Ксения Собчак и Вера Кричевская сняли двухчасовой документальный фильм «Дело Собчака», который станет фильмом закрытия предстоящего «Кинотавра». Мне показали материалы к фильму, спасибо, и он оставил меня в недоумении.
То есть с профессиональной точки зрения вопросов нет — Кричевская профессиональный документалист, Собчак опытный журналист, они расспросили труднодоступных ньюсмейкеров, начиная с Владимира Путина, и увлекательно смонтировали их ответы. Меня смущает цель всего этого мероприятия и тот посыл, с которым оно затевалось, верней, послевкусие, с которым остается зритель.
Я бы еще понял, если б эта картина появилась перед самыми президентскими выборами, в качестве пиар-проекта кандидата Ксении Собчак;
но сейчас, когда она поучаствовала в мероприятии, набрала полтора процента и собирается продолжать свою профессиональную деятельность, — цель этой картины темна. Допускаю, что создатели элементарно не успели выпустить фильм к концу марта, — но тогда, боюсь, в июне следовало бы его придержать.
Двухчасовое, по замыслу авторов, повествование в итоге выстраивается так: был интеллигентный ленинградский профессор права. Он вошел в славную когорту перестроечных вождей, поддержал Ельцина в августе 1991 года, требовал, чтобы представители КГБ никогда больше не допускались к управлению страной; разошелся с Ельциным и его правительством во времена шоковой терапии, стал восприниматься подозрительным Борисом как его возможный конкурент (чего не было), поссорился с его новыми креатурами (в основном Коржаковым и прочими силовиками), проиграл выборы своему заместителю Яковлеву, который вел дебаты в нарочито блатной манере, оказался жертвой противозаконного уголовного преследования, потом те же молодые реформаторы его временно отбили
(Немцов лично просил Ельцина оставить Собчака в покое), после новой атаки Собчаку грозил арест, бывший вице-мэр Владимир Путин лично обеспечил ему бегство в Париж,
а потом ему разрешили вернуться, ибо этот же вице-мэр стал официальным преемником. Собчак этому очень радовался, говорил о нем «мой Володя», потом внезапно умер, не дождавшись торжества соратника, и даже после двух официальных заключений о причинах его смерти Ксения Собчак — о чем и говорит в фильме — не верит, что эта смерть произошла от естественных причин. Людмила Нарусова говорит, что верит, а Ксения — нет. В финале Ксения вдруг произносит монолог о том, что в детстве она играла в царя горы и по опыту помнит, что вечно быть царем горы нельзя: чем защищать вершину, отчаянно сопротивляясь, — лучше радостно съехать с горки в облаке снежинок. Открытое окно кабинета Собчака в Смольном. Финал.
Все это вроде бы объективно и увлекательно — но складывается в странную схему: представители КГБ, как бы эта контора ни называлась, не должны участвовать в управлении страной, — однако представитель КГБ оказался единственным порядочным человеком в окружении Собчака, спас его честь и жизнь.
Владимир Путин вспоминает, что Анатолий Собчак единственный раз на его памяти употребил крепкое слово в таком диалоге: «Анатолий Александрович, я не могу войти в вашу команду, я офицер КГБ». Пауза. «Да и … (фиг) с ним!»
Получается, что миссия Владимира Путина состояла исключительно в том, чтобы стать вице-мэром Собчака, помогать ему в первые постперестроечные годы, спасти его в 1999 — и впоследствии уступить место царя горы его дочери, правильно я понимаю? Потому что никак иначе пафос этого фильма изложить нельзя.
Можно, конечно, допустить, что Владимир Путин должен оставить должность вне зависимости от того, кому она достанется в результате честной борьбы, — но в той же картине ясно сказано, что чуть отпущенные гайки с неизбежностью приводят к полному краху власти, как это было в восемьдесят пятом. Так что авторы сами дезавуируют свой совет. Можно, конечно, сослаться на опыт Ельцина, который уступил место Путину сам и тем привел к торжеству справедливости, — но именно Ельцин создал ситуацию, когда во второй половине его правления всякая политическая борьба исчезла, а руководить государством напрямую стали его охранники и ближайшие к нему олигархи; Путин не уступил преемнику, а назначил его — большая разница. И не сказать, чтобы это назначение оказалось для страны благотворно, хотя альтернатива в какой-то момент была еще хуже: произошел бы реванш тех же ценностей, но быстрей.
