ПОГРОМЫ В РОССИИ 1881 г.

1. Погромы в России 1881

Первого марта 1881 года в Петербурге был убит российский император Александр II. Сразу же после покушения в российских газетах появились статьи с ожесточенными нападками на евреев; убийство царя нзывали делом еврейских рук и намекали на неизбежные погромы, потому что после событий первого марта народ оскорблен, озлоблен и рад на ком-нибудь сорвать свое зло. И погромы действительно начались – в разных местах и почти одновременно. Многое указывало на то, что они были подготовлены заранее, по одинаковому сценарию, при бездействии, а то и попустительстве местных властей. В город приезжали на поезде оборванцы с испитыми лицами, их поили водкой в кабаке, а затем вели на погром по намеченым заранее адресам еврейских квартир и магазинов.

Первым на очереди оказался город Елисаветград Херсонской губернии – в апреле 1881 года. В секретном отчете правительственной комиссии написали: Улицы, покрытые пухом, были завалены изломанною и выброшенною из домов мебелью дома с разломанными дверьми и окнами, неистовствующая толпа.., беспрепятственно продолжающая дело разрушения, и в дополнение к этой картине – полное равнодушие со стороны местных обывателей нееврейского происхождения к совершающемуся разгрому. Погром продолжался три дня, а затем в город пришли солдаты и восстановили порядок. Следующим на очереди был Киев.... после Киева погромы перекинулись в Жмеринку и Конотоп, в Одессу, Борисполь, Нежин, Варшаву и Балту, оставляя за собой разгромленные синагоги, разрушенные и разграбленные еврейские магазины, убитых, раненых, изнасилованных и сошедших с ума женщин. В народе сложилось убеждение – отметил правительственный чиновник, - в полной почти безнаказанности самых тяжких преступлений, если только таковые направлены против евреев, а не других национальностей.

Еврейские общины России охватила паника, растерянность, чуство полной безпомощности перед лицом враждебного окружения. Интеллгенты – ассимиляторы, которые давно позабыли про своих единоверцев и непременно желали слиться с русским народом неожиданно прозрели и мучительно переоценивали прежние идеалы. Уже не верили в успех просвещения, которое могло привести к торжеству братства народов. Мсчезли надежды на получение равноправия и в еврейской газете написали в смятении: что делать? Бежать под дикие крики бей его? Целыми массами выселяться из России? Бросить небо, под которым родились, землю, где похоронены не менее нас пострадавшие наши предки?.. Да кто имеет право предлагать нам это?

Кто – то должен был ответить на возникшие вопросы, и это сделал одесский врач и публицист Лев Пинскер в знаменитой брошюре Автоэмансипация. Он написал прямо и откровенно: еврейство и ненависть к еврейству проходят рука об рукув течение столетий через всю историю... Надо быть слепым, чтобы не видеть, что евреи Избранный народ для всеобщей ненависти. Пусть народы расходятся в своих стремлениях и инстинктах – в своей ненависти к евреям они протягивают друг другу руки; в этом единственном пункте они все согласны. Пинскер пришел к выводу, который сформулировал таким образом: Пока мы не будем иметь, как другие нации, своей собственной родины, мы должны раз навсегда отказаться от благородной надежды сделаться равными со всеми людьми. Брошюра заканчивалась словами: помогите себе сами и Бог поможет вам!

2. Общество Хибат Цион.

После первой волны погромов началось бегство евреев из Российской империи: это время назовут в последствии епохой великого переселения, которая не имела себе подобных в истории рассеянного и гонимого народа, неоднократно менявшего место жительства. Большинство российских евреев устремилось за океан, в Америку, малая часть поехала на эту землю (Эрец Исраэль). Они появились в Стамбуле, по пути в Эрец Исраэль – почерневшие лица, исхудалые, с печатью страшной скорби: не случайно эти погромы получили на иврите грозное название "суфот ба-негев" – бури на юге.

Бегство из России было нерегулируемым и сотни российских евреев неожиданно появились на этой земле. Нищие и многодетные они обосновались в крупных городах и стали жить за счет пожертвований, а переселенцы со средствами переезжали с места на место в поисках удобной и дешевой земли. Они не знали местного языка и законов; их немилосердно обманывали агенты – посредники, и цены на участки немедленно подскочили. Власти забеспокоились. В апреле 1882 года турецкий консул в Одессе опубликовал официальное сообщение: правительство Турции разрешает эмиграцию в любую часть Османской империи, за исключением Палестины. Это исключение касалось лишь евреев России, Румынии и Болгарии, в паспорта которых начали ставить печать: кроме Палестины.

