Фото: Getty Images
Почему в Восточной Европе забывают о страданиях евреев
10.02.2018 08:17
С прошлым шутить нельзя. Хотя его и нельзя изменить, каждый имеет о нем свое собственное, часто расплывчатое и субъективное представление. Однако в споре оно часто бывает острее меча.
Это относится и к спору о «польском законе о лагерях». Сначала спорили Польша и Израиль, потом критически высказались важные партнеры Польши США и Украина. Между тем с заявлениями выступили и немецкие политики, а СМИ во всем мире широко освещают всe это.
Прежде всего речь идет об одном положении вступающего в конце февраля в силу закона, согласно которому каждый (в том числе и за границей), кто «публично вопреки фактам приписывает польской нации или польскому государству ответственность или со-ответственность за нацистские преступления, совершенные Германским третьим рейхом», может быть подвергнут штрафу или лишению свободы сроком до трех лет.
Ожесточенность дебатов обусловлена не только этой темой. По крайней мере в двух странах они связаны также с внутренней политикой. Известно и весьма на руку правительству, что «защита нашей чести против внешних врагов» вызывает в Польше эффект круговой обороны. И наоборот, в Израиле с самого начала очень резко выступил оппозиционный политик Яир Лапид (Yair Lapid). «Памятью об убитых нельзя торговать, - сказал он. - Этот законопроект нужно закопать в Польше в землю, пропитанную еврейской кровью». Кроме того, он написал в «Твиттере»: «Моя мать была убита в Польше немцами и поляками. Мне не нужно от вас никакого просвещения по поводу Холокоста».
Вскоре его слова подверглись сомнениям. Убита немцами и поляками: что он имел в виду? Отвечая на запрос, Лапид сообщил, что его прабабушку арестовали по месту жительства в Сербии (не в Польше). Немцы депортировали ее в Освенцим и убили там. Все остальное - это инсинуация. Разве лагерь смерти в Освенциме был совместным германо-польским предприятием?
Эти вопросы имеют право быть заданными, если политик публично ссылается на своих предков. Равно как и вопросы к Эрике Штайнбах (Erika Steinbach), президенту союза изгнанных: как это получилось, что ее отец не был изгнанным, а был послан из Западной Германии в Польшу как оккупационный солдат.
Эти вопросы (и ответы на них) ничего не меняют в течении великой истории. Но они свидетельствуют о расплывчатых, неправильных или весьма субъективных представлениях. Они играют большую роль в щекотливом треугольнике отношений между Польшей, Германией и Израилем.
Израиль поддерживает с этими двумя странами хорошие и тесные отношения, что многие годы находит свое выражение в формате совместных правительственных консультаций. Около 20 000 израильтян получили за последнее время польские паспорта - в том числе для того, чтобы обладать паспортом ЕС. Почему же многие израильтяне рассматривают Польшу как проблемного партнера? Германия ассоциируется у них прежде всего с "мерседесом", а Польша - с Холокостом?
Соревнование за статус жертвы
Израильский историк Моше Циммерманн, потомок немецких евреев, уже много лет назад пытался разобраться в этом. Он поставил себя на место поляков и сделал следующее наблюдение: когда израильтяне обвиняют Польшу в со-ответственности за Холокост, то «это выглядит так, как будто абсолютная жертва, евреи, превращает другие жертвы, поляков, в преступников. При этом воспоминание о главном преступнике становится относительным. В этом месте сталкиваются друг с другом два традиционных коллективных восприятия себя в качестве жертвы и начинают конкурировать между собой». Для Польши должно быть большим разочарованием, что она вынуждена вступать с Израилем в «спор о статусе жертвы», писал Циммерманн в статье для одной немецкой газеты.
Это были отнюдь не спекуляции одного историка: Циммерманн привел высказывания израильской молодежи, которая только что возвратилась после посещения Освенцима. Молодые израильтяне, отметил он, возвратились с представлением, что Польша является «самым большим еврейским кладбищем во всем мире». Однако евреи все же, мол, сопротивлялись немцам, в то время как польская армия «без боя капитулировала».
Посетители, которые, как правило, группами передвигаются по стране и, кроме Освенцима, видят лишь немногое (или не хотят видеть), возвращаются домой с более негативным представлением о Польше по сравнению с тем, с каким туда ехали. В их головах происходит некое «уничтожение разделительной линии между прошлым и современностью». Историк Абрахам Азили (Abraham Azili) также разочарованно констатировал, что отрицательное отношение израильтян переходит после таких посещений с немцев на поляков.
