О социализме и капитализме (коллективизме и индивидуализме) и о наилучшем устройстве общества
О коллективизме и индивидуализме я уже писал («Коллективизм и индивидуализм»). Но тема настолько богатая, что исчерпать ее одной статьей невозможно. А главное, бурные дебаты, происходящие в России по вопросам экономики, строя, идеологии и т.п., постоянно возвращают спорящих к этой дихотомии. При этом видно, что до полного понимания ее по-прежнему далеко. Это побудило меня продолжить тему и добавить то, чего не успел сказать в предыдущей статье.
Первое, что хочу заметить, это что как в эпоху строительства социализма «в одной стране», так и сегодня наблюдется склонность абсолютизировать и даже фетишизировать понятия коллективизма и индивидуализма, социализма и капитализма (впрочем, не только их). Т.е., во-первых, полагать, что возможен некий абсолютный коллективизм. А во-вторых, полагать, что, если такового добиться, то сразу будет великолепная экономика, любовь к ближнему и т.п.
Для того чтобы развеять это заблуждение, хочу обратить внимание, что в истории попытка реализовать абсолютный коллективизм всегда приводила к «вождизму» самой худшей пробы. Фашизм с его фасцией – символом коллективизма, дал нам Гитлера, Муссолини, Франко и толпы фюреров рангом поменьше, которые требовали от рядовых своих сограждан тотального коллективизма, но сами возвышались над этой коллективной толпой, как боги Олимпа над простыми смертными и возносили свой индивидуализм до мании величия. Причем идея коллективизма (фасция) у фашистов причудливо переплетается с идеей сильной личности, которой все позволено, т.е. с индивидуализмом. И социалистический коллективизм в крайних формах, советский ли, китайский или арабский баасовский породил вождизм в лице Сталина, Мао, Саддама, Асада и прочих тоталитарных вождей. И хоть здесь не провозглашалась идея сильной личности, но позволено было социалистическим вождям, может быть, больше, чем фашистским.
То же самое – попытка довести до абсолюта индивидуализм, наблюдаемая на современном Западе и приведшая к таким явлениям как оголтелая погоня за успехом и выпячивание своей индивидуальности любой ценой, включая публичную демонстрацию своей интимной жизни да еще со всеми мыслимыми и немыслимыми извращениями, эпатаж как главное средство привлечения к себе внимания творцами в искусстве, безумные сэлфи и даже теракты одиночек.
Другое заблуждение – это отождествление социализма, да еще вкупе с тоталитаризмом, с коллективизмом, а демократии с рыночной экономикой — с индивидуализмом. На самом деле, тут хоть и есть определенная корреляция, но далеко не тождество. Первоначально капитализм, базирующийся на протестантской морали, был далек от нынешнего индивидуализма с фриками и жаждой наживы любой ценой. Конечно, и тогдашний капиталист-предприниматель не мог вообще пренебрегать прибылью. Но это не значит, что для любого капиталиста тогда это был главный, тем более единственный мотив деятельности, тем более такой мотив, который отметает любые ограничения морали и заботу о других людях. Нормальными мотивами деятельности капиталиста – предпринимателя той поры, а какой-то части и сегодня, была жажда деятельности, реализации своего потенциала на благо и себе и людям. А иногда еще и романтика, страсть к риску и т.п. Бил Гейтс, Марк Цукерберг с их колоссальными пожертвованиями на преодоление бедности и образование во всем мире и Илон Маск с его дерзкими проектами на благо человечеству – тому яркие примеры даже сегодня.
Аналогично и социализм, тоталитарный сталинский ли или с более-менее «человеческим лицом» эпохи Хрущева и Брежнева, вовсе не означает отсутствие индивидуализма или хотя бы, что его существенно меньше, чем при нормальном капитализме. Он означает лишь другие формы проявления этого индивидуализма. Отсутствие возможности реализовывать свою индивидуальность в предпринимательской деятельности компенсируется реализацией этой индивидуальности через карьерный рост. Советский начальник лишь по уставу должен был помышлять исключительно о благе народа и быть близок к нему. На самом деле советская номенклатура в массе своей была куда как дальше от народа, чем средний западный предприниматель, и заботилась об угождении более высоко стоящему начальству, а не о благе народа. Лучшее подтверждение этого – тот факт, что советская система экономически проиграла Западу. Заботились бы советские начальники о вверенном им производстве так, как капиталист о своем, не проиграла бы.
Из вышесказанного видно, что понятия: коллективизм, индивидуализм, социализм, капитализм не исчерпывают понятийную базу для корректного описания состояния того или иного современного общества и сравнения его с другим обществом. А как я показываю в книге «Единый метод обоснования научных теорий» (Direct Media, М. – Берлин, 2017, изд. 2-е;), набор базовых понятий и аксиом (аксиомы и определения базовых понятий теории связаны однозначной связью) определяет познавательную мощь теории и саму ее научность. Поэтому все эти яростные споры о наилучшем общественном устройстве, ведущиеся только в терминах: «социализм», «капитализм», «коллективизм», «индивидуализм», приводят в лучшем случае только к сотрясению воздуха. (Как говорил Ильф «В ночной тиши раздавался только стук лбов»). А в худшем случае они приводят к кровавым событиям.