В это время в разных городах России образовывались отделения общества Хибат Цион – Любовь к Сиону. Они ставили своей целью заселение Эрец Исраэль и в феврале 1882 года , по поручению жителей Харькова и Кременчуга, приехал в Яффу на поиски земель двадцатишестилетний Залман Давид Левонтин, бывший банковский служащий.

3. Основание Ришон Ле-Цион

...К Левонтину присоединился Йосеф Файнберг, посланец евреев Симферополя; они начали подыскивать земли для заселения и нашли участок в центре страны, неподалеку от Яффы. Это было необитаемое безводное место; арабы его не возделывали, даже не пасли там стада, а потому оно стоило недорого.

Залман Давид Левонтин, Йосеф Файнберг, Аарон Мордехай Фрайман и Иегуда Лейб Ханкин переночевали на том месте, убедились, что «здесь очень хороший воздух» и начали оформлять покупку.

Землю разделили на две части. Половину приобрел дядя Залмана Левонтина купец Цви Гирш Левонтин, который приехал на старости лет из Николаева и вложил все свои средства в освоение этой земли, чтобы оставить по себе добрую память; вторую половину приобрели остальные поселенцы – З. Д. Левонтин, Ханкин, братья Фрайманы, Файнберги и др. Цви Левонтин выделил из своей доли 350 дунамов для 6 бедных семей, которые обязались выплатить ему стоимость этой земли в течение пяти лет; эти деньги он пожертвовал на строительство синагоги и школы в будущем поселении.

15 числа месяца ав по еврейскому календарю – 30/07/1882 года – из Яффы вышли пять человек, чтобы заложить сельскохозяйстовенное поселение. Очевидец писал: «С походной палаткой, на ослах и мулах они двинулись из Яффы по главной иерусалимской дороге... Справа, почти у дороги , их окружала белая песчаная степь, тянущаяся к западу вдоль моря; слева вдали, окутанные туманом , величественно виднелись Иудейские горы, а впереди неведомые равнины с неведомыми страшными арабами, феллахами, бедуинами...». взобравшись на высокую каменистую гору, заросшую бурьяном и кустарником, небольшая группа остановилась. «Здесь мы должны положить основание нашему делу, - произнес взволнованным голосом один из пяти. – Пусть это место отныне называется Ришон ле - Цион....» Наутро к ним присоединились еще пять человек ; они поставили на песчаных дюнах палатки, Цви Левонтин прочитал молитву а остальные слушали его и плакали от волнения.

В поселении начали рыть колодец но до воды никак не могли добраться и привозили ее издалека; приходилось по несколько часов ожидать глотка воды при 40 –градусной жаре. ... Поселенцы приуныли и подумывали уже о том чтобы отказаться от этой затеи, но взялся за строительство дома И. Л. Ханкин, а за ним потянулись другие.

В сентябре 1882 года поехал в Европу И. Файнберг, чтобы получить ссуду для поселенцев сроком на пять лет. Евреи Германии не откликнулись на призыв о помощи, но в Париже Файнберга согласился принять молодой банкир. Рассказ о мужестве и страданиях первых поселенцев заставил банкира прослезиться; он немедленно дал 30000 франков на строительство колодца и поставил непременное условие: его имя должно остаться неизвестным /так продолжалось недолго, и вскоре все узнали, что это был барон Эдмонд Ротшильд, из семьи знаменитых Ротшильдов /. ... Привезли специальный бурав из Парижа, углубились еще на 13 метров и, наконец, добрались до водоносного слоя: «... Мы спустили бурав и нам удалось извлечь немного мокрого песку. Б оже мой! – что делалось наверху с этой гряью: рвали друг у друга из рук и жадно, с неизяснимым блаженством, глотали...».

