ПРОЩЕНИЕ ИЛИ МЕСТЬ?

04.02.18

Мирон Я. Амусья,

профессор физики

Прощение или месть?

(О поправках к польскому закону Института национальной памяти)

Могу честно признаться, что никогда не принимала в расчёт сомнения относительно успеха того или иного. Если я полагала, что дело правое, то шла на него, не считаясь с возможным исходом.

Г. Меир

Отмщенье, государь, отмщенье!

Паду к ногам твоим:

Будь справедлив и накажи убийцу,

Чтоб казнь его в позднейшие века

Твой правый суд потомству возвестила,

Чтоб видели злодеи в ней пример.

Эпиграф к стиху М. Лермонтова «На смерть поэта»

Это только кажется, что нежелание открыто высказать своё мнение по существенному вопросу, идущее вразрез с мнением власти, диктуется страхом. Мощным тормозом всегда оказывается и нежелание оказаться в одиночестве. Именно поэтому существенное большинство столь нередко именуют подавляющим. Замечу, что, как показывают многочисленные исторические примеры, большинство совсем не всегда оказывается правым, и принадлежность к большинству, следовательно, сама по себе не гарантия правоты. Но она есть великолепная индульгенция, защищающая от сомнений своих и от осуждения близких.

Мы часто удивляемся, как поколение наших отцов, а для множества людей – это уже поколение их дедов, подчинялись указаниям тирана и убийцы, как один брат продолжал занимать высокий пост, когда другого забивали в застенках. Нередко это извинительно и спасительно объясняют страхом. Насколько всё было бы проще, окажись это правдой. На мой взгляд, гигантскую роль всегда играло опасение – пойти против мнения «подавляющего большинства», которое коллективно всё знает лучше и потому всегда право.

Хочешь противостоять общим ошибкам – имей мужество высказать свою продуманную точку зрения, даже если иную имеет в данный момент абсолютное большинство людей, включая твоих знакомых и друзей.

В последние дни внимание множества людей было приковано к происходившему в Польше прохождению поправок к закону Института национальной памяти. Там были приняты поправки, которые абсолютно единодушно осудило руководство Израиля, без заметного исключения все партии, и комментаторы СМИ как попытку «переписать историю второй мировой войны вообще и историю Холокоста в особенности». Польша обвиняется в том, что злокозненно преуменьшает роль поляков в реализации Холокоста на её территории. Такого единодушия по другим вопросам я не припомню. Что касается Польши, то мне казалось, что уже в течение ряда лет её  взаимоотношения с Израилем весьма хороши. Выборы 2015, в этом отношении, не привели к изменениям, во всяком случае, к какому-либо ухудшению этих отношений. Тем более, что совсем недавно премьером Польши стал еврей по матери М. Моравецкий, часть близких которого как евреи погибли в Холокосте.

Конечно, я знал о том, что напряглись после выборов в 2015 польско-российские отношения. Но они издавна весьма непросты, и определяются как географической близостью, так и религиозным различием. Для русской интеллигенции отношение к Польше было определённым оселком, своего рода экзаменом на объективность и гражданственность, который мало кто выдерживал. «Поскользнулся» на нём и А. Пушкин, написавший в 1831 блестящее по форме и весьма стыдное по содержанию стихотворение «Клеветникам России», посвящённое польскому восстанию в 1830-31 гг. Но это всё к евреям и Израилю отношения не имело и не имеет.

Сам я несколько раз был в Польше, с кое-кем из поляков хорошо знаком. Вместе с женой пару лет назад посетили музей на территории лагерей смерти Аушвиц - Биркенау, где не обратить внимание на обилие молодых поляков-экскурсантов было просто невозможно. Они, как и мы, были явно потрясены тем, что там увидели и услышали. Конечно, я помнил со времён войны, что Польша была единственной страной Европы, где не было правительства, сотрудничавшего с оккупантами. Напротив, польская армия сопротивлялась нападению Германии 1 сентября и СССР 17 сентября, а польское правительство бежало из Варшавы в Лондон. Вот как оценивал ситуацию В. Молотов в ноте от 17.09.39: «Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей». И в первой части этого своего высказывания был прав. На территории Польши сразу возникли отряды сопротивления, в первую очередь, немцам. Эти отряды частью подчинялись лондонскому правительству, а после начала ВОВ – частично и Москве.

