Суть дела заключалась в том, что этот авторитетный и крупный организатор танкового производства, находившийся какое-то время в годы войны на посту наркома танковой промышленности, был обвинен секретарем партийного бюро своего предприятия А. Зверевым в порочных авторитарных методах руководства, обмане государства, попустительстве разбазариванию государственных средств, укрывательстве финансовых махинаций и других хозяйственных нарушениях. Все это было изложенно в записке, направленной Сталину 21 февраля 1949 года. Следует отметить, что о подобных фактах, которые имели место чуть ли не на каждом втором предприятии, в «инстанцию» сообщалось довольно часто.
Поэтому сначала к доносу на Зальцмана в ЦК отнеслись равнодушно. Только 13 апреля Административным отделом была подготовлена записка Маленкову о необходимости организовать соответствующую проверку, а 21 мая последовало наконец решение Секретариата ЦК, утверждавшее состав комиссии и наделявшее ее членов необходимыми полномочиями для проведения ревизии на Челябинском танковом заводе. Проволочки эти отнюдь не были случайными, Если бы вопрос заключался только в Зальцмане, то его дело либо замяли бы сразу. Либо дали бы ему ход, раздув до масштабов «преступной деятельности», и все завершилось бы в таком случае скорым наказанием еще одного «не оправдавшего доверия партии» хозяйственного руководителя. Но, как оказалось, все это время Маленков и стоявшие за ним аппаратчики, расправлявшиеся тогда с соперничавшейся с ними «ленинградской группировкой» в кремлевском руководстве. Решили, по-видимому, как лучше использовать Зальцмана в своей интриге, До войны он работал в Ленинграде, хорошо знал А. А. Кузнецова и других руководителей города и области и теперь мог стать важным источником компромата против них.
Как вспоминал потом Зальцман, в июне 1949 года его вызвали в ЦК, где состоялось заседание бюро Комиссии партийного контроля, на котором присутствовали Маленков, Суслов, Шкирятов. Последний, открыв заседание, без обиняков заявил деректору: «В бывшем ленинградском руководстве оказались враги народа. Ты многих знаешь. Поэтому должен помочь нам и написать, что тебе известно обих преступных замыслах и действиях». Когда Зальцман принес на следующее заседание свои писменные показания о совместной работе с бывшими руководителями Ленинграда, Шкирятов, бегло прочитав текст, недовольно заметил: «Это никуда не годится». А Маленков многозначительно подытожил: «Ты берешь под защиту руководителей, которые пошли против партии. Значит, разделяешь их позицию. Что ж, будем заниматься и твоим делом»
Вскоре за скрытыми угрозами и психологическим давлением последовали конкретные действия против неуступчивого директора. 24 июня Секретариат ЦК поручил секретарю ЦК П.К. Пономаренко, заместителю председателя Совета Министров СССР В.А. Малышеву и министру транспортного машиностроения И.И. Носенко подготовить проект постановления ЦК «Об антипартийном поведении директора Кировского Челябинского завода т. Зальцмана». 30 июня они направили Сталину записку, в которой наряду с прежними были включены и новые обвинения против Зальцмана, основанные на его еврейском происхождении. В частности, в ней прозрачно намекалось, что он покровительствует своим соплеменникам, назначив, к примеру, Я. Е. Гольдштейна («происходит из семьи крупного горнопромышленника») главным металлургом завода, А.А. Белинкина («происходит из семьи фабриканта... его родной брат, дядя, две тетки проживают в США») – заместителем начальника производства, Я. Т. Юдиловича («уроженец Польши... проживал в Германии... родной брат арестован органами НКВД, два дяди проживают в США, один из них крупный капиталист») – экономистом планового отдела и т. д.
11 июля Сталин подписал постановление Политбюро, которым Зальцман смещался с директорского поста, а Комиссии партийного контроля поручалось «рассмотреть материалы о его антипартийном поведении»
Набирая обороты, машина партийного следствия обличала Зальцмана во всех новых прегрешениях. 10 сентября Шкирятов докладывал Маленкову, что арестованный к тому времени бывший секретарь ЦК Кузнецов заявил на допросе, что в 1945 году Зальцман преподнес ему изготовленную на Златоустовском заводе именную шашку, отделанную золотом и драгоценными камнями, а также золотые часы. Такие же часы были подарены и секретарям Ленинградского обкома П. С. Попкову и горкома – Я. Ф. Капустину. Кроме того, КПК стало известно, что весной 1946 года Зальцман, находясь в Москве, встречался с Михоэльсом, которому дал обещание оказать материальную помощь Еврейскому театру. В мае того же года театру было отгружено 5 вагонов леса, 3 тонны железа, 800 кг красок и другии материалы.
17 сентября Секретариат ЦК утвердил постановление бюро КПК об исключении Зальцмана из партии «за недостойное поведение». Потом его отправили простым мастером на завод №537 в Орел, изготовлявший запчасти для танков и тракторов, От более сурового наказания бывшего директора спасла, как он утверждал впоследствии, случайность – прекрасно выполненный письменный прибор в виде танка и артиллерийских орудий, которые ранее был подарен Сталину и очень ему понравился. Пострадало и челябинское партийное начальство. За поддержку Зальцмана лишились своих должностей первый секретарь обкома А. А. Белобородов и некоторые другие областные руководители рангом ниже.