Летом 1883 года барон Э. Ротшильд взял поселение под свое покровительство, прислал садовника, и через 3 года на этих землях произростали до 300000 виноградных лоз. На средства Ротшильда построили винодельческую фабрику «Кармель Мизрахи» с самым современным оборудованием; к началу Первой мировой войны в поселении жили 1500 человек. «Некогда песчаное пространство, - поведал очевидец, - покрыто теперь прекрасными виноградниками, оливковыми, миндальными и тутовыми плантациями; в поселении имеется библиотека, читальня, образцовая школа, детский сад, аптека, больница, народный дом, водопровод»; создали оркестр знаменитый на всю страну, который приглашали участвовать в торжественных событиях. Сегодня это город в Израмле – Ришон ле-Цион, что в переводе означает «Первый в Сионе», из книги пророка Исайи «Первый /возвестит/ Сиону: «Вот, вот они...».

4. Билуйцы и основание Гедеры

В самый разгар погромов, в январский день 1882 года, в петербургской синагоге собрались евреи, богатые и бедные, именитые и никому не известные: плакали, читали «слихот» - молитвы покаяния, главный раввин произнес речь. « Когда он , писали в газете, - прерывающимся голосом , нарисовал то положение, в котором ныне находится еврейство, протяжный стон , как будто из одной груди, вырвался внезапно и разлился по синагоге». В тот самый январский день в харьковской синагоге тоже молились евреи а вместе с ними и молодые люди из ассимилированных семей, которые годами не появлялись в синагоге. По окончании молитвы студент Исраель Белкинд пригласил их к себе и унего на квартире собрались 30 человек – гимназисты, студенты, молодые люди , занимавшиеся проффесианальной деятельностью. В то время в России были сильны идеи народничества; российские интеллигенты отправлялиль в деревни, чтобы «отдать долг народу», - молодежь собравшаяся на квартире у Белкинда, приняла решение отправиться в Эрец Исраэль, работать на земле и подготовить место для тех, кто приедет следом за ними. Свой кружок они назвали Билу, по первым буквам их девиза на иврите, взятого из книги пророка Исайи «Бейт яаков леху ве нелха!», что означает в переводе «Дом Яакова, вставайте и пойдем!».

В конце мая 1882 года приехали на эту землю два билуйца - Гилель Минц и Яаков Черток. Затем отправилась небольшая группа воглаве с И. Белкиндом: 13 мужчин и одна девушка Двора Сирота из Николаева. 6 июля 1882 года они приплыли на пароходе в Яффу, с песнями промаршировали по улицам и поселились в двух маленьких комнатах на цитрусовой плантации: в дной комнате девушка, в другой – 13 мужчин. Следом за ними 22 августа того же года, приехали 6 человек из Москвы...

Какие же цели были у этих людей? Один из билуйцев Владимир Дубнов, писал своему брату в Петербург: «Неужели ты думаешь, что единственная цель моей поездки сюда - это самоустройство, из чего следует вывод : если я устроюсь значит я достиг цели, если же нет – я достоин сожаления. Нет. Конечная моя цель, так же, как и многих других, велика, обширна, необъятна, но нельзя сказать, что недостижима... Конечная цель со временем завладеть Палестиной и возвратить евреям политическую самостоятельность, которой они лишены вот уже 2000 лет...».

У билуйцев не было денег, чтобы купить землю и основать собственное поселение, а потому они стали поденными рабочими в сельскохозяйственной школе Микве Исраэль – молодые интеллигенты отказавшиеся от карьеры, комфорта, обеспеченного положения, которые брекли себя на тяжелый труд на жаре, по многу часов в день, в заброшенном уголке мира. ... Положение билуйцев было плачевным, но им помог случай. Барон Ротшильд дал деньги для поддержки поселенйев в Ришон ле-Ционе, и билуйцам предложили туда переехать. Так они очутились на новом месте – в ноябре 1882 года: пахали, сеяли, копали канавы, сажали деревья.

В один из дней в сарайчик вбежал их товарищ и закричал: «мы спасены! есть земля!» иерусалимский раввин Иехиель Михаель Пинес отправил в Россию специального посланника, и тот нашел средства на покупку земли. 2800 дунамов приобретенной земли разделили на 25 участков и передали в пользование билуйцев, чтобы они со времем выплатили их стоимость. ...У них было по мотыге на каждого, 410 франков на всех и осел по кличке Философ. ... Это был второй день праздника Ханука. Они набрали сухих веток и взамен двух ханукальных дампад зажгли два костра. ... так было положено начало новому поселению к югу от Ришон ле-Циона. Его назвали Гедера – по имени еврейского города библейских времен, располагавшегося на этом месте. ... билуйуы голодали, питались сухим хлебом, изредка позволяли себе чай и горячую пищу. ... Первые поселенцы по одному уходили из Гедеры, а взамен них появились новые жители, которые отказались о идеи кооперативной коммуны.