Хотели того авторы или нет, но смысл их картины получается таким: власть — не место для интеллигентствующих либералов, их всегда будут называть болтунами, они выпускают из рук любую победу и становятся ответственными за любые экономические трудности.
(Кажется, лучше других это понимает Анатолий Чубайс, который постоянно говорит о Собчаке с таким откровенным сарказмом, что жаль становится авторов; все это не отменяет и любви, и уважения, и благодарности, а может, Чубайс вообще обо всем так говорит — он-то уж никак не идеалист; но думается, что его отношение к эпохе восьмидесятых и ранних девяностых именно таково, и он уже тогда все понимал.)
Власть может достаться либо корыстным силовикам вроде Коржакова, либо вороватым олигархам, либо чекистам без страха и упрека, которые никогда не предадут, но и никогда ее не отдадут.
Выбор небогатый и, прямо скажем, печальный; если в России не было ни одной личности и ни одной политической силы, кроме перечисленных, — это говорит лишь о том, что перемены пришли слишком поздно <…> и о том, что сейчас никакие реформы уже не спасут положения; единственный действующий здесь принцип — это принцип меньшего зла, а к чему он приводит — давно показал в одноименном романе Юлий Дубов. Все, кто привели Владимира Путина к власти, — почти все они, кроме покойного Бориса Березовского, представлены в этом фильме, — внятно показали, что любые альтернативы были хуже; для чего же ему теперь съезжать с этой горки?
Если и тогда, в двухтысячном, он был единственным вариантом для власти, — сейчас ему вовсе выбирать не из кого.
Уйти только для того, чтобы власть взяла лично лояльная к нему Ксения Собчак, а не Навальный? Типа отдайте мне, я перед вами в долгу и договороспособна, я буду вашим Путиным и в случае чего лично вывезу в Париж?
Этот аргумент выглядит слабым не только из Кремля, но даже из зрительского кресла; да и разве не показывает вся история России, к чему приводит власть, передаваемая по принципам личной лояльности? Так что ответом на финальный призыв может быть только заголовок этого материала.
Впрочем, он имеет еще один смысл, вспомнившийся мне в связи со смертью Ричарда Пайпса. Когда-то Жолковский спросил Аксенова, как он оценивает труды этого советолога. «Pipes», — пожал плечами Аксенов. То есть трубы, дудки, духовые инструменты. Он относился к Пайпсу с заслуженным уважением, но, мнится, определил всю советологию и меру ее влияния на мировую политику очень точно.
Конечно, хорошо сделанное кино отнюдь не сводится к авторскому посылу и может интерпретироваться в разные эпохи по-разному. На данный момент из этого фильма следуют пять непреложных выводов, вряд ли приходившие в голову его создателям.
- Представителям гуманитарной интеллигенции никогда и ни при каких обстоятельствах не следует ходить во власть, даже если побеждают их идеи или идеи, близкие им. Никакого смысла в этом не будет, а козлами отпущения за неуспехи реформ назначат именно их.
- Человеку, который хорошо говорит, не следует становиться публичным политиком, ибо его объявят болтуном вне зависимости от реального соотношения слова и дела в его практике.
- Человеку, который лично обязан лидеру страны, не следует вступать с ним в политическую борьбу — даже для потенциального блага этого лидера.
- Снять по-настоящему цельное кино можно только о по-настоящему цельном человеке, что блестяще показал предыдущий фильм Веры Кричевской.
- Следующая российская власть должна начинать с люстрации, единственной альтернативой которой является эмиграция.
Как говорит один более вероятный преемник — кто не понял, тот поймет.
Комментариев нет:
Отправить комментарий