал именитого фантаста просто так, не платя ему ни копейки), автор заработал миллионы долларов, но живёт скромно. Недорогой дом, внутри – никаких евроремонтов, только всё самое необходимое.
«Мне плевать на деньги, — признаётся Брэдбери. – Когда моя жена Маргарет умерла в 2003–м году, я перестал тратить их на себя – все доходы отдаю детям. Доллары такая вещь, в большом количестве они мешают рассуждать трезво». Я смотрю на этого человека – и не могу очнуться. Это правда реальность? Я не сплю? Брэдбери обожал писать рассказы про Марс, и в современном мире он действительно выглядит как марсианин. Кругом айфоны, кредитные карточки, вай–фай, скоростные поезда и блеск небоскрёбов – а тут, в комнате в Лос–Анджелесе, сидит старый человек в шортах и при галстуке, печатает великие романы на раздолбанной в щепки пишущей машинке, его письменный стол покрыт толстым слоем пыли, сбоку монументально и трагически застыли четыре чашки с недопитым чаем. Брэдбери со смехом признаётся, что он всегда боялся реактивных самолётов. «Я летал пассажирским рейсом всего один раз…было очень страшно. Но не было выбора – тогда поезд внезапно отменили. Выпил шесть бокалов мартини подряд – и полетел…Добрался отлично – правда, вообще не помню как». Он ни разу не водил машину – за рулём всегда была жена.
Сказка разбилась вдребезги
…Брэдбери довольно ловко передвигается по дому в инвалидном кресле. «Я – активный мальчик, — признаётся он мне. – Одно жаль, в коридоре застреваю часто, чёртовы колёса – приходится сиделку звать». Писатель 13 лет провёл в «инвалидке» после инсульта, но не утратил ясности мысли. «Мне грех жаловаться на жизнь, молодой человек. Я пережил уйму американских президентов, и это само по себе приятно. Вам что, чай или кофе? Ааааа, да–да–да, русские пьют чай». Он с удовольствием демонстрирует сувениры, подаренные читателями из других стран, не забывая шутить. «Вы думаете, я так бедно живу? Ха–ха–ха! Ничего подобного. Видите тот египетский саркофаг? (показывает на дешёвую китайскую поделку). Он подлинный, огромной ценности (смеётся). Вот говорю чистую правду, а мне никто не верит. И ещё (понижает голос до шёпота) – скажу по секрету, в пишущей машинке, вон той слева, спрятаны бриллианты. Давайте, я отвернусь, а вы хватайте и бегите…вдруг повезёт».
Давно выросшие дети редко навещают состарившегося отца, общая проблема современности. После смерти Рэя Брэдбери его наследники равнодушно отвергнут предложение создать музей в доме, где фантаст прожил много лет, и продадут здание новым владельцам. А те, руководствуясь желанием построить магазин, снесут коттедж – и в Лос–Анджелесе не останется места, куда можно прийти и поклониться читателям, сказать спасибо великому человеку. Сказочная реальность романов о Марсе разбилась вдребезги о наш мир с ценами на недвижимость.
«Закрою глаза – гуляю по Марсу»
…Брэдбери много и со вкусом рассуждает о смерти. «Хочется увидеть собственные похороны, и даже заняться их организацией — но, разумеется, я не такой везучий. Поэтому просто мечтаю…вот бы мой прах привезли космолётом на Марс, и похоронили там в консервной банке из–под томатного супа! Я до мозга костей был уверен в сороковые, что наверняка доживу до колонизации планет. Как жаль…я ошибся». Подъезжая на кресле к шкафу, он показывает, бережно протирая тряпочкой обложки, полное собрание сочинений Достоевского – рядом на полочке Толстой и Чехов. Трудно поверить — Рэй закончил только среднюю школу, у него нет высшего образования.
«Я всегда писал грамотно» — с гордостью вспоминает он. – «Потому что много читал. И воображение у меня со школы попросту бешеное. Да, собственно, и сейчас так. Закрою глаза – и я гуляю по Марсу, открою – а тут счета за воду и электричество (смеётся). Если бы не необходимость писать романы, я так бы и жил с закрытыми глазами…представляете, как оно замечательно?».
…Три часа интервью снова пролетают в единую секунду – как и пять лет назад. Неудивительно. «Надеюсь, мы пообщаемся снова на ваш столетний юбилей» — говорю я на прощание. «Конечно, — ехидно усмехается Рэй Брэдбери. – Вы ещё молодой человек – вряд ли с вами что–то случится». Дверь дома тихо закрывается за моей спиной – как крышка сказочной музыкальной шкатулки. Я смотрю на этот мир с гудками машин, руганью, свалками мусора – и он мне не нравится. Создатель «Марсианских хроник» умер 5 июня 2012–го, через два года после нашего последнего разговора – ему чуть–чуть не исполнилось 92. Прозвучит банально, но я не претендую на оригинальность: с его смертью ушла целая эпоха. Вы представляете сегодня популярного писателя, зарабатывающего миллионы, в старом доме среди хлама, с разбитой печатной машинкой, беседующего со своим читателем? Нет. Извините, но таких уже больше не делают.
Комментариев нет:
Отправить комментарий