ЕЩЕ РАЗ ОБ "АНТИСЕМИТСКОЙ ПОЛЬШЕ"

ЕЩЕ РАЗ ОБ "АНТИСЕМИТСКОЙ ПОЛЬШЕ"

Белла КЕРДМАН Кавычки в заголовке поставлены не потому, что в польском обществе нет антисемитизма, а потому, что это словосочетание стало у нас расхожим штампом, хоть слитно пиши, как "крымнаш" (и то, и другое я считаю неправильным и несправедливым) На фото в Википедии: Большая синагога (Варшава) Сошлюсь на редактора "Газеты выборчей" Адама Михника, известного польского писателя и журналиста. Еврея, кстати: "Польша была первой страной в Европе, оказавшей вооруженное сопротивление гитлеровской агрессии. Ни одно воинское подразделение под польским флагом не сражалось на стороне Германии. Польша была единственной оккупированной нацистами европейской страной, в которой не было марионеточного правительства… Все польские политические силы — от правых до левых — вели упорную борьбу против нацистов. Польские правые организации, в отличие от большинства стран Европы, не встали на путь сотрудничества с нацистами, несмотря на существование в Польше довольно стойкой антиеврейской традиции…  Польские антисемиты сражались против Гитлера, а некоторые из них даже участвовали в акциях спасения евреев, хотя за это им грозила смерть. Так возник специфический польский парадокс: на оккупированной польской земле можно было одновременно быть антисемитом, героем антигитлеровского сопротивления и участником операций по спасению евреев". Так вот, Михник пишет о давно прошедшем времени. Я же могу привести немало фактов этого польского парадокса из настоящего. Это и замечательные фильмы о Холокосте: "Пианист" Романа Поланского, "Стерня" Владислава Пасиковского, "В темноте" Агнешки Холланд, "Ида" Павла Павликовского и др. Есть дерзкие, выразительные перформансы молодого художника Рафала Бетлеевского. Например, такой. В местах, где когда-то проживали евреи, он ставит стул на фоне надписи "Tęsknię za Tobą, Żydzie!" ("Скучаю по тебе, еврей!"), и ждет, не подойдет ли кто поговорить. Да, люди подходят, интересуются. И тогда он рассказывает о евреях, о Холокосте и антисемитизме. Или вот один из нескольких покаянных проектов группы поляков города Люблина: "Письма к Хеньо". Девятилетний мальчик Хеньо (Хаим) Житомирский погиб вместе с родителями в Майданеке. Рассказ о его судьбе вошел в школьные учебники, и теперь в день памяти о Холокосте дети и взрослые пишут ему письма и опускают в большой ящик, выставленный у местного театра. Есть Государственный еврейский театр им. великой еврейской актрисы Эстер Рахели Каминьской в Варшаве, где большинство зрителей, да и актеров, сегодня — поляки. Наконец, президент Польши Александр Квасьневский в 2001 году официально принес извинение еврейскому народу. В том же году высший клир в лице главы католической церкви кардинала Йозефа Глемпа на специальной церемонии извинился перед еврейской общиной Польши "за преступления, которые имели место в июне 1941 года в Едвабне и других местах". Кардинал отдельно извинился за терпимость церкви в отношении Холокоста. Важнейшую роль в таком решении польской католической церкви сыграл Кароль Войтыла — Папа Римский Иоанн Павел II, публично извинившийся за антисемитизм перед евреями от имени всех католиков. Вы можете назвать хотя бы один художественный, ладно, пусть серьезный документальный фильм, выпущенный в советское, ладно, пусть в постсоветское время российскими или украинскими, белорусскими кинематографистами, где бы темой было уничтожение евреев с участием местного, "титульного" населения?  Были перформансы, подобные тем, что устраивают поляки? Кто-то из российских, белорусских, украинских государственных лиц или иерархов православного клира принес официальные извинения за участие их соплеменников в истреблении евреев во время оккупации?  Разве таких фактов на тех территориях не было? Еще как были, могу судить хотя бы по своей Одессе! Но об этом ни писать, ни говорить было "не принято". Даже великий демократ М.С.Горбачев слова "еврей" не мог произнести. Слово "Азебарджан" (так!) у него хоть приблизительно получалось, а вот "еврей" — ну, никак! Улица Шерока, бывшая улица Казимежа. Википедия Подумала и вернулась назад. Пожалуй, самый серьезный документальным фильм о Холокосте сделал в СССР Михаил Ромм — "Обыкновенный фашизм". Хотя само это слово — "Холокост" там не звучит, мы его тогда и не знали. И еврейского акцента автор в своем фильме не ставит. Тем более, нет в нем упоминания об участии местного населения нееврейских национальностей в "окончательном решении". Да, существует российско-белорусско-немецкий художественный фильм о Холокосте: "Из ада в ад". Правда, он заметно уступает вышеназванным польским лентам. А главное — он не на местном материале, а о погроме в польском городке Кёльце. "Ад" вышел в 1996 году. Режиссер Дмитрий Астрахан сделал его по сценарию польского автора, где основная идея была в том, что погром спровоцирован КГБ.  