К началу ВОВ в Польше, как и в части УССР и БССР, оказалось очень много евреев. Именно там нацисты разместили лагеря смерти – для удобства транспортировки жертв, а вовсе не в расчёте на помощь местного населения в поимке бежавших из лагеря. Нет ровно никаких оснований подозревать, что отношение местного населения других мест с заметным скоплением еврейского населения, что было характерно для ряда стран восточной Европы и ряда районов СССР, включая оккупированные части РСФСР, сегодняшние Украину, Белоруссию, Молдавию, Литву, Латвию, и Эстонию, оказалось бы иным, чем в Польше. Среди поляков был как ряд людей, с риском для жизни спасавших евреев и помогавших им, так и совсем немало тех, кто был активным участником кровавых расправ с евреями. Разумеется, действовавших в согласии с оккупационной властью, т.е. против евреев, было заметно больше, чем с риском для своей жизни их спасавших.

Так, фактически в период восстания в Варшавском гетто действовала польская организация «Жегота», которая вывела 10000 евреев, в том числе 2500 детей из горящего гетто. А было совсем немало поляков, которые просто смотрели, как оно горит, а нескольких, пытавшихся спастись евреев, загнали обратно или передали немецким солдатам, окружающим гетто. На своей страничке известный кинодокументалист Л. Млечин о первом, к сожалению, забыл, а напомнил только про второе. Стоило также упомянуть  и об обращении (см. Википедию) 4 мая 1943, т.е. в ходе восстания в гетто, главы польского правительства в изгнании В. Сикорского к полякам с призывом оказывать сопротивление немцам и помогать их жертвам (в том числе евреям).

В связи с восстанием в гетто приведу впечатляющие слова одного из руководителей Восстания Мордехая Анелевича «То, что мы пережили, превзошло самые смелые наши надежды... Главное -  осуществилась мечта моей жизни: я дожил до того дня, когда евреи гетто встали на свою защиту и повели борьбу во всём её величии и славе» и одного из повстанцев, Арье Вильнера, который писал: «Мы не собираемся спасать себя. Из нас никто не выживет. Мы хотим спасти честь народа».

Кому, как не выходцам из бывшего СССР понимать, сколь трудно рассчитывать на помощь окружающих при аресте безвинно (как потом выяснилось) арестованных или бежавших из лагеря. Вообще, скольким удалось бежать из лагерей в СССР? А в Польше играл свою роль и бывший там, притом никуда с приходом немецких оккупационных войск, естественно, не девшийся, антисемитизм.

Казалось бы, всё ясно. Не о чём спорить. Однако новые польские власти заметили постепенное изменение формулировок, становящихся для них оскорбительными. Так, вместо «нацистских лагерей смерти, крупнейшим из которых был Аушвиц», всё шире стало употребляться более короткое название «польский лагерь смерти Освенцим». Замечу, что даже автоматический словарь русских слов на моём ПК «Освенцим» принял, а «Аушвиц» объявил грамматической ошибкой. Далее активно заговорили о вине польского народа, уничтожавшего евреев в годы ВМВ. Но ведь переименование лагерей смерти по сути обвиняло государство, которое в 1939-44 годах просто не существовало! К тому же, просто в никуда отбрасывались те многочисленные поляки, которые укрывали евреев от немцев, кто помогал евреям Варшавы оружием, пусть и в весьма скромных масштабах, да и сражались с нацистами в дни восстания рядом с евреями (были и такие).