Перед Первой мировой войной в Гедере жили 180 человек. Они занимались хлебопашеством, выращивали виноград и миндаль, производили вино и коньяк. Сегодня Гедера - это город, один из городов Израиля.

5. Поселенцы из Румынии. Основание Рош-Пины и Зихрон-Яакова

С этого момента началось переселение румынских евреев в Эрец Исраэль, составив за короткий срок почти полторы тысячи человек. Тому способствовали жестокие погромы в стране, нескрываемый антисемитизм властей и верхушки общества, многочисленные ограничения для еврейских торговцев и ремесленников, процентная норма в учебных заведениях, запрещение работать на государственной службе, быть адвокатами в суде, офицерами в армии; румынские евреи не считались гражданами страны и на них не распространялись права остального населения. К концу девятнадцатого века в Румынии образовался Антисемитский союз, в который входили члены правительства: цель союза - "употребить все средства, чтобы сделать положение евреев в Румынии невозможным и облегчить им эмиграцию из страны".

Первыми отправились в путь переселенцы из Мойнешти; они взяли с собой домашнюю утварь, сельскохозяйственные орудия, доски, двери и окна для строительства домов. Их провожал весь город. Еврейские лавки и мастерские были закрыты. В пути к ним присоединялись переселенцы из других городов, которым тоже устраивали торжественные проводы. 18 августа 1882 года из города Галаца отплыл по Дунаю корабль, на котором разместились двести двадцать восемь человек; тысячи людей на пристани провожали их восторженными криками, – даже центральные румынские газеты отметили это чрезвычайное событие.

Новые поселенцы начали работать. "Мы очищали землю от камней, – писал один из них, – дробили их и обнаруживали все новые и новые камни. Комары, мухи, блохи терзали тело, кожа наша превратилась в сплошную рану. Измученные лихорадкой и кожными воспалениями, мы смазывали тело маслом и кислым молоком и продолжали работать. Работали, не давая себе пощады. Многие надломились. Раздался старый плач "по рыбе, которую в Египте мы ели даром". Мы пришли в ужас. Собрались в синагоге и поклялись на Торе Господу Богу и Святой Земле на верность до последнего дыхания, а кто клятву переступит, пусть постигнет того отлучение от народа Израиля и позор до скончания веков".

На второй год существования поселение задолжало большую сумму денег. Продали треть земель поселенцам из России, но это не помогло; обратились за помощью в еврейские организации, к частным лицам, и в ноябре 1883 года к ним приехал из Парижа представитель барона Э. Ротшильда. Составили договор, по которому поселенцы из Румынии передали покупателю свою землю, девятнадцать домов, два хлева, две лошади, пять коров, двенадцать быков, трех телят и одного осла, а тот обязался выплатить долги поселенцев со дня их приезда, выстроить недостающие дома, приобрести двадцать плугов, "выделить на каждый двор одного быка, одну корову, одну лошадь и одного осла; построить синагогу, школу и баню; выдавать на каждого человека по десять франков в месяц на проживание и корм для скота в течение девяти месяцев, до жатвы". Были затем удачи на их пути, были и поражения; жители страдали от эпидемий и саранчи, от нападений арабов и произвола турецких властей, но поселение выстояло и стоит по сей день в Верхней Галилее, к востоку от Цфата. К 1914 году жили в нем семьсот человек; там была сельскохозяйственная школа, библиотека, синагога, винодельня для изготовления малаги. Поселение называется Рош-Пина, что в переводе с иврита означает "Краеугольный камень"; название взято из псалмов Давида: "Камень, который отвергли строители, стал главою угла..."

