Фаина Раневская
Когда говорят «Раневская», то светлеют лица, люди начинают улыбаться. Ее настоящая фамилия - Фельдман, Фаина Фельдман. Она родилась в Таганроге в очень богатой семье. Отец у нее был нефтепромышленником, у него был пароход, на этом пароходе, как только в России произошла февральская революция, он и уехал. «Я не буду ждать марта, надо уезжать сразу. У них может быть еще какая нибудь революция», сел на пароход и покинул Россию. Уехала вся семья: мама, папа, брат и сестра, красавица Изабелла.
Она была очень некрасива, она была неуклюжа, у нее были огромные глаза и родители ей говорили: «Ты сумасшедшая Фаина, как можно с такой внешностью стать актрисой?». Она хотела стать актрисой, но ее никто не брал.
У нее были деньги, отец ей присылал. Она их часто теряла, часто оставалась средств, но все время ходила в Большой театр, где у нее был свой кумир юности - Екатерина Васильевна Гельцер, знаменитая балерина, прима Большого театра тех, уже очень давних, лет. Гельцер очень нежно относилась к Фаине Фельдман. Она ей как-то сказала: «Знаешь что, я попытаюсь тебя познакомить с Певцовым...», забытое имя Илларион Николаевич Певцов, замечательный актер.
Она пришла за кулисы и продолжала рыдать. Певцов ее спросил: «А что же вы рыдаете сейчас? От чего?», она ответила: «Я продолжаю вас любить».
Это было ее начало..
Фаина Раневская была человеком с уникальным юмором, величайшим юмором. Это именно она сказала «У меня хватило ума глупо прожить свою жизнь».
«Мои лучшие роли были сыграны в провинции», это постоянно повторяла она играя, то в Баку, то в Харькове, то в Ростове. В Москве она оказалась в 1931 году и пришла в Камерный театр, потому что знала актрису Алису Коонен, которая была женой создателя и художественного руководителя Камерного театра Александра Яковлевича Таирова. Раневская очень чтила и очень любила ее. И Таиров взял ее в театр.
Ее первой ролью была - проститутка Зинка, в знаменитой когда-то пьесе «Патетическая соната». Она получила роль, прочла и спросила Таирова: «А как я буду это играть, у меня нет никакого опыта в этой профессии», он улыбнулся.
Именно после спектакля «Патетическая соната», на улице к ней подошел молодой человек и сказал: «Я вас обожаю. Я опомниться не могу после «Патетической сонаты». «Вы, наверное, сумасшедший», сказала она ему, но от нежности и от теплых слов кинулась его обнимать. Он сказал: «Я кинорежиссер. Я начинаю снимать фильм и вы должны сниматься у меня». Она говорит: «Кино? Я его ненавижу. Быть в кино - это все равно что лежать голой в ванной комнате, когда туда пришел экскурсовод и привел экскурсию». Он рассмеялся: «Тем не менее, вы будете у меня сниматься».
Этого молодого человека звали Михаил Ром. С этого момента, начинается ее роман с кино.
Уже в 70-х годах Леонид Ильич Брежнев вручал ей какую-то награду и в Кремле. Когда она вошла, он сказал «Ой, Муля, не нервируй меня», она посмотрела на него и сказала: «Зачем вы меня обижаете? Меня так называют только хулиганы». Леонид Ильич не знал куда ему деться.
Именно перед войной, она сыграла «Мечту». В Америке, когда советское посольство устроило показ фильма «Мечта» и пригласила Чарли Чаплина, Мэри Пикфорд, Дугласа Фэрбенкса, великого русского актера Михаила Чехова и они все были потрясены этой картиной.
А жизнь ее так складывалась, что она ушла в Театр Советской армии, а в 1943 году она попала в Театр им. Маяковского и играла в нем шесть лет. Известно, что однажды Эйзенштейн позвонил ей по телефону и сообщил о том, что Сталин похвалил ее, в те годы это была великая оценка. Но она ничего не изменила в жизни Раневской, потому что у нее было все: признание, любовь, обожание, но не было ролей. И она ушла от Николая Охлопкова, который тогда возглавлял Театр им. Маяковского. Ушла и снималась в кино.