Астрахан счёл такой сюжет примитивным (?!) и переработал его. Как он сказал, ему было "важно показать "механику" вражды, то, как нормальные люди в одночасье превращаются в зверей". Но что-то меня здесь царапнуло — насчет КГБ. Нашла. Вот свидетельство Моше Хенчинского, еврейского мальчика из Лодзи, на глазах которого отправили в газовую камеру Освенцима его родителей.  Чудом выживший мальчик стал высокопоставленным офицером польской контрразведки, впоследствии профессором-экономистом Иерусалимского и Гарвардского университетов. В своей книге "Одиннадцатая заповедь: не забывай", изданной в 2007 году в Иерусалиме, этот человек, в частности, рассказывает о том самом погроме 4 июля 1946 года в Кёльце, где поляки убили 75 евреев. Оказывается, за несколько дней до погрома в тот городок прибыл офицер советской разведки высокого ранга (Моше называет имя, с отчеством и фамилией). Местные жители видели его в форме польского офицера. А через несколько лет этот человек оказался в Тель-Авиве на посту секретаря советского посольства, исчез оттуда сразу после Шестидневной войны и всплыл затем в Германии в качестве главы торговой фирмы (о "фирме" нетрудно догадаться). Мог вмешаться и остановить погром гарнизон советской армии, который находился поблизости, но не остановил. Эти и другие собранные Хенчинским факты приводят его к выводу, что погром в Кёльце был организован советской силовой службой. Не оправдывая поляков-исполнителей, автор замечает, что в довоенном прошлом этого города погромов не было, оттуда никогда не изгоняли евреев. Кому понадобились тогда погромы в Польше? У Хенчинского такие предположения: Сталину, чтобы оправдать захват "антисемитской страны"; или коммунистическому правительству самой Польши. Наконец, факт статистики: среди Праведников мира в списках мемориала "Яд ва-Шем" каждый третий — поляк, что, разумеется, не случайно. Приведу лишь одно имя из этого списка — в подтверждение "польского парадокса", о котором пишет Адам Михник — это католическая писательница и журналистка Зофия Коссак-Щуцка: классическая антисемитка и классическая праведница, вставшая во главе католической подпольной организации "Фронт Возрождения Польши".  Кстати, в 2009 году Банк Польши выпустил серебряную монету достоинством в 20 злотых с изображением этой женщины и девизом: "Поляки, спасающие евреев". В громком воззвании, прозвучавшем от имени Католического фронта освобождения Польши в августе 1942 года, пани Коссак-Щуцка писала: "В Варшавском гетто, отделенном стеной от мира, несколько сот тысяч смертников ждут смерти. У них нет надежды на спасение. К ним никто не придет на помощь. Количество убитых евреев перевалило за миллион, и эта цифра увеличивается с каждым днем. Гибнут все. Богатые и бедные, старцы, женщины, мужчины, молодежь, грудные дети… Они виновны лишь в том, что родились евреями, приговоренными Гитлером к уничтожению.  Мир глядит на эти преступления, самые страшные из всех, что видела история, и молчит… Дальше нельзя терпеть. Тот, кто молчит перед фактом убийства, тот сам становится пособником убийцы… Кто не осуждает — тот разрешает. Кто гордое, свободное прошлое Польши посмел бы соединить с нечестивой радостью при виде несчастья ближнего своего — тем самым не есть ни католик, ни поляк… Поэтому поднимем голос мы, поляки-католики"…  И она же заявляет: "Наши чувства в отношении евреев не изменятся. Мы по-прежнему считаем их политическими, экономическими и идейными врагами Польши… Пани Зофия далее утверждает, что евреи ненавидят их, поляков, больше, чем немцев. Адам Михник, однако, замечает, что далеко не все спасавшие евреев поляки придерживались такого мнения. Вот вам "польский парадокс" в чистом виде! Слова "еще раз" я поставила в заголовок потому, что на тему эту уже писала. В частности, "Откуда у пана еврейская грусть?" ("Еврейский камертон", май 2010 г.). Вернуться к теме меня побудил неожиданный инцидент в интернете. В минувшем апреле, когда международная общественность отмечала День Катастрофы