* * *

Шестого декабря 1882 года первые поселенцы переехали на необжитое место, заросшую лесом гору; новому поселению дали название Самарин по имени заброшенной арабской деревни Замарин. Прежде всего проложили дорогу, очистили заброшенные колодцы, вывезли камни с полей; работали все мужчины, с тринадцатилетнего возраста, по звуку трубы начинали и заканчивали день, в больших котлах варили суп из чечевицы и мамалыгу. Через десять месяцев после поселения в Самарине побывал журналист еврейской газеты и был потрясен видом жителей: "Как они пережили зиму?! И как справляются теперь?" Переселенческий комитет присылал крохи, на которые невозможно было прожить; жители познали голод, малярию с дизентерией, тяжкий труд, нападения окрестных арабов и кровавые стычки. Несколько семей вернулись в Румынию, но остальные держались и скудный доход делили поровну, не прибавляя богатому, не убавляя неимущему, посылая телеграммы с просьбой о поддержке: "Поселенцы в Самарине страдают от голода. Все больны. Умоляем о помощи". Однажды к ним приехал посланец барона Морица Гирша, основателя еврейских поселений в Аргентине. Вид этих людей привел его в ужас, и он предложил им немедленно переехать в Аргентину, расписывая прелести и удобства тех мест. Его выслушали, а потом один из поселенцев сказал: "Нет у нас на земле никакого другого дома; здесь жить будем и здесь умрем!" А Малка Аронсон добавила: "Даже если придется грызть камни, с места мы не сойдем".

В октябре 1883 года Э. Ротшильд взял их под свое покровительство; на деньги барона насадили виноградники и основали винодельческую фабрику, а через десять лет после закладки поселения в газете написали: "Даже не верится, что... эти замечательно обработанные долины, эти чудные склоны гор, устланные зелеными коврами виноградных лоз, эти прямые, обсаженные деревьями улицы, каменные дома, водопроводные башни заменили собою в такой короткий промежуток времени еще недавно царившую пустынность... В поселении есть прекрасно устроенная синагога, школа для детей, аптека, врач, питомники, баня с миквой, больница, дом для еврейских рабочих и масса других прекрасных учреждений. Посевы в настоящем году хороши.., душ в поселении около семисот, преимущественно из румынских евреев". Так образовалось и так утвердилось на этой земле еще одно поселение. Впоследствии его стали именовать Зихрон-Яаков – Памяти Яакова, в честь Яакова, отца барона Э. Ротшильда. Так оно называется и теперь.

6. Йесод hа-Маала и Нес-Циона

В 1847 году французы подавили в Алжире восстание арабов, а их руководителя эмира Абд-ал-Кадира выслали из страны. Он жил в Дамаске, преуспел в делах, стал влиятельным лицом при дворе турецкого султана. Алжирский еврей Шмуэль Абу, один из сторонников Абд-ал-Кадира, бежал из Алжира и поселился в Цфате. Он ездил по делам в Дамаск и по дороге проезжал мимо зеленых берегов небольшого озера, расположенного севернее Кинерета, возле реки Иордан. Там было пустынно; никто не хотел селиться в тех краях, лишь пастухи со стадами изредка появлялись на заболоченных берегах озера. "Стоит хоть однажды переночевать на этих проклятых землях, – говорили в Цфате, – и ты будешь страдать от лихорадки, уповая лишь на милосердие Небес". Но Абу был, очевидно, человеком настойчивым: благодаря ходатайству Абд-ал-Кадира турецкий султан позволил Шмуэлю Абу приобрести земли в долине Хулы. Он купил у бедуинов две тысячи двести дунамов на западном берегу озера, разделил на участки и предложил евреям Цфата взять землю бесплатно и переехать туда. Никто не пожелал рисковать, лишь братья Мизрахи, Шломо и Шауль, поселились в долине Хулы, возделывали свои участки и не уходили оттуда. Во время пахоты они обнаружили в земле камень из древней синагоги, некогда стоявшей на том месте; на камне уцелело начало надписи: "Да помянут добром того, кто совершит..."

Наконец, в Цфате появились Фишель Саломон и Иеhуда Лейб Рубин, представители поселенческого общества из польского города Межирича. Они купили землю у семьи Абу, а сделку оформили в августе 1883 года, в пятнадцатый день месяца ав по еврейскому календарю, намеренно в этот день, ибо отметили еврейские мудрецы древности – "не было лучших дней, чем пятнадцатое число месяца ав". Через год там поселились первые восемь семей из Межирича и Брест-Литовска, братья Мизрахи присоединились к ним, – так образовалось поселение Иесод hа-Маала, что означает в переводе "основание подъема", "начало восхождения", "начало исхода", как написано в книге Эзры: "Потому что начался исход из Вавилона в первый (день) первого месяца..."