Дело в том, что спустя 40 лет, Фаина Георгиевна встретилась со своей семьей, встретилась с мамой. Она приехала в Бухарест в 1957 году, а сестра ее жила в Париже. Когда муж Изабеллы Георгиевны умер, она переехала в Турцию. И узнав, что ее сестра знаменитая, прославленная актриса, она решила приехать в Москву и жить у нее. Фурцева любила Раневскую и через Екатерину Алексеевну удалось получить разрешение на въезд.
А когда приехала Изабелла Георгиевна, она ничего не понимала. Она не понимала, почему сестра живет в небольшой двухкомнатной квартире, получает 350 рублей, тогда считалось, что это великолепный оклад, оклад Народной артистки СССР. Она не понимала, почему так рано утром громыхают грузовики во дворе, а во дворе был гастроном, хлебный магазин, туда привозили продукты, шла ругань. Фаина Георгиевна открывала окно и демонстрировала рабочим такое знание фольклора, которого не знала Изабелла Георгиевна, что рабочие восторгались, они даже запоминали эти словосочетания. А Изабелла Георгиевна просила сестру, чтоб она научила ее тоже пользоваться этим языком, которым она никак не могла овладеть.
Они прожили вместе очень недолго. Изабелла Георгиевна умерла. Она похоронена на Донском кладбище. И на ее могиле Фаина Георгиевна поставила памятник «Здесь лежит моя любимая сестра Изабелла».
Она называла его «вытянувшийся лилипут». Он не устраивал ее, она считала, что он в основном болтает про искусство и выражалась очень резко. У нее был, конечно, очень трудный характер.
Она была актриса, которая требовала того, чтобы на нее ставили, Завадский этого не собирался делать. Он, ни для нее, ни для Орловой, ничего не ставил. У него была одна привязанность - Вера Петровна Марецкая. Она была хозяйкой Театра им. Моссовета и играла все и всегда.
То, что делала Раневская, никогда не было, ни пошлым, ни вульгарным. Ее называли в театре Фуфа. И когда Фуфа приходила в театр, то все ходили немножко тихо, потому что было неизвестно чем все это кончится.
Она была всегда собой недовольна. И когда уходила со сцены, то обычно спрашивала своих коллег, которые стояли за кулисами: «Ну как я играла, хорошо или плохо?», все говорили: «Ну что вы Фаина Георгиевна, вы играли гениально, вы играли замечательно». Она спорила с ними и уходила мелким шагом к себе. Только однажды актер Баранцев сказал ей: «Фаина Георгиевна, вы знаете, а вы действительно в прошлый раз играли лучше», она посмотрела на него и сказала: «Дурак!», и быстрым шагом ушла к лифту. Она была актриса, актриса до мозга и костей.
К ней хорошо относился Сталин, ее любил Брежнев, ее ценил Хрущев. Сила ее была в этом невероятном сплаве, который больше не встречался в жизни, в сплаве драмы, мудрости и почти площадного юмора. Той стихии, открытой, бесстыдной откровенности, которая всегда покоряла зрительский зал.
У нее была одна привязанность в эти годы - это собачка, дворняжка, которую она подобрала и назвала «Мой мальчик». Когда она злилась на Театр им. Моссовета, то звонила в дирекцию и говорила, что «я играть не могу потому что у меня болен Мальчик», ее очень спокойно спрашивали: «Когда Мальчик выздоровеет?», она молчала и потом отвечала: «В среду». Все понимали, что в среду она будет играть.
Она была недоверчива, ее капризы не все могли выносить, усмирять ее могла только Павла Леонтьевна, еще Анна Ахматова, перед которой Раневскаяблагоговела.
Марина Неелова была последним человеком, которая была в палате у Фаины Георгиевны, когда та умирала. Она кормила ее из ложечки, Раневская уже была почти без сил. Потом Неелова вышла в коридор и когда была в конце коридора, ее догнала медицинская сестра и сказала о том, что все уже кончено.
Фаина Георгиевна умерла, когда ей было 88 лет, в 1984 году.
Комментариев нет:
Отправить комментарий