Вот, к примеру, патриоты государственники коммунисты или тяготеющие к ним, недовольные нынешним состоянием экономики, которой руководят либералы, утверждают, что в экономике плохо, потому что в России сейчас капитализм. А вот Китай сохранил социализм и, смотрите, как у них все хорошо. Но в Китае сегодня разрешена частная собственность на средства производства и работает рынок. Причем частный сектор в Китае сегодня производит в процентах от ВВП больше, чем аналогичный показатель в России. Так какой смысл имеет утверждение, что у них социализм, а у нас капитализм? И хорошо с экономикой у них стало не при Мао, когда был более-менее чистый социализм (если вообще можно говорить о таковом), а тогда, когда у них от социализма осталась одна только коммунистическая партия. Но коммунистическая партия не есть гарант того, что с экономикой будет хорошо, что видно и из китайского опыта времен Мао и советского, времен Горбачева. Собственно, коммунистическая партия и привела к развалу Союза и переходу к плохой, якобы капиталистической экономике.
А в североевропейских странах, где правят социалистические партии, там социализм или капитализм? Чем они отличаются от нынешнего Китая? И там и там есть частная собственность на средства производства и свободный рынок. Не считать же, что коммунистическая партия это социализм, а социалистическая – капитализм. Это ж даже звучит дико. Некоторые либералы, конечно, скажут, что в России и Китае нет настоящих свободных выборов и потому нет демократии, а значит и капитализма. Но демократия это ж не определитель капитализма. По Марксу и социализм должен быть демократическим (правда, как демократия может сочетаться с диктатурой пролетариата и как вообще возможна диктатура пролетариата, а не номенклатуры, это надо спросить у Маркса). А во вторых, одни выборы в конкретной стране международные органы могут признать недемократичными, а следующие в этой же стране, после каких-то изменений в выборном законодательстве и мер контроля, признают легитимными. Так что, это значит, что в этой стране поменялся строй? Так, спрашивается, из-за такой «пары пустяков» нужно делать революцию? А ведь делают же. И все из-за фетишизации и вообще путаницы понятий.
И насчет формы собственности, как определителя капитализм-социализм. Вот в Америке сейчас основную массу ВВП производят корпорации, в которых собственность принадлежит огромному числу держателей акций и зачастую большинство работников корпорации имеют акции. Так что, там социализм?
Таким образом, понятия «капитализм» и «социализм» сегодня окончательно размыты и могут быть понимаемы и так и сяк. А требование однозначности понятий – первое требование единого метода обоснования и там, где оно не выполняется, нет науки. А есть пусто говорение, что и происходит в подобных полемиках.
Из прежнего понятийного багажа для описания системы «общество», я считаю, целесообразно сохранить такие непустые понятия как демократия, свобода, плановая или рыночная экономика, социальное или несоциальное государство. Демократия – это если власть избираема всем народом. Что такое свобода, в частности свобода слова, это более-менее понятно, хотя и тяжело проверяемо в реальности. Плановая (советская) экономика от рыночной тоже отличается довольно внятно. Социальное государство платит пенсии и т.п., в не социальном каждый заботится о своей старости сам и т.п. Эти понятия тоже нельзя фетишизировать и нужно понимать, что каждое из них может иметь место в большей или меньшей мере. Например, не бывает абсолютной свободы слова, в любой стране есть какие-нибудь ограничения на нее: нельзя проповедовать войну или наркотики или еще чего. Т.е. в оптимальную модель устройства общества надо вводить не просто свободу, а свободу вместе с ограничениями на нее, оценивая и доказывая разумность этих ограничения. Социальным государство тоже может быть в большей или меньшей степени и есть разумная мера социальности, превышение которой развивает паразитизм и делает экономику неэффективной. И то же с остальными понятиями.
Наконец, описание состояния общества должно быть пополнено еще такими понятиями как принятая в этом обществе система морали и ценностей и основанная на ней культура, и научная обоснованность управления процессами, текущими в обществе, в частности экономикой.
