ЕГО ПРИМЕР – ДРУГИМ НАУКА
Сеть принесла печальную весть – в Нью-Йорке от тяжелой болезни умер Виктор Топаллер – не только известный теле и радио-ведущий, не только публицист, режиссер и автор серии интереснейших познавательных передач, но и просто один из символов русской Америки, голос которого знали во всем русском зарубежье, посты которого в Фэйсбуке получали многие сотни поддержек и бесконечные вереницы согласных или несогласных комментариев.
В часы досуга я порой сижу напротив телевизора и лениво "листаю" каналы, бормоча про себя английское слово "боринг, боринг". Еще не так давно стоило мне наткнуться на передачу его на RTVi – и дальше уже не листал, откладывал пульт и смотрел до самого конца. Было ли это "В Нью-Йорке с Виктором Топаллером", или его замечательные рассказы об Америке, или его последняя передача "У камина".
Название этой прощальной заметки пришло в голову, как только я узнал о безвременной кончине Виктора Топаллера. Эта строка русского поэта очень подходит статье о Топаллере по ряду причин. Когда четверть века назад Виктор жил и работал несколько лет журналистом в Израиле, его взгляды шли в разрез с моими: я сразу стал безоговорочным сторонником Израиля во всех конфликтах и во всех ситуациях, а Виктор нередко публиковал статьи, критикующие нашу новую родину. Но вскоре после эмиграции в США он резко изменил свои взгляд на происходящее, стал горячим сторонником нашей страны – мы все помним его страстные статьи в защиту еврейского государства. Мне было ясно, что откорректировать свою позицию помогло ему его открытие Америки. Правда, для такой самокритичной смены вех нужен был открытый ум и способность трезво анализировать, не носить идеологические шоры на глазах, умение самостоятельно мыслить. И это то, что отличало покойного.
Пушкинская строка в качестве названия подходит еще и потому, что Виктор демонстрировал обширное знание искусства вообще и литературы в частности, в том числе – русской литературы; это не только помогало ему создавать свои великолепные передачи – это то, чем он дышал, что обогащало его жизнь.
Эта пушкинская строка несет в себе некую иронию – и опять же, она подходит в нашем случае: Виктор всегда вызывал во мне симпатию присущей ему иронией в общении с друзьями и едким сарказмом и колкостью, когда говорил о тех, кого считал своими идейными противником.
Мы с Виктором изредка обменивались короткими мэйлами по поводу того или иного важного события в Израиле или в США. В последний раз это было во время выборов президента; выяснилось, что оба мы – горячие сторонники Трампа – и происходящее подтвердило, что наш выбор был верным.
Мои личные контакты с Виктором Топаллером ограничились несколькими короткими часами общения в июле 2015 года, когда, воспользовавшись моих приездом в США, он пригласил меня на свою знаменитую передачу "В Нью-Йорке с Виктором Топаллером". Помню, в его небольшом кабинете на телестудии перед самой передачей он посмотрел мне в глаза и сказал: "У меня есть одно важное правило: я не принимаю просьб не спрашивать о том или о другом". Я улыбнулся и ответил: "Плохих журналистских вопросов не бывает, бывают плохие ответы". И тут же между нами возникла атмосфера удивительного взаимопонимания и уважения. Мы оба поняли, что встретились два профессионала – и это чувствовалось весь следующий час у телекамер.
Мои личные контакты с Виктором Топаллером ограничились несколькими короткими часами общения в июле 2015 года, когда, воспользовавшись моих приездом в США, он пригласил меня на свою знаменитую передачу "В Нью-Йорке с Виктором Топаллером". Помню, в его небольшом кабинете на телестудии перед самой передачей он посмотрел мне в глаза и сказал: "У меня есть одно важное правило: я не принимаю просьб не спрашивать о том или о другом". Я улыбнулся и ответил: "Плохих журналистских вопросов не бывает, бывают плохие ответы". И тут же между нами возникла атмосфера удивительного взаимопонимания и уважения. Мы оба поняли, что встретились два профессионала – и это чувствовалось весь следующий час у телекамер.
Планируя свою следующую поездку за океан, я был убежден, что мы непременно встретимся с ним. Он ушел так рано, он мог сделать еще так много! В наше время 60 лет – это как 40 лет полвека назад… Светлая ему память.
יהי זכרו ברוך
Юрий Моор-Мурадов, Тель-Авив
Комментариев нет:
Отправить комментарий