* * *

В 1883 году новый "шейх", пятидесятилетний Реувен Лерер впервые появился в Долине роз. От плантаций, заложенных Рейслером, сохранились жалкие остатки, но колодцы с оросительными системами были в исправности; сохранился и дом, в котором можно было поселиться. В нескольких километрах от той долины уже закладывали Ришон ле-Цион, а вокруг имения располагались арабские деревни и шатры бедуинов, которые прозвали Лерера "хаваджа москоби" – господин из Москвы. Он называл свое имение Нахалат Реувен – Надел Реувена, через год привез из Одессы жену с пятью детьми, и они разместились на новом месте – единственная еврейская семья в окружении арабского населения. Сначала они поселились в доме Рейслера, в низком, влажном месте долины, и семья сразу же стала болеть малярией, – недаром существует пословица: "Смерть поселяется в доме, который стоит на болоте". Вовремя сообразив, Лерер переселился в заброшенный постоялый двор на пригорке, окруженный изгородью из кактусов, а затем построил возле него небольшим дом, две комнаты с верандой. Ему повезло. В его семье никто не умер от малярии, но без жертв все-таки не обошлось: в один из летних дней пятилетний сын Лерера погиб от солнечного удара, и его похоронили на кладбище в Ришон ле-Ционе.

Закладка новых плантаций, их охрана требовали больших денег, и семье не хватало самого необходимого. Однажды в доме не оказалось даже горстки муки, чтобы испечь субботнюю халу. Дети легли спать голодными, а посреди ночи раздался стук в дверь. "Откройте, не бойтесь!" – закричал кто-то по-арабски, и в приоткрытую дверь просунули мешок с зерном. Араб добавил еще что-то и исчез в темноте. "Наверно, он принес зерно на хранение, – подумал Лерер. – Возьмем из него немного и рассчитаемся впоследствии". Араб так и не вернулся за своим мешком, а Фейга, жена Лерера, говорила с тех пор, что это пророк Элиягу явился к ним – помочь в трудную минуту. Наконец, плантации цитрусовых стали давать первые плоды, дела постепенно улучшились, и Лереру недоставало лишь одного – десяти человек для миньяна, чтобы молиться как положено.

В 1887 году Лерер продал участки по дешевой цене, и в его поместье поселились четыре семьи – Аарон Айзенберг из Пинска, Авраам Яловский из Белостока, Голда Милославская и Шломо Яффе из Александровска на Украине. Они разместились сначала на постоялом дворе, а затем построили общий дом из кирпича, который сами готовили и обжигали; на каждую семью приходилась одна комната с дверью и отверстием вместо окна. Кузнец Авраам Яловский работал в глиняной хижине в долине, за пределами общего двора. Возле его кузницы собирались арабы и бедуины; он разговаривал с ними на ломаном арабском языке, а заодно присматривал за поселением, потому что мужское население с утра уходило на работу. В один из дней Яловского нашли убитым возле наковальни с зажатым в руке молотом. До последней минуты он сражался против убийц и умер от многих ножевых ран. А поселение продолжало жить.

Аарон Айзенберг из Пинска работал каменотесом и маляром; многие километры прошел он по стране, большей частью босиком, с сандалиями в руках, сберегая их для тех случаев, когда ему приходилось бывать в "обществе". Он собрал вокруг себя молодежь, и сводчатый погреб постоялого двора стал местом их встречи. Они достали деньги у переселенческих обществ, купили у Лерера дополнительные участки земли, и вскоре там поселились двенадцать новых семей. Оставшиеся свободные земли в Вади Ханин приобрел Михаил Гальперин, чтобы организовать рабочий поселок. В 1891 году состоялось освящение нового поселения. Еще с вечера стали съезжаться гости, всю ночь танцевали у костров, а утром со стороны Ришон ле-Циона появилась группа всадников. Во главе ее на белой лошади скакал Михаил Гальперин в черкеске, с серебряным кинжалом за поясом, над ним развевалось большое бело-голубое знамя – "знамя Сиона". Его водрузили на вершине холма, а новое поселение получило название Нес-Циона. Так оно называется и по сей день: Нец-Циона – Знамя Сиона, из книги пророка Иеремии: "Поднимите знамя в Сионе..."

