понедельник, 19 марта 2018 г.

О ФИЛЬМЕ "ДОВЛАТОВ"

И где снежок нетающ. О фильме «Довлатов»

Услышала про московские премьеры фильма «Довлатов» Алексея Германа-младшего – и решила поискать удачи на интернете.  И - получилось. Правда, копия была почти невидимая и чуть слышная. Но худо-бедно фильм можно было посмотреть.
Так вышло, что просмотр фильма совпал с моими размышлениями о Довлатове-писателе. Делюсь ими  с читателями.

dovlatov.jpg

Сергей Довлатов
Еще со времен наших разговоров о Довлатове с Соломоном Волковым  живет во мне сомнение -  насчет места  писателя в иерархии русских  творцов. Волков безоговорочно называет Сергея Донатовича современным Чеховым. В этом мы с ним не сходимся. Нет, конечно, не Чехов, до Чехова далеко. Тогда кто? Ильф и Петров?   
В статье о Евтушенко Миша Моргулис, отводя своему кумиру Евгению Александровичу  роль первостепенную, Довлатову отделяет скромненькое местечко «второстепенного писателя».   
И тоже не соглашусь.  Довлатов   был Писателем, он так себя и ощущал, кроме писательства, больше в сущности ничем не занимался.  И каждая его строчка твердит о Таланте. 
Довлатова, получается, не с кем сравнить.  Из его поколения никто не писал прозы столь отточенной, насмешливой, окрашенной таким юмором и печалью, столь талантливой и близкой человеческому сердцу.
Подумалось, что положение Довлатова отчасти напоминало положение Льва Лосева, который в присутствии «гения» Бродского   не имел закрепленной за ним «полочки» на Литературном Олимпе, но сам по себе был необыкновенно оригинален и значителен. 

milan.jpg

Милан Марич - Сергей Довлатов
Сближает Довлатова и Лосева и их направленность на «комическое» восприятие  действительности, на  отражение ее абсурда и парадоксов. Когда  Довлатова отовсюду гнали и нигде не печатали, он нашел приют в том же пионерском журнале «Костер», в котором   13 лет, вплоть до своей эмиграции,  сотрудничал   Алексей Лифшиц, будущий Лев Лосев. 
Мне показалось странным, что Лосева в фильме Германа нет. Только Бродский.   А ведь  Лосеву, как и Бродскому, знакомцу Довлатова еще по ленинградским годам, принадлежит, на мой взгляд, лучшее определение писателя: «У Довлатова была гениальность, если использовать это слово не в дурацком смысле литературной табели о рангах. А в прямом значении, - способность к творчеству, не благоприобретенная, а врожденная, закодированная в генах».
Такая же способность к творчеству, закодированная в генах жила в людях тогдашнего довлатовского окружения – Бродском, Лосеве... Шли серые, бесперспективные 1970-е.
Еще ничего не случилось, кроме Пражской весны,  но про власть всем стало все понятно, и фронда из интеллигенции не хотела иметь с ней ничего общего. Уходили в кочегары, в  дворники, уходили в запой, - но не ждали и не просили  «избавленья» у  тогдашнего царя.

german_mladshiy.jpg

Алексей Герман-младший
Правда, Бродский, уезжая, написал-таки  правителю письмо, напомнив, что все мы умрем и прося дать ему, поэту,  существовать в русской литературе и на русском языке. Как будто это было  во власти Брежнева! Право  на существование в русской литературе Бродский  в конце концов завоевал себе сам, оставшись в истории крупнейшим русским поэтом ХХ века.  
Иосиф Бродский покинул страну  в 1972  году.  Лев Лосев – в 1976. Сергей Довлатов – в  1978. Фильм Германа окунает нас в зыбкую атмосферу Ленинграда начала 1970-х, когда еще Бродский «сидит» в городе, когда еще   не все мечты рассеялись, когда где-то на донышке души  у тридцатилетних непризнанных творцов  еще живет надежда, что вот однажды их  напечатают – и тогда... 
1970-е. Ленинград. Город, которому в Перестройку предстоит снова стать Санкт-Петербургом. Помню, каким диким казалось мне это возвращение, как не шло  к измученному советскому Ленинграду это вычурное «Санкт». 