Мо мере нарастания кадровых чисток в экономике фактор юдофобии из разряда вспомогательного и подсобного все более перемещался на передний план и в отдельных случаях становился основополагающим. (Смотри Геннадий Васильевич Костырченко «В плену у красного фараона», использующего в своей книги документы Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории – до 1991 года Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС -(РЦХИДНИ).
Да, но какое имеет отношение тексту моего повествования судьба директора Челябинского танкового завода Исаака Моисеевича Зальцмана, которому красный фараон, в плену у которого находились мои соплеменники более сорока лет, посвятил роль чуть ли не первооткрывателя «ленинградского дела», а Г.В. Костырченко посвятил ему целую главу, принизив значение этой личности в истории. Нет, Исаак Моисеевич Зальцман. не просто был знаком с довоенного времени с руководителями Лениграской партийной и хозяйственной организаций, не просто был знаком со вторым, после Жданова, секретарем Ленинградского обкома партии А.А. Кузницовым, который и сумел первым организовать отпор немцам на подступах к Ленинграду, при струсившем А.А Жданове и еще непоявившемся на ленинградском фронте «спасители» - Г.К. Жукове, и даже, не просто до войны работал в Ленинграде, но и был директором, как до войны, так и до назначения наркомом танковой промышленности страны, Кировского Ленинградского танкового (тракторного) завода. Это тот Зальцман, который создал танковую промышленность до войны, превосходящую по всем показателям (смотрити книги Резуна – Суворова и «День-М» и «Последную Республику» и «Очищение» и другие), все, что было создано к тому времени на просторах земли в танковом машиностроении: и Т-34, и КВ и тяжелые танки, которых не было у немцев, и не в одной армии мира. А Зальцман И.М. уже возглавлял ведущий Кировский Ленинградский танковый Завод, как потом и создал и всю новую танковую промышленность страны на просторах Сибири и Средней Азии: Челябинский и танковые заводу, когда практически перестали существовать легендарные: Сталинградский танковый и Харьковский танковые заводы, да и Челябинский - Кировский, как птица «Феникс» возродилсь на Урале из легендарного Кировского Ленинградского, превратившегося в завод-фронт, ни на минуту не переставшего выпускать и ремонтировать танки, остановив своим, созданным Генералом И.М. Зальцманом ополчением Кировского завода, немцев на подступах к территории завода на Средней Рогатке, на рубежах прямой наводки по цехам и «сладам готовой продукции», которая без антикорозийной смазки, сразу же шла в бой за город Ленина, (тут я не покривил своей совестью, хотя и Санкт Петербург мне ближе, но танки шли «за город Ленина»); и И.М. Зальцман один из тех, кто встал своей живой и стальной грудью на пути врага. Железный нарком танковой промышленности И.М. Зальцман был и в жизне, как «сталь» твердым, и поэтому и без ссылок на архивы, которыми пользовался Г. Костырченко, могу согласиться, что он не мог оговорить или взять на себя вину, в которую он не верел, то, на чем ломались «железные наркомы, большивики и другие идейные партийцы всех рангов и уровней; но, те брали на себя вину и оговаривали других, а поэтому и сгорали на кострах красного фараона и его камарильи, дерущейся за власть, как «пауки в банке». Тот Зальцман, которого я знал, и голос которого слышал чуть ли ни каждую неделю с февраля 1977 до 1985 -тых годов у себя на «Перекупном 9 – деспетчерском пункти «Росполиграфтехника» в районе Старо Невского проспекта, звучал как по-военному:
-«Эдуард! Не уж-то ты, генералу Зальцману, герою войны, создателю Ополчения Кировского завода, директору Кировского Ленинградского и Челябинского заводов, наркому танковой промышленности страны, не пришлешь механиков отремантировать «хреновую» «Эру-2»?
И, как заклинание, я отвечал в трубку:
-«Исаак Моисеевич! Не только пришлю, но и сам приду»,
далее шли теже самые перечисления его заслуг перед родиной и народом, но уже из моих уст; и это была не пустая похвальба, где: «кукушка хвалит петуха, за то что хвалит он кукушку», а знаки глубокого уважения за его заслуги, преклонении перед его заслугами и уважение к его настоящей должности, - в возрасти, далеко за семьдесят) с хвостиком (72-80) Зальцман был Зам Управляющего Трестом «Оргтехстрой» Управления Капитального ремонта Ленгорисполкома, в полном здравом уме «железного руководителя».
Я брал двух своих электро-механиков Юру Емельянова и Леню Васильева и презжал к нему на Петроградскую на улицу Ренгена, ребята шли ремонтировать электрографический аппарат «ЭРВ-2» , я в кобинет к Исаак Моисеевичу, где он рассказывал мне о своих боевых годах, и, приэтом, немножко меня спаивал напитками из своего сейфа. Мы с ним дружили дружбой двух производственников, каждый из которых уважал чужой труд.
Комментариев нет:
Отправить комментарий