и героизма европейского еврейства, моя статья "Не верьте, что мир не знал", опубликованная в декабре 2014-го в одной из русскоязычных газет Израиля, вдруг появилась сразу в нескольких виртуальных (и не только) еврейских изданиях и блогах. Меня при этом даже не поставили в известность. Кто-то поместил ту статью целиком, кто-то пересказал, частично цитируя. Особенно возмутило то, что один из "пересказчиков" позволил себе внести от моего, получается, имени такую фразу (цитирую по памяти, но за смысл ручаюсь): "Большинство концлагерей было на территории Польши, где никто против этого не возражал". А кто кого там спрашивал?! Кого было спрашивать, если это была единственная оккупированная нацистами европейская страна, в которой не было марионеточного правительства! Напомню тем, кто забыл или не знает, что два поляка, оба — офицеры Армии Крайовой — АК, — подло оболганной советской пропагандой, рискуя жизнью, сообщили сильным мира из верхушки Антигитлеровской коалиции, что оккупанты на территории Польши истребляют евреев. Имена этих поляков: Ян Карский, подхорунжий, и Витольд Пилецкий, ротмистр. Когда Карский по поручению польского подполья добрался до Америки (июль-43), его принял в Овальном кабинете Белого дома сам президент Франклин Делано Рузвельт. Подхорунжий подробно рассказал высокому собеседнику о положении в Польше и о нацистской кампании поголовного уничтожения евреев. Он выучил свой рапорт наизусть, чтобы "не утомлять" собеседников, уложился в 18 минут.  Рузвельт поинтересовался… состоянием конского поголовья в Польше. О евреях вопросов не задавал. Он "не поверил" курьеру. Я закавычиваю это "неверие", потому что сегодня известно наверняка: не захотел поверить, слукавил. Ян Карский прожил 86 лет и скончался в 2000-м в Вашингтоне. В 1944-м написал книгу "История подпольного государства", теперь она переведена и на русский язык. Он стал Праведником мира, получил гражданство Израиля, женился на еврейке, чья семья погибла в Катастрофе, и называл себя "католиком иудейского вероисповедания". Карскому поставили памятники, в том числе и у нас — в кампусе Тель-Авивского университета. Второй офицер, отправивший за границу донесение о Холокосте, Витольд Пилецкий в сентябре 40-го добровольно сдался в немецкий плен, чтобы попасть в Освенцим, пока еще только концлагерь для пленных поляков. Он создал там подпольную организацию, планировал вооруженное освобождение узников. Собирал информацию о действиях оккупантов, которую передавал своему Центру, откуда она шла за рубеж. Витольд стал свидетелем устройства лагеря "Освенцим-2", который назовут "Биркенау" и оборудуют газовыми камерами для массового умерщвления людей. Он все видел и написал подробный отчет: людей, в основном евреев, доставляют поездами в лагерь и сжигают в газовых печах.  Этот его, прямого свидетеля, отчет союзники по антигитлеровской коалиции видели. Но… "не поверили" и подъездные пути к Освенциму не бомбили. Лагерь был освобожден только в январе 1945 года советским подразделением, можно сказать, случайно — в общем порядке наступления. Судьба же Витольда Пилецкого, этого рыцаря чести, сложилась трагично. После войны он продолжил сопротивление — теперь уже коммунистам: собирал и передавал за рубеж сведения об их злодеяниях в Польше.  Его арестовали органы госбезопасности, пытали и приговорили к высшей мере за "шпионаж". Его дом сравняли с землей, о нем запрещено было писать и рассказывать. И только после распада "лагеря мира и социализма", 1 октября 1990 г. Военная палата Верховного суда Польши отменила приговор по делу Витольда Пилецкого, пять лет спустя он был посмертно награжден Командорским крестом ордена Возрождения Польши, а 30 июля 2006 г. — орденом Белого Орла. Предвижу, что оппоненты, верные штампу "антисемитская Польша", мне таки предъявят еврейские погромы, учиненные поляками в Едвабне и Кёльце. Знаю, помню. Как помнят и сами поляки: было! А в России и в Украине не было? Польский писатель Якуб Бежиньский, размышляет о коллективной, неизбывной вине своих соотечественников.  