В прошлый четверг, 28 декабря, в Иране начались массовые протесты. К пятнице протесты против правительства, начавшиеся в Мешхеде, расположенном недалеко от афганской границы, распространились на десятки городов. Поэтому, когда мы в субботу отправились в кинотеатр в Нижнем Ист-Сайде Маехеттена, чтобы посмотреть «Темные времена» (Darkest Hour) — фильм Гарри Олдмана (Gary Oldman) о Уинстоне Черчилле — представьте себе наше искреннее удивление, когда перед началом показа мы увидели трейлер документального фильма о внешней политике Барака Обамы под названием «Последний год» (The Final Year).

В этом трейлере мы услышали заверения в самых серьезных намерениях от г-на Обамы, Сьюзан Райс (Susan Rice), Саманты Пауэр (Samantha Power), Бена Роудса (Ben Rhodes) и главного апологета соглашения по иранской ядерной программе Джона Керри (John Kerry). Спустя примерно 100 минут мы смотрели, как Черчилль, обращаясь к своему кабинету, настаивал на том, что нельзя заключать сделки с диктаторами. И как раз в этот момент протестующие в Иране кричали «Смерть Хаменеи!» Приятно видеть, что у иранского народа есть чувство юмора.


Когда шесть стран согласовывали сделку по иранской ядерной программе, они не рассчитывали спровоцировать протесты против иранского режима, начавшиеся на прошлой неделе. В то время режим Хаменеи-Роухани позиционировался как партнер Америки в благом деле. Теперь же правительствам США, Соединенного Королевства, Франции и Германии (Россия является союзником Хаменеи, а Китай всегда выступал за подавление протестов) придется решить, являются ли их иранскими партнерами люди, вышедшие на улицы, или же правительство, которое в них стреляет.


В трейлере «Последнего года» члены команды Обамы выражают уверенность в правильности всего того, что они делали. Но, как мы узнали в ноябре 2016 года, команда Обамы так и не сумела понять один очень важный момент, а именно то, как работает реальная экономика. Под реальной экономикой я подразумеваю частную экономику, а не экономику государственных расходов.


Центральным элементом этого ядерного соглашения стало то, что оно должно было «помочь» иранскому народу, поскольку оно позволяло снять санкции и влить в иранскую экономику 100 миллиардов долларов размороженных активов. Примерно та же экономическая теория лежала в основе принятого в 2009 году решения администрации Обамы влить 832 миллиарда долларов в экономику США. Оба эти решения не привели ни к чему хорошему, поскольку они превратили реальную экономику всего лишь в случайного свидетеля, который со стороны наблюдает за действиями правительства.

832 миллиарда долларов Обамы исчезли в дымоходе правительства. Иранские 100 миллиардов долларов были потрачены на производство баллистических ракет и на посредников Ирана в Сирии, Йемене, Ливане и в Секторе Газа.


Настал момент для обидных сравнений.


Дональд Трамп стал президентом, потому что демократы Обамы и Клинтон забыли об оказавшихся в трудном положении избирателях в Пенсильвании, Висконсине и Мичигане. Режим Хаменеи-Роухани оказался под ударом, потому что на этой неделе представители иранского рабочего класса подняли бунт за пределами столицы.


Если задуматься, не является ли отсутствие связи между правительствами, управляющими своими людьми, и людьми, которые стараются свести концы с концами в условиях реальной экономики, реальной причиной, стоящей за всплеском популизма в мире?


Именно по этой причине представители французского рабочего класса, а также молодые безработные выпускники колледжей сделали Эммануэля Макрона президентом Франции. Именно по этой причине представители британского рабочего класса проголосовали за Брекзит. Эта новая глобальная реальность — разыгрывай спектакль или тебя отодвинут в сторону — стала причиной тех реформ, которые начал принц Саудовской Аравии Мухаммед ибн Салман.


Иранцы кричат: «Покиньте Сирию, подумайте о нас!» Еще совсем недавно шахтеры Западной Вирджинии кричали: «Снова сделаем Америку великой!» И это не мракобесие. Это нетерпение и недовольство, направленные на действующую элиту, которая пытается внушить людям, что снижение темпов экономического роста — это новая норма. Но люди никогда не смирятся с этим.


Иран, как и Северная Корея, направил свои лучшие умы, а также огромные средства на разработку и создание атомных бомб, оставив экономику в руках технократов уровня Брюсселя.


Помимо призывов к увеличению налогов в очередном бюджете, несмотря на стремительный рост цен на основные продукты питания, правительство Хасана Роухани проводило политику импортозамещения, введя высокие пошлины на множество импортируемых товаров. Не стоит говорить о том, что теперь иранцы не могут приобрести ту одежду, бытовую технику и электронику, которая им нравится.


Чтобы справиться с контрабандой сотовых телефонов, Иран недавно ввел дополнительную пошлину в 5% — помимо 9% налога на добавленную стоимость — и потребовал регистрировать телефоны в специальной базе данных пользователей. Сейчас миллионы незаконно ввезенных телефонов мешают иранским аятоллам препятствовать обмену сообщениями между протестующими. Базар вполне может оказаться сильнее теократии.


В западных СМИ сейчас обсуждается идея о том, что, если лидеры Европы поддержат «агрессивную» позицию президента Трампа по отношению к Тегерану, это покончит со «священным» соглашением по иранской ядерной программе, подписанным Обамой, и позволит поддержать «либералов» в правительстве Роухани. И именно здесь нам стоит вспомнить ту сцену из фильма, в которой Уинстон Черчилль убеждает робкий британский истеблишмент в том, что экспансионистски настроенная диктатура не остановится ни у чьих границ.


Настал момент признать, что мы не сможем удержать ракеты, ядерные технологии и армии Ирана внутри иранских границ, если наш чрезмерно робкий западный мир не поддержит людей, в которых стреляет иранское правительство.