ТРОИЦКИЙ "по папе" ОБ ИЗРАИЛЕ

В Таллине, недалеко от старого дома, где жил Сергей Довлатов и однажды ночевал Иосиф Бродский, стоит новый дом, в котором теперь живет Артемий Кивович (что особенно ин- тересно оказавшемуся в эстонской столице обозревателю «Еврейской панорамы») Троицкий. – Вот скажите, Артемий Кивович, вы по профессии музыкальный критик, а так интересно и содер- жательно выступаете в СМИ по актуальным политическим вопро- сам. Вы этому научились от папы? – Да... В общем, я так думаю, что на политику меня «подсадил» мой отец Кива Львович Майданик, который, как сейчас любят выражаться, был «политическим животным». Он был по профессии историком и политологом, работал в пражской редакции журнала «Проблемы мира и социализма» и страшно интересовался всем, что происходит в мире. Он был в курсе абсолютно всего и выписывал огромное количество га- зет на иностранных языках. То есть помимо «Правды» и «Известий» мы были подписаны еще на газету итальянских коммунистов «Унита», французских коммунистов – «Юма- ните» и т. д. Отсюда могло быть два исхода: я должен был политику либо возненавидеть хуже горькой редьки, либо начать политикой интересо- ваться. Произошло, скорее, второе, хотя в своей профессиональной жиз- ни я всегда декларировал ненависть к политике. – А с «пятым пунктом» у вашего отца проблемы были? Все же он ра- ботал в идеологической сфере... – Я думаю, что у него были про- блемы, но мне он об этом не расска- зывал. Все же интеллект ценился и в ЦК КПСС, и в прочих подобных ор- ганизациях, поэтому как специали- ста отца очень ценили. Если на то по- шло, то мой дедушка Лев Абрамович был первым юристом, который полу- чил почетное звание «Заслуженный юрист РСФСР» несмотря на весь свой обширный «пятый пункт». – Давайте в контексте «пятого пункта» поговорим о музыке. Вы размышляли о непропорциональном числе наших соплеменником среди музыкантов? – Естественно, евреев в мире му- зыки очень много, и это имеет желе- зобетонное обоснование. Для евре- ев музыка была одним из немногих достаточно верных и безболезнен- ных способов сделать карьеру. Их не принимали туда-сюда, их гнали ото- всюду, им ничего не светило во мно- гих публичных областях. Так что это легко объяснимо. Ну, и слава богу! Я думаю, что мировая музыка должна быть благодарна мировому еврей- ству за то количество талантов, ко- торым евреи музыку одарили. – А в собственно еврейской музы- ке есть какие-то жанры, какие-то стили, которые вам нравятся? Клезмерская музыка? Канторское пение? Современная израильская попса? – Честно скажу, что популярные жанры еврейской музыки мне не нравятся. Относительно неплохо я отношусь к клезмеру, просто по- тому что это чувственная, веселая, жизнерадостная музыка. Она меня слегка раздражает своим однооб- разием, но в остальном, кажется мне, музыка очень симпатичная. Что касается того, что у нас назы- вается «одесской музыкой», то, во- первых, я считаю, что она не вполне еврейская, а во-вторых, мне она ка- жется крайне вульгарной. Что же касается канторского пения и вооб- ще религиозной еврейской музыки, то, скажу честно, я ее практически не знаю. Я ее иногда слышал, но не могу себя считать маломальским экспертом в этой области. – А можете назвать пару имен ев- рейских музыкантов, которые, на ваш взгляд, достойны внимания? – Поскольку газета ваша создается в Берлине, могу назвать одну очень интересную берлинскую еврейскую девушку. Ее зовут Маша Очеретян- ская, ее псевдоним Мэри Очер. Она молодая, записывает пластинки, они у нее очень политизированные, надо сказать. Это такая прогрессивная электронная музыка, но с вокалом и с месседжем. Потом, разумеется, знаменитые на весь мир клезмер- ские ансамбли, в первую очередь нью-йоркский «Клезматикс» Фрэн- ка Лондона, во вторую очередь  – «Амстердам Клезмер-бэнд». Заме- чательные группы, у меня собрана, по-моему, вся их дискография. Не- давно в своей радиопередаче я ста- вил новый альбом «Клезматикс», он называется «Еретики» – «Апикор- сим». Это иврит или идиш? – Это греческое слово «эпикуре- ец»  – «апикойрэс», попавшее в ив- рит, а потом в идиш и означающее в еврейском языке таких вольнодум- ных умников вроде вас. – Этому диску предпослан хоро- ший эпиграф: «Еретики сегодня  – это ортодоксы завтра». А вообще, величайший еврейский музыкант, который, к сожалению, почти год назад от нас ушел, это Леонард Коэн (см. «ЕП», 2016, № 12), конечно. Это мой любимец и абсолютный гений. – Скажите, а почему вы выбрали местом своей эмиграции Таллинн? Почему не Берлин? – Во-первых, мне больше нравится называть себя экспатом. Эмигран- том я себя не считаю, поскольку, во-первых, остаюсь гражданином Российской Федерации и, во-вторых, не исключаю для себя возможности возвращения в страну при соблюде- нии определенных условий. Условия, правда, довольно строгие и, может, покажутся маловыполнимыми – это, ни много ни мало, смена власти... Но, тем не менее, шанс есть. Почему Тал- линн, а не другой город? Ну, это сте- чение обстоятельств. Прежде всего, нам просто хотелось уехать, пото- му что в России мне очень серьезно ограничили возможности для про- фессиональной самореализации. То есть сначала меня погнали с телеви- дения, потом погнали с радио, потом из издательства. Последней каплей было то, что мне в 20  раз сократили зарплату на факультете журнали- стики МГУ. У меня там был оклад 60 тыс. руб., а в один «прекрасный» день 2014  г. объявили, что теперь это будет 3000  руб.  – разница суще- ственная при нагрузке всего лишь в два раза меньше. Так что я просто почувствовал, что не могу в России зарабатывать деньги и обеспечивать существование своей семьи. А семья у меня все-таки большая... Моя ны- нешняя семья с женой Верой  – это два ребенка. Есть еще два старших ребенка, то есть денег мне требуется вполне значительное количество. По- этому стали думать о том, что надо куда-то уехать. И работу мне предла- гали в нескольких местах, в том числе в Хельсинки и в Таллинне, а также в Америке предлагали преподавать. В Берлине мне никто работу не предла- гал. И Таллинн меня устроил в боль- шей степени, чем Хельсинки, потому что мне, во-первых, Таллинн нравит- ся больше, чем Хельсинки, во-вторых, в Таллинне у меня гораздо больше знакомых и друзей, чем в Хельсинки, и в-третьих, в отличие от Америки, оказавшись в Таллинне, я не чув- ствовал бы себя отрезанным ломтем. Перебравшись в Нью-Йорк, я думаю, я был бы вынужден в 60 лет начинать новую карьеру, а 60 лет для этого – не лучший возраст. Поэтому, долго не сомневаясь, мы решили перебраться сюда. Мы всегда испытывали симпа- тию к этому городу и вообще к Эсто- нии, у моих бабушки и дедушки тут была дача еще в 1960-е гг. – А с местной еврейской общиной вы соприкасаетесь? – С еврейской общиной мы сопри- касаемся. Я выступал на большом ежегодном слете общины «Яхад», который происходит в Пярну, и, кроме того, наш сын Иван учится в еврейской гимназии. Сначала он пошел в русскую школу, причем в ту, которая считается здесь лучшей, но нам она показалась абсолютно ужас- ной, эта 19-я школа оказалась та- ким заповедником путиноидов… У Ивана там абсолютно не сложились отношения с учителями, мы его от- туда вынуждены были забрать. Ну и обратились в еврейскую гимназию. Надо сказать, что ему там очень нра- вится, он с удовольствием в эту шко- лу ходит, и нас, конечно, удивило то, что он с большим воодушевлением воспринял именно еврейские пред- меты: с удовольствием учит иврит, во всяком случае с бóльшим удо- вольствием, чем эстонский, увлечен еврейской историей и неожиданно для нас написал в своем школьном сочинении, что считает своей куль- турной родиной Израиль! Где, кста- ти говоря, никогда в жизни не был. – А вы бывали в Израиле? Я знаю, что ваше отношение к Израилю да- леко от апологетического. – Я бывал в Израиле, и не один раз. У меня Израиль, действительно, вы- зывает смешанные чувства. С одной стороны, интереснейшая страна, просто живой музей с прекрасными людьми. С другой стороны, место, в котором меня кое-что сильно раз- дражает. То, что меня раздражает, – это две вещи, которые меня раздра- жают в жизни вообще. Одна  – это милитаризм, вторая  – клерикализм. И то и другое мне не нравится ни- где – ни в России, ни в Израиле. То есть когда я на каждом шагу вижу людей с автоматами, меня от этого передергивает. Причем я прекрасно понимаю, что в Израиле это оправ- данно, поскольку страна живет не в выдуманной, как Россия, а в реаль- ной обстановке осажденной крепо- сти. Я все это прекрасно понимаю, но мне от этого не легче. И не нра- вится мне, конечно, вся эта вот сцена, касающаяся ортодоксальных евреев, этих черных воронов, которые ходят по городам и смотрят на всех волком. Причем, если по вопросу женщин с автоматами у меня с израильтянами, как правило, мнения расходились, то в плане оценки этих ортодоксальных ребят я с удивлением обнаружил, что нормальные израильтяне относятся к ним так же, как я, если не намного хуже. Но, знаете, думаю, что мы хо- тели бы в ближайшее время более пристальное внимание обратить на Израиль, потому что сын Иван фактически первый человек в нашей семье за несколько поколений, кото- рый получит еврейское образование. И раз уж он своей культурной роди- ной считает Израиль, я думаю, стои- ло бы ему в Израиль съездить. Я-то Израиль своей культурной родиной не считаю, я человек русской культу- ры, ничего с этим не сделаешь. – А как Кива Львович Майданик относился к Израилю? – Мой отец? Ну, знаете, он вообще был левый, такой неортодоксальный марксист, еврокоммунист. Из КПСС его исключали с формулировкой «за троцкистский уклон». Он был ле- вый, и, думаю, в Израиле он бы себя неплохо чувствовал. Он там много раз бывал. И, я думаю, он не был бы типичным представителем бывшей советской диаспоры. Он был бы типичным израильским левым, то есть голосовал бы за левые партии и ходил бы на манифестации вместе с палестинцами.

 Беседовал Виктор ШАПИРО
А.К. Ну, что тут скажешь? Папа был дурак, а сынок, похоже, еще глупее.