Наследие ужасного ХХ века продолжает оказывать воздействие: многие культурные ценности Польши бесследно исчезли, однако самым «любимым музеем» страны стал сегодня Освенцим-Биркенау. Число посетителей возрастает из года в год: в 2017 году их было 2,1 миллиона. В том числе 83 000 израильтян. Среди посетителей, конечно, больше всего было поляков, затем идут англичане, американцы, итальянцы и испанцы.
Польское государство много сделало для того, чтобы с помощью иностранных спонсоров сохранить возможность индивидуальной памяти в этом мемориале, несмотря на большой наплыв посетителей. Частью этой работы является сайт в интернете на различных языках и впечатляющее присутствие Освенцима в твиттере.
Странное усилие по нивелированию жертв
Может ли это ослабить спор о польском законе? На эмоциональной шкале антисемитизма западных европейцев жители Центральной и Восточной Европы уже давно занимают самую верхнюю отметку. Однако это больше соответствует действительности 30- или 50-летней давности, чем настоящему времени.
В период коммунистических диктатур воспоминания об уничтожении евреев было очень щекотливой темой. Тогда на воротах Освенцима действительно было написано: «Место страданий польского народа и других народов». В Советском Союзе, например, в украинском Бабьем Яре или на мемориалах лагерей, еврейские жертвы как таковые не указывались. Чувствовалось странное желание нивелировать их огромные жертвы.
Почему? Было ли это антисемитизмом? Или, напротив, стремлением коммунистов усилить в народе антисемитизм, что могло бы также обратиться и против некоторых из них самих? На то есть различные причины. Писатель Анджей Щипёрский (Andrzej Szczypiorski), чей военный роман «Прекрасная фрау Зайденман» тронул многих немецких читателей, дал как-то другое объяснение: «Поляки пролили так много слез по поводу своих «собственных» жертв, что больше не хватает слез на евреев». С этим доводом согласна и пережившая Холокост Ханна Краль (Hanna Krall), известный польский автор хроники уничтожения.
Деление граждан на «чужих» и «своих» может коробить слух немцев - но это несправедливо. В отличие от Западной Европы, евреи на Востоке представляли собой тогда настоящий народ в полном смысле этого слова: с собственным языком, культурой, с собственными организациями и даже партиями (социалисты, сионисты, православные), которые были также представлены в парламентах Польши и Литвы.
А сегодня? Как живут евреи в Центральной и Восточной Европе? Тот, кто после войны был и еще оставался там, попал под каток реального социализма. Унификация и обнищание, к тому же борьба против любой религии. Но и это уже в прошлом.
Тот, кто сегодня посетит этот регион, обнаружит, как правило, синагоги, которые не охраняются полицией (не должны охраняться). В городе Днепропетровске, который некоторые называют «столицей еврейства на Украине», можно прочитать в синагоге, что ее спонсорами являются самые богатые олигархи страны.
То, что они открыто признают себя евреями, должно было бы стать для правых экстремистов лакомым куском. Однако на Украине, в которой возникла между тем новая политическая нация, это, очевидно, не является проблемой.
Таким образом в течение десятилетий возникает новое сосуществование евреев и неевреев. Но времена вновь становятся более суровыми, в том числе и на Востоке Европы. Можно лишь надеяться и молиться о том, чтобы националистический подъем, который наблюдается сейчас в Польше, не уничтожил то, что было создано в самое последнее время.
Герхард Гнаук (Gerhard Gnauck), Die Welt, Германия
Это относится и к спору о «польском законе о лагерях». Сначала спорили Польша и Израиль, потом критически высказались важные партнеры Польши США и Украина. Между тем с заявлениями выступили и немецкие политики, а СМИ во всем мире широко освещают всe это.
Прежде всего речь идет об одном положении вступающего в конце февраля в силу закона, согласно которому каждый (в том числе и за границей), кто «публично вопреки фактам приписывает польской нации или польскому государству ответственность или со-ответственность за нацистские преступления, совершенные Германским третьим рейхом», может быть подвергнут штрафу или лишению свободы сроком до трех лет.