Brodskiy.jpg

Иосиф Бродский
Те поэты, писатели и художники, которые бродили по обледенелым улицам невской столицы в 1970-е, мне кажется, относились к этому «прошлому» и «будущему» названию с долей иронии.   Лосев, который не идет у меня сегодня с языка,  через десятилетия вспомнит свой город без всякого имени. Это будет безымянный Город,  расположенный в безымянной стране, «где снежок нетающ». Именно такой Город мы увидели в фильме о Довлатове.
Родной мой город безымян,
Всегда висит над ним туман
В цвет молока снятого.
Назвать стесняются уста
 трижды продавшего Христа
И все-таки святого.

 Как называется страна?
Дались вам эти имена !
Я из страны, товарищ,
Где нет дорог, ведущих в Рим,
Где в небе дым нерастворим.
И где снежок нетающ.

L_Losev.JPG

Лев Лосев
Собственно, фильм –  о нем,  о необыкновеном городе, городе невостребованных поэтов. И здесь нельзя не отметить великолепную, аутентичную  работу художника -  Елены Окопной. 
Да, фильм, о снежных зимних улицах, с их особой  атмосферой,  с неяркой завораживающей красотой. Этот город приютил поэтов, которым элементарно  негде приткнуться. На протяжении  всей картины Довлатов  - его роль на редкость органично исполнил серб  Милан Марич -  слоняется по улицам, от одной редакции к другой и от одной тусовки до другой.   
Внешне он не унывает, представляется незнакомым девушкам как Франц Кафка, шутит, балагурит... Но  во всех его попытках «действовать» - взять интервью у  парня-метростроевца, что может помочь протолкнуть в газете его рассказ, встретиться с неким «значительным лицом», который может благословить  книгу  на печатание («значительное лицо» оказывается профессором-урологом,  просвещающим   «гостя» на предмет, что такое литература), -  у всех этих неумелых, неуклюжих попыток  один жалкий ненужный итог, все они какие-то ничем не кончающиеся...   
Есть, правда, и обретение:  в ходе этих безнадежных попыток обнаруживается, что он не одинок, что таких, как он, непризнанных, много, и каждый  несет свою ношу по-своему.  Художники, которых не выставляют, поэты, которых не печатают...
 А судьи кто?
Почему эти усталые секретарши, эти редакторши,  в глубине души понимающие, что печатают они бездарностей и идеологических подхалимов,  а не печатают подчас подлинно талантливые вещи,  почему они  не восстают против серости? против неправды? против лицемерия? Почему предпочтитают плыть по течению?
А почему сегодня, видя, как правители толкают нашу родину прямиком в пропасть, мы почти не возмущаемся, принимая как должное неминуемую гибель? 
Сцена из фильма. «Непризнанные» в одной из коммуналок пьют, слабо переговариваются,  хозяйка приходит их выгонять, ибо поздно, квартира спит.  А герой Милана Марича пьет и пьет, вливает в себя алкоголь. И нет у него другого лекарства «от жизни».  Эта сцена меня потрясла. А потом я нашла удивительный рассказ Эрнста Неизвестного о том, как пил Довлатов: «Его пьянство... это была форма самоубийства. Именно так, как он пил.  Не в смысле много, а психологически как. Он как бы втыкал нож  в свое сердце и говорил: «На тебе, на тебе, на тебе!»
Сергей Довлатов умер, не дожив до 49 лет. Сердце не выдержало очередного черного запоя. 
 К этому времени  уже 12 лет он жил в Америке.  Издал 12 книг. 
Но режиссеру Алексею Герману–младшему захотелось рассказать о том, что предшествовало этим «тучным» американским годам. И, по-моему, это у него получилось  –  получилось достоверно, пронзительно и очень-очень грустно...

Комментариев нет:

Отправить комментарий