Они не могут от нее избавиться, и потому, он считает, так болезненно реагируют на каждое напоминание о ней — будь то изнутри своей страны или со стороны. Он назвал свою полемическую статью в интернете: "Cały świat ma na rękach krew ofiar Holokaustu. Polacy nie są wyjątkiem". ("У всего мира на руках кровь жертв Холокоста. Поляки не исключение"). Бежиньский заходит на тему с "невинного" вроде бы вопроса: где еврейское имущество? Немцы не могли вывезти все. Остальное, в том числе дома, разобрали поляки. И в России с Украиной еврейское добро разобрали "добрые соседи", разве нет? И в Германии "ариизировали", вместе с жизнью хозяев, замки, банковские счета, антиквариат и прочие ценности богатых евреев, а у бедных отнимали "всего лишь" жизнь… Согласимся, что поляки — не исключение. Но у них, у их коллективной памяти по сей день "оно болит". А что же потомки "не исключений" в других-прочих странах? Там, похоже, не болит.  Тем не менее мы не говорим столь обобщенно, как термин: "антисемитская Украина", "антисемитская Россия", "антисемитская Германия". А почему же это определение так прочно пристало к Польше? Думаю, во-первых, потому, что именно там (в центре Европы, как палачам было сподручно) поместили немцы концлагеря, так что носили они польские названия, а это запоминается. Во-вторых… Об этом "во-вторых" давно хотела поговорить. Итак, обсудим еще одно бытующее на правах аксиомы утверждение: "Евреев выгнали из Польши". У меня в Варшаве были две, светлой памяти, приятельницы-журналистки, я у них дважды подолгу гостила. Одна — Анна Фурман, еврейка, эвакуировалась во время войны в Союз, участвовала в войне в составе одного из созданных там польских подразделений. Никто ее из страны или из редакции журнала "Жиче и здровя", где она много лет работала, не выгонял. Я и со многими израильтянами, родом из Польши, разговаривала. Никого из них прямо так, в приказном порядке не выдворили, такого не было. А что же было? Был, повторю, традиционный антисемитизм населения ("поляки — не исключение", см. выше) и, главное, был государственный антисемитизм. Как у Большого брата — в СССР. Только польские правители об этом говорили прямо.  В конце 1960-х — начале 1970-х годов организатором антисемитской кампании в Польше  стал первый секретарь ЦК ПОРП Владислав Гомулка. Он начал с выступления, где заявил, что в Польше существует империалистическо-сионистская  пятая колонна. "Евреи, которым Израиль дороже, чем Польша, должны покинуть нашу страну", — сказал Гомулка.  Антисемитские выступления лидеров польской коммунистической партии привели к тому, что были уволены и вынуждены эмигрировать тысячи граждан еврейского происхождения. Была развернута грандиозная идеологическая кампания по образцу сталинского времени, однако без человеческих жертв. А позднее его преемник Эдвард Герек с трибуны очередного партийного съезда с гордостью доложил: "Наше государство стало этнически однородным!". Данная кампания расценивается в современной Польше как "коммунистическое преступление". У нас, в стране сплошной "дружбы народов" об истреблении евреев на оккупированных нацистами территориях официально не говорилось. Погибшие в расстрельных рвах и газовых камерах назывались просто "мирными советскими гражданами", так и на памятниках жертвам Холокоста дозволялось писать.  А когда Сталин взялся решать недорешенный Гитлером "еврейский вопрос", для начала был принят эвфемизм "безродные космополиты". А затем уже просто внаглую, но опять-таки негласно, гнобили евреев: не принимали в престижные вузы, не допускали к работе в партийных органах, к высоким постам в армии, науке и пр.  А главное, главное: польский еврей мог взять свою мишпуху и свои бебехи и уехать — в Америку ли, в Канаду, в ЮАР или, наконец, в Палестину, дождавшись английского сертификата. А уж когда появилось еврейское государство, переселение сюда евреев из Польши (и не только, но о других странах говорить не будем, учитывая тему данной статьи) стало массовым. В чем немалую роль сыграло и то, что в Польше, в отличие от страны нашего исхода, существовала какая-то общинная жизнь, действовали синагоги, были, в том числе и при коммунистах, еврейские школы, так что тамошний еврей о своем еврействе, что положено, знал. У нас же гнать гнали, а выпускать — не выпускали. Ситуация по известной поговорке: "Бьют и плакать не дают". И наши высокообразованные отказники пристраивались в дворники да истопники. Годами ожидали вожделенной визы на выезд. Ментально "разъевреенные" еще в предыдущих поколениях, далеко не все готовы были к Израилю, и многие уезжали скорее оттуда, из СССР, чем сюда, в Израиль, используя израильскую визу для бегства в более благополучную страну. Так что советский (российский, украинский) и польский антисемитизм — это "две большие разницы", как говорят в Одессе. Весьма большие.