Капиталистическое общество в эпоху до сексуальной революции, исповедующее протестантскую мораль, было несравненно более здоровым и жизнеспособным, чем нынешнее, хотя там был тот же рынок, частная собственность и демократия. Кстати, хотя сексуальная революция произошла на Западе, но отсюда никак не следует, что социализм есть гарантия от сексуальной революции и ее системы ценностей. Духовный отец социалистической революции в России К. Маркс предвосхитил сексуальную революцию, утверждая, что семья есть буржуазный предрассудок и должна отмереть при социализме. И в первые годы после революции представители движения «Долой стыд» разгуливали по улицам голыми и публично совокуплялись. Также и абсолютизация и фетишизация свободы в искусстве, все эти абстракционизмы, футуризмы, и пр. начинались не на капиталистическом Западе, а в предреволюционной и пост революционной России. И в последний период зрелого (перезрелого) социализма, все эти постмодернистские, неолибералистские влияния проникали в Россию хоть и с Запада, но практически без сопротивления социалистического общества. Для тех, кто состояние общества и качества жизни в нем меряет исключительно калориями на душу населения, т.е. состоянием экономики, даю ссылку на мою статью «Экономика и мораль» (Воин А. М. Экономика и мораль//Начала новой макроэкономической теории. Direct Media, Москва – Берлин, 2014. с. 56-68), в которой я показываю, как экономика хоть социалистическая, хоть капиталистическая зависит от морального состояния общества. Это не говоря о том, что «не хлебом единым» и не каждый согласится променять свою бессмертную душу на коврижки и жить в относительном материальном благополучии, но в среде аморальной, нищей духовно и примитивной культурно. Как это имеет место на современном постмодернистском Западе, но в немалой степен касается и Советского Союза времен его последнего периода и нынешней России, особенно в период 90-х, но и сегодня все еще. При том, что в указанные периоды и в Союзе и в России и в материальном отношении было не мед.
Но, конечно, и экономика и даже моральное состояние общества определяются не только провозглашаемой моралью, но и качеством управления экономикой и обществом в целом. В советской школе детей учили правильным вещам: не воруй, не обманывай, говори правду и т.д. Но каждый ребенок, вырастая и сталкиваясь с жизнью, а еще до того от родителей узнавал, что все, кто говорил правду, давно сгнили в тюрьмах, «а молчальники вышли в начальники, потому что молчание – золото».
Качество управления зависит от многих факторов, но в современном обществе с его необычайно возросшей благодаря научно-техническому прогрессу сложностью оно зависит, прежде всего, от теоретического багажа, которым обладает правящая элита общества: политическая, бизнес элита и научное сообщество. Что значит теоретический багаж? Это те теории, которыми руководствуются люди, принимающие решения в государстве. Эти теории могут быть истинными и ложными. Соответственно, правильными или неправильными будут принимаемые решения. Это особенно хорошо видно на примере экономики.
Дело в том, что любая теория описывает некую конкретную действительность с ее объективными законами. Но действительность физическая ли, биологическая, социальная или эконмическая меняется, эволюционирует. В измененной действительности действуют другие объективные законы и требуется новая теория, описывающая их. Скажем, в физическом мире на том этапе его эволюции, когда еще не образовались атомы и молекулы, атомистические и молекулярные теории были неприемлемы. А если мы сегодня попытаемся описать окружающую нас физическую действительность и текущие в ней процессы без помощи атомистических и молекулярных теорий, то получим что-нибудь вроде «Море волнуется, потому что Нептун сердится». Но эволюция физического мира протекает настоль медленно (в масштабах продолжительности человеческой жизни), что мы живем практически в той же самой физической действительности, в которой жили наши отдаленные предки. И посему всякие там механики Ньютона, электродинамики Максвелла и т.п. по-прежнему прекрасно годятся для описания этой действительности. И новые теории требуются только для описания расширенной области действительности (теорий относительности в отношении механики Ньютона) или новых областей физической действительности, к которым прежние теории просто не относятся (квантовая механика и т.п.). А экономическая действительность, которую в отличие от физической мы сами творим, изменяется сегодня настоль стремительно, что теории, достаточно хорошо описывавшие эту действительность вчера, сегодня становятся уже непригодными, так как изменилась сама действительность и действующие в ней законы. Классическая макроэкономика Смита и Риккардо неплохо описывала экономическую действительность в условиях равной конкуренции всех участников капиталистического рынка. Что более-менее имело место на раннем этапе капитализма. Но произошла эволюция экономики, появились монополии, нарушившие чистоту конкуренции, и теория Смита и Риккардо перестала работать в этой изменившейся действительности. Ее сменила кейнсианская тория, затем фридмановская монетаристская и т.д. Но сменяются экономические теории только после того, как произошел очередной кризис, что, собственно и служит сигналом, не пора ли менять макроэкономическую теорию из-за изменившейся экономической действительности. Причем и сигналы эти доходят до принимающих решение тоже не сразу. В результате странам и человечеству наносится огромный ущерб. Кризисов и ущерба от них можно было бы избежать, если бы мы наперед, до столкновения с кризисом знали границы применимости нашей экономической теории и мониторили изменения экономической действительности. В моей книге «Начала новой макроэкономической теории» (Direct Media, М. – Берлин, 2014;) показано, что это можно сделать, опираясь на разработанный мной единый метод обоснования научных теорий («Единый метод обоснования научных теорий» (Direct Media, М. – Берлин, 2017, изд. 2-е;). Этот же метод дает критерии научности любой теории. И пока он не будет признан, качество управления не только экономикой, но и многим другим будет низким в любой стране и в мире в целом, независимо от капитализма, социализма, коллективизма или индивидуализма.
А. Воин
Комментариев нет:
Отправить комментарий