Кто, как не евреи Израиля на себе ощущают последствия семантических изысков, превративших местных арабов в палестинцев, а затем и палестинский народ, «рождение» которого буквально стоило жизни сотням евреев. Так что с языком надо обращаться осторожно. Я слышал каждый день, как СМИ обвиняют Польшу в непризнании Холокоста, в попытке переписать историю ВМВ. Нечто подобное говорил даже глава правительства Нетаньяху, который обещал это каким-то образом подобного не допустить. Я слышал крик души Лапида о том, что у него родные погибли в Холокосте, и потому он требует его в этом вопросе не учить. В результате конфликта моего уха и памяти, я, признаюсь, засомневался и решил прочитать этот закон, точнее, обсуждаемые поправки к нему. Замечу вскользь, что в моих глазах уж чьё-чьё требование «не учить», но не лапидово, несостоятельно. Ему-то очень многое следовало бы подучить – и в экономике, и в политике, и в истории. С другой стороны, ведь не может так быть, чтобы был дым без огня, чтобы Беннет, например, тоже совсем без оснований помянул и своих родных – жертв Холокоста в Польше.

Хотя о действиях и других народов по отношению к евреям в период нацистской оккупации также много можно сказать. Отошлю читателя к леденящему душу рассказу мальчика, в двенадцать лет оказавшегося в минском гетто и чудом спасшегося. Он попал в партизанский отряд, где нередко просто убивали пришедших к ним евреев. Рассказ приведен  в книге  С.  Алексиевич «Время секонд хэнд». Дедушку и бабушку моей жены немцы (или полицаи?) расстреляли в Невеле (РСФСР), притом бабушку укрывала одна русская женщина, а другая, русская же, выдала на верную смерть немцам. Родителей моей тёти, как и её брата с семьёй, убили в Рижском гетто нацисты (или местные полицейские?).

Словом, я решил прочитать предмет конфликта – новый польский закон. Русского текста, как это ни странно, не нашёл, потому перевожу с английского, пользуясь английским текстом, приведенным весьма авторитетным изданием World Israel News. Его основной раздел гласит: Тот, кто обвиняет, публично и вопреки фактам, польскую нацию или польское государство в том, что они были ответственными или соучастниками нацистских преступлений, совершенных Третьим германским рейхом ... или других преступлений против мира и человечества, или военных преступлений, или иным образом сильно преуменьшает фактическую вину лиц, виновных в этом, подлежит штрафу или наказанию в виде лишения свободы на срок до трех лет.

Сколько ни читал, увидеть здесь отрицание Холокоста не смог.

Вот что, однако, пишет, журналист М. Гольденберг

Поляки отрицают Холокост.

Они убили, а теперь невинны!

Грабеж, насилие, и смерть со всех сторон...

Но время все запомнило,

И небо

Выносит свой последний приговор:

- Проклятье Польше!

Пусть горит в Аду.

Я никогда о том не пожалею.

Конечно, это дело автора стиха – кого проклинать, а кого и ненавидеть. А вот утверждение об отрицании Холокоста на уровне правительства Польши, его народа и всей польской нации – явная ложь. Настроения, подобные выраженным этим стихом, увы, разделяются многими, от этого не становясь более основательными и убедительными. Некоторые комментарии в сети просто преисполнены ненавистью, как и приведенный стих. Несомненно и правильно, что лагеря смерти были нацистским методом «окончательного решения еврейского вопроса», т.е. «польские лагеря смерти» есть как минимум оскорбительная небрежность выражения. Нацисты убили весьма много поляков, в первую очередь, интеллектуальную элиту, явно слишком много, чтобы кто-то имел основания обвинять поляков как нацию в пособничестве нацистам. Равно как и нет оснований обвинять СССР и входившие в его состав целые народы в Холокосте как страну – преступника и народы-преступники.

Нередко на протяжении своей жизни я слышал оскорбительные обобщения «они все», когда говорилось о мнимом отлынивании евреев от фронта в ВОВ или всяких отнюдь не только еврейских жульнических махинациях, или ещё о чём-то преступном или неблаговидном. А потому не могу и не хочу воспринять как истину нечто подобное без должных оснований по отношению к другим народам при обсуждении каких бы то ни было общих проблем.