Ожесточенность дебатов обусловлена не только этой темой. По крайней мере в двух странах они связаны также с внутренней политикой. Известно и весьма на руку правительству, что «защита нашей чести против внешних врагов» вызывает в Польше эффект круговой обороны. И наоборот, в Израиле с самого начала очень резко выступил оппозиционный политик Яир Лапид (Yair Lapid). «Памятью об убитых нельзя торговать, - сказал он. - Этот законопроект нужно закопать в Польше в землю, пропитанную еврейской кровью». Кроме того, он написал в «Твиттере»: «Моя мать была убита в Польше немцами и поляками. Мне не нужно от вас никакого просвещения по поводу Холокоста».
Вскоре его слова подверглись сомнениям. Убита немцами и поляками: что он имел в виду? Отвечая на запрос, Лапид сообщил, что его прабабушку арестовали по месту жительства в Сербии (не в Польше). Немцы депортировали ее в Освенцим и убили там. Все остальное - это инсинуация. Разве лагерь смерти в Освенциме был совместным германо-польским предприятием?
Эти вопросы имеют право быть заданными, если политик публично ссылается на своих предков. Равно как и вопросы к Эрике Штайнбах (Erika Steinbach), президенту союза изгнанных: как это получилось, что ее отец не был изгнанным, а был послан из Западной Германии в Польшу как оккупационный солдат.
Эти вопросы (и ответы на них) ничего не меняют в течении великой истории. Но они свидетельствуют о расплывчатых, неправильных или весьма субъективных представлениях. Они играют большую роль в щекотливом треугольнике отношений между Польшей, Германией и Израилем.
Израиль поддерживает с этими двумя странами хорошие и тесные отношения, что многие годы находит свое выражение в формате совместных правительственных консультаций. Около 20 000 израильтян получили за последнее время польские паспорта - в том числе для того, чтобы обладать паспортом ЕС. Почему же многие израильтяне рассматривают Польшу как проблемного партнера? Германия ассоциируется у них прежде всего с "мерседесом", а Польша - с Холокостом?
Соревнование за статус жертвы
Израильский историк Моше Циммерманн, потомок немецких евреев, уже много лет назад пытался разобраться в этом. Он поставил себя на место поляков и сделал следующее наблюдение: когда израильтяне обвиняют Польшу в со-ответственности за Холокост, то «это выглядит так, как будто абсолютная жертва, евреи, превращает другие жертвы, поляков, в преступников. При этом воспоминание о главном преступнике становится относительным. В этом месте сталкиваются друг с другом два традиционных коллективных восприятия себя в качестве жертвы и начинают конкурировать между собой». Для Польши должно быть большим разочарованием, что она вынуждена вступать с Израилем в «спор о статусе жертвы», писал Циммерманн в статье для одной немецкой газеты.
Это были отнюдь не спекуляции одного историка: Циммерманн привел высказывания израильской молодежи, которая только что возвратилась после посещения Освенцима. Молодые израильтяне, отметил он, возвратились с представлением, что Польша является «самым большим еврейским кладбищем во всем мире». Однако евреи все же, мол, сопротивлялись немцам, в то время как польская армия «без боя капитулировала».
Посетители, которые, как правило, группами передвигаются по стране и, кроме Освенцима, видят лишь немногое (или не хотят видеть), возвращаются домой с более негативным представлением о Польше по сравнению с тем, с каким туда ехали. В их головах происходит некое «уничтожение разделительной линии между прошлым и современностью». Историк Абрахам Азили (Abraham Azili) также разочарованно констатировал, что отрицательное отношение израильтян переходит после таких посещений с немцев на поляков.
Наследие ужасного ХХ века продолжает оказывать воздействие: многие культурные ценности Польши бесследно исчезли, однако самым «любимым музеем» страны стал сегодня Освенцим-Биркенау. Число посетителей возрастает из года в год: в 2017 году их было 2,1 миллиона. В том числе 83 000 израильтян. Среди посетителей, конечно, больше всего было поляков, затем идут англичане, американцы, итальянцы и испанцы.
Польское государство много сделало для того, чтобы с помощью иностранных спонсоров сохранить возможность индивидуальной памяти в этом мемориале, несмотря на большой наплыв посетителей. Частью этой работы является сайт в интернете на различных языках и впечатляющее присутствие Освенцима в твиттере.
Странное усилие по нивелированию жертв
Может ли это ослабить спор о польском законе? На эмоциональной шкале антисемитизма западных европейцев жители Центральной и Восточной Европы уже давно занимают самую верхнюю отметку. Однако это больше соответствует действительности 30- или 50-летней давности, чем настоящему времени.