7. Великие личности

Залман Давид Левонтин - уроженец Орши, из обеспеченной хасидской семьи - приобрел участок в Ришон ле-Ционе, начал его обрабатывать, но вскоре отметил, основываясь на собственном неудачном опыте: "Каждый из прибывающих в Яффу воображал себе, что он за ночь купит землю, вспашет и посеет, а назавтра, собрав урожай и вкусив от него плодов, усядется благоденствовать под виноградной лозой и смоковницей, проклиная страну исхода за то, что она не прогнала его лет десять назад". Левонтин продал свой участок Э. Ротшильду, вернулся в Россию и руководил филиалами банков в черте оседлости. В 1901 году - по предложению Т. Герцля - стал одним из директоров Еврейского колониального банка в Лондоне. В 1903 году по поручению всемирной Сионистской организации основал на этой земле Англо-Палестинский банк (ныне Банк Леуми). Был среди первых жителей Тель-Авива, умер в 2940 году, похоронен в Ришон ле-Ционе, который он основал.

* * *

Харьковский студент Яаков Черток, уроженец Пинска, одним из первых приехал на эту землю, работал в Микве Исраэль, затем в Иерусалиме, вернулся в Россию в 1886 году. Женился, жил в Херсоне, после погромов 1905 года вновь приехал сюда, поселился в арабском селе возле Рамаллы и занимался сельским хозяйством, затем переехал в Яффу, был среди основателей Тель-Авива. Перевел на русский язык книгу Иосифа Флавия "Иудейская война", которую печатали в петербургском журнале "Восход" (эту книгу в его переводе издали и в конце двадцатого века). Яаков Черток умер в 1913 году. Его сын Моше, поменявший фамилию на Шарет, стал первым министром иностранных дел государства Израиль, а затем главой правительства. Другой сын Иеhуда Шарет, композитор, написал много песен на стихи еврейских поэтов и среди них популярную песню "Вэ-улай" - "Может быть" на стихи поэтессы Рахель: "Может быть, никогда не бывало тех дней... Было ли это? Или видела сон? Только сон..."

* * *

Фаня Фризер из Керчи училась пению в Москве, чтобы стать оперной певицей, вступила в кружок билуйцев, приехала на эту землю и вышла замуж за Хаима Хисина. К вечеру жених пришел с поля, накормил мулов, умылся, переодел рубашку и отправился на вершину холма возле Ришон ле-Циона, где под старой смоковницей поставили хулу - свадебный балдахин. Жили затем в Гедере, нуждались; урожая хватало лишь на несколько месяцев, а потому Хисин завел телегу с лошадью и возил пассажиров из Яффы в Иерусалим, подвергаясь в пути нападениям бедуинов. Он записал в дневнике в октябре 1887 года: "Я не унываю, я убежден, что не погибнет наша Гедера, будут в ней дома, ее горы покроются плантациями.., только до тех пор... еще немало воды утечет. Но я уже не в силах более унижаться: пять лет я ел, пил, одевался на чужие деньги. Это ужасно!.. Я постоянно с крайним отвращением брал и просил, но я все думал, что вот-вот выбьюсь на открытую дорогу, и терпеливо сносил невзгоды... Я уезжаю и только тогда вернусь, когда сумею самостоятельно устроиться. Я не сожалею о проведенных здесь пяти годах; я многое потерял в это время, но еще большее приобрел, - я вынес убеждение, что у нашего народа есть великая цель".

Хисин уехал в Россию с женой и дочкой, которая родилась в Гедере, изучал фармакологию в Харькове, работал аптекарем в Одессе, изучал медицину в Швейцарии; в 1905 году вернулся на эту землю уже с пятью детьми, был одним из основателей и первых жителей Тель-Авива, председателем исполнительного комитета российского палестинского общества, - с его помощью появились поселения Беер-Яаков, Эйн-Ганим, Нахалат-Иеhуда, Кфар-Малал. Хисин открыл лечебницу в Тель-Авиве, ездил к больным на осле.

В 1914 году Фаня Хисина поехала в Россию навестить родственников; началась война, и она возвратилась обратно через пять лет, больная и надломленная, испытав ужасы Гражданской войны. Она умерла в 1920 году, а Хаим Хисин пережил жену на двенадцать лет.

МАХАНАИМ