В связи с «польским законом» много говорилось и говорится о том, что он стеснит свободу слова исследователей проблемы Холокоста. С таким заключением не согласен не только как еврей, но и как научный работник. От кого, как не от исследователя проблемы требовать аккуратного изложения вопроса, обоснованного фактическими данными, а не подмены его полемическим задором или литературной эмоциональностью? Именно от научных работников уместно ждать осторожного и аккуратного подхода при обсуждении сложной проблемы. А несложные и обсуждать нечего.

Не считаю, что данный закон фразой «и других преступлений против мира и человечества» делается непомерно широким, и, тем самым, опасным. Очевидно, что этой фразой Польша противостоит обвинениям в других преступлениях, не только нацистских, которые она не совершала. Речь идёт явно о таком. Возможно, имеется в виду явное преувеличении роли Польши как союзника нацистской Германии в 1938, и в согласии с нею, отхватившей от Чехословакии её часть в Тешинском конфликте.

Разумеется, было бы неправильно забывать, да и замалчивать трагедию Холокоста. Не нужно ни забывать, ни торопливо кого бы то ни было прощать. Приходится, однако, жить с происшедшим, а не торопливо обвинять всё новых и новых людей, а то и целые народы, в соучастии. Ненависть к врагам истинным и мнимым в то далёкое время - сегодня  плохая помощница евреям, да и негодная союзница Израиля. Отмечу, что стало почти модно, во всяком случае, следовать неумному совету одного журналиста, распределяющего фразой «Давно пора реабилитировать Гитлера» вину за Холокост на все страны Западной Европы и США. Кстати, почему он, да и его адепты к этому списку не добавляют СССР, который завернул назад тысячи евреев, стремившихся перейти в 1939-1940 вновь образовавшуюся немецко-советскую границу? Считаю, что подход «все виноваты» размывает вину, поскольку по сути эквивалентен «никто не виноват».

Верно, что многие евреи, например Литвы, были убиты до прихода немецких войск. Но именно нацистский посыл – «убей большевика и еврея» шёл впереди наступающих немецких войск – в виде листовок соответствующего содержания, и инспирированных агентами и лазутчиками слухов. Знаю это по блокадному Ленинграду. Кстати, моя мама помнила немцев в 1918, как прекративших погромы и кормивших жителей Режицы из походных кухонь. Но листовки в 1941, которые немецкая авиация сбрасывали на Ленинград, поднявшаяся тогда волна уличного антисемитизма, да и мнения брата невестки, бежавшего из Риги, заставили её увидеть реальность.

Конечно, «если на небе звёзды зажигают, значит это кому-то нужно». И если мотив новых польских властей, по меньшей мере в первом приближении, ясен, то о других выгодополучателях остаётся лишь догадываться по косвенным признакам. Для Израиля, однако, важно не позволить себе, пусть и невольно, стать разменной пешкой в чьих бы то ни было руках. Не следует также впадать в эйфорию от дружественной позиции новой администрации США или семикратной поездки за последние 2.5 года в Россию. Это не есть замена других возможных союзников, да даже и нейтральных, которые вполне могут оказаться полезными в сегодняшнем довольно бурном и вполне эгоистичном мире.

Иерусалим

А.К. Публикуя статью Мирона Амусья хотел бы отметить вот что: "Польский закон" - невольная или вольная попытка обвинить одну Германию фюрера за Холокост. Следом за поляками пойдут другие участники геноцида евреев. А это, само по себе, ложь историческая - вот что опасно, как, кстати, опасен палач Сталин, вдруг ставший "успешным менеджером". Не помню, чтобы полякам кто-то мстил за Холокост, но помню, что они продолжали убивать  евреев и после конца гитлеровского рейха. К тому же, я не убежден, что Израилю нужны, всеми путями и любые, фальшивые "друзья-союзники".