В период коммунистических диктатур воспоминания об уничтожении евреев было очень щекотливой темой. Тогда на воротах Освенцима действительно было написано: «Место страданий польского народа и других народов». В Советском Союзе, например, в украинском Бабьем Яре или на мемориалах лагерей, еврейские жертвы как таковые не указывались. Чувствовалось странное желание нивелировать их огромные жертвы.
Почему? Было ли это антисемитизмом? Или, напротив, стремлением коммунистов усилить в народе антисемитизм, что могло бы также обратиться и против некоторых из них самих? На то есть различные причины. Писатель Анджей Щипёрский (Andrzej Szczypiorski), чей военный роман «Прекрасная фрау Зайденман» тронул многих немецких читателей, дал как-то другое объяснение: «Поляки пролили так много слез по поводу своих «собственных» жертв, что больше не хватает слез на евреев». С этим доводом согласна и пережившая Холокост Ханна Краль (Hanna Krall), известный польский автор хроники уничтожения.
Деление граждан на «чужих» и «своих» может коробить слух немцев - но это несправедливо. В отличие от Западной Европы, евреи на Востоке представляли собой тогда настоящий народ в полном смысле этого слова: с собственным языком, культурой, с собственными организациями и даже партиями (социалисты, сионисты, православные), которые были также представлены в парламентах Польши и Литвы.
А сегодня? Как живут евреи в Центральной и Восточной Европе? Тот, кто после войны был и еще оставался там, попал под каток реального социализма. Унификация и обнищание, к тому же борьба против любой религии. Но и это уже в прошлом.
Тот, кто сегодня посетит этот регион, обнаружит, как правило, синагоги, которые не охраняются полицией (не должны охраняться). В городе Днепропетровске, который некоторые называют «столицей еврейства на Украине», можно прочитать в синагоге, что ее спонсорами являются самые богатые олигархи страны.
То, что они открыто признают себя евреями, должно было бы стать для правых экстремистов лакомым куском. Однако на Украине, в которой возникла между тем новая политическая нация, это, очевидно, не является проблемой.
Таким образом в течение десятилетий возникает новое сосуществование евреев и неевреев. Но времена вновь становятся более суровыми, в том числе и на Востоке Европы. Можно лишь надеяться и молиться о том, чтобы националистический подъем, который наблюдается сейчас в Польше, не уничтожил то, что было создано в самое последнее время.
Герхард Гнаук (Gerhard Gnauck), Die Welt, Германия
Характерно, что в ходе споров поднявшихся вокруг пресловутого польского закона, как сами поляки, так и их защитники, практически мгновенно скатились к традиционным штампам антисемитской пропаганды - евреи дескать сами виноваты: и коммунистов среди них было много, и с немцами они сотрудничали, и вели себя недостаточно героически, когда их убивали.
ОтветитьУдалитьПо моему скромному мнению это доказывает - традиционный польский антисемитизм никогда не исчезал. Ему не помешало даже практически полное отсутствие евреев в послевоенной Польше.
До поры до времени бедные поляки вынуждены были его скрывать, поскольку это могло повредить туристскому бизнесу. Но как только появилась возможность, все накопившиеся эмоции хлынули полноводной рекой.
Касательно того, что "было создано в самое последнее время", думаю, автор беспокоится зря. Пар будет выпущен, эмоции схлынут и страсти успокоятся. Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда.
ОтветитьУдалитьПольша мало чем может привлечь туристов кроме, как ни печально, мемориалов на месте бывших лагерей уничтожения. В Варшаву и другие города с большим, в прошлом, еврейским населением приезжает огромное количество потомков тех евреев, кому посчастливилось своевременно оттуда уехать. Процветает туристский бизнес - экскурсии по бывшим еврейским кварталам, продажа "еврейских" сувениров и т. д.
Не думаю, что Польша захочет от всего этого отказаться. Так что будут демонстрировать еврейским туристам свою цивилизованность и толерантность. А в тесном кругу делиться своими истинными чувствами. До следующего подходящего повода.
Что касается памяти о страданиях евреев, то согласитесь, трудно одновременно помнить и об этих страданиях, и о своем (или своих родственников и предков) злорадстве по этому поводу. Плюрализм в одной отдельно взятой голове - это шизофрения.
ОтветитьУдалить