ЛИТОЙ СВИНЕЦ

ПОСВЯЩАЕТСЯ всем воевавшим в операции солдатам, а так же их семьям.   
 "И мы пройдем опасный путь через туман...."

 
Вступление

Пошел третий год со дня завершения операции "Литой Свинец". События тех дней стали потихоньку стираться из памяти как свидетелей, так и участников событий. Встретив часть однополчан, я бы не вспомнил их имя. Других бы даже не узнал в лицо. Во время боевых действий не было возможности вести дневник либо подробные записи. Дабы сохранить память о событиях тех дней, и чтоб рассказать  о моем видении операции-я решил написать это повествование.  Оно будет так же являться ответом клеветникам и антисемитам  , осуждающим Израиль.

Летом 2005 года премьер-министр Израиля Ариэль Шарон (да сжалится над ним Всевышний) изгнал евреев из сектора Газа, полностью отдав эту территорию под контроль палестинской администрации. Ариэль Шарон и его эмиссары заявляли, что это принесет мир и дружбу народов на землю Израиля . Однако их обещания не сбылись .  Как в старой поговорке "дай ему палец-он руку откусит", палестинские террористические организации восприняли шаг бывшего защитника еврейского государства, а ныне  марионеточного "голубя мира" как слабость, и усилилили свою враждебную деятельность. Бывшие еврейские поселения в Газе стали удобным плацдармом для запусков минометных снарядов, "касамов" а в последствии-и "градов".  Для неосведомленных читателей я поясню, что стрельба всем этим велась в основном по мирным израильским городам и селам . За 28 месяцев, прошедших после так называемого одностороннего размежевания, по израильской территории из сектора Газа было выпущено около двух тысяч "касамов", тогда как  за 56 месяцев предшествующих изгнанию евреев из Газы-около 500. За период с 2005 по 2009 год в результате ракетных и минометных обстрелов было убито 15 и ранено около 400 израильтян, в большинстве-мирных жителей. Односторонняя уступка Шарона повлекла к усилению обстрела Израиля почти в 8 раз. Данный факт ещё раз свидетельствует о том, что арабские террористы ,которые руководят так называемой Палестинской автономией не желают мира и воспринимают любой жест доброй воли, как слабость. 
К декабрю 2008 года обстрелы усилились. По подземным туннелям из Египта и, возможно, с так называемыми "кораблями мира" в руки террористов попали реактивные снаряды "град". Взрывы стали раздаваться в Ашкелоне, Нетивоте, Офакиме и Беер-Шеве. Закрылись школы и детские сады. В Офаким завезли бетонные водопроводные трубы, чтобы  дети прятались в них во время обстрела. Сирены противовоздушной обороны стали раздаваться почти непрерывно. Именно эти условия заставили правительство Израиля начать военную операцию "Литой Свинец".

Часть первая-начало.

«Было хорошо, было так легко
Но на шею бросили аркан
 Солнечный огонь атмосферы бронь пробивал
Но не пробил туман..» 

  28 декабря 2008 года. Как обычно, приехал с утра на работу, в отделение психиатрии Медицинского Университетского Центра "Сорока" в Беер-Шеве. Вскоре после начала рабочего дня меня вызвал к себе заведующий отделением и попросил возглавить работу со студентами-медиками на время прохождения ими курса психиатрии. Я согласился, составил примерный план занятий. Затем принял ожидающих меня пациентов. Позвонил поздравить сестру Аню, проживающую в Америке, с днем рождения. После полудня раздался телефонный звонок. Мне сообщили о мобилизации и о том, что я должен в течении суток явиться в бригаду Голани, к которой я приписан в качестве врача-резервиста. 
Следует отметить,что отношения с медицинским руководством Голани ,да и вообще с медицинским руководством Северного округа у меня давно разладились. Врачом в Голани я пошел добровольно, являясь инвалидом армии. Пошел, потому что после того, как во Второй Ливанской погиб предыдущий врач батальона , доктор Игорь Ротштейн (вечная память герою) , делать резервистскую службу в 13-м батальоне другие врачи не хотели. Вспомнил роман Василя Быкова  "Сотников", где главный герой пошел в разведку будучи больным, потому что здоровые пойти не захотели. 
Служба в израильской пехоте-нелегкая задача для врача. Врач идет в бой вместе с солдатами , при этом таща на спине огромную тяжелую сумку с медикаментами. Для своих вещей (к примеру-спального мешка либо сухого пайка) у врача не хватает места. Поэтому, если начальство не позаботится, чтоб чтоб кто-либо из рядовых взял что-нибудь для доктора-то он остается и без еды, и без вещей.  Военные учения в Голани включают маршброски на большие расстояния. Во время последнего такого учения , в котором я участвовал, мы прошли за день более 20 километров, затем нас загрузили на вертолет, высадили  в незнакомой местности и мы шли всю ночь. В результате такой перегрузки моя нога (из-за травмы которой во время службы в 2003 году я получил инвалидность) стала невыносимо болеть. Я начал хромать, стал замедлять движение роты. Под утро начальник медслужбы батальона попросил проезжавших мимо старших офицеров взять меня в машину. Меня приняли, однако минут через 20 офицеры получили приказ куда-то приехать. Они высадили меня , пообещав вскоре вернуться. Естественно, обо мне они забыли. Очутившись один в незнакомой местности  я позвонил начальнику медслужбы батальона (хорошо-хоть пелефон был с сбой) и попросил забрать меня. Он обещал прислать машину, когда доберется до базы. Мне ничего более не оставалось , как свалиться под куст и спать (благо-было уже утро и ночной холод голанских высот стал улетучиваться). Часа через 4 меня нашли 
Когда я понял, что более не могу ходить пешком с пехотой-подал просьбу о переводе на должность, подходящую моему состояния здоровья. Однако руководство медицинской службы Северным округом отказало мне, несмотря на то что я предоставил им заключение врача и удостоверение инвалида.

И так,28.12.2008 я получил "цав 8". Даже при такой простой веши, как мобилизация, не обошлось без глупости и нарушения инструкции. Дело в том, что каждый военнообязанный получает предписание, куда он должен явится в случаи экстренной мобилизации. Эта грамотная инструкция подразумевает , что есть определенный пункт в городе Вашего проживания, ( это место известно мобилизованному заранее, ибо минимум раз в год, а то и чаше звонит кцинат кишур и спрашивает, не забыли ли Вы, что в случаи получения "цав 8" Вам надо в течении суток прибыть в такую-то школу на такой-то улице ), откуда Вас должны  организованно доставить в военную часть. Однако мне, жителю Офакима (и местом моего сбора в случаи войны назначен был Сдерот) предложили добираться на базу Голани на севере страны, там получить оружие и аммуницию , а затем вернуться в Цеалим (20 км от Офакима), так как мой полк уже там. Я спросил у позвонившего мне нагада (прапоршика) -не проше ли будет сразу явиться в Цеалим, вместо того ,чтоб делать круг длинною километров в 500. Прапоршик немного поскрипел извилиной и согласился со мной.

Я поехал домой и облачился в военную форму. Из-за травмы ноги ботинки носить я не могу, поэтому одел кроссовки.У меня заранее были куплены билеты на новогоднее детское представление . Я забрал дочку из детского садика и сходил с ней на шоу Деда Мороза.Потом на всякий случай попрошался и с дочкой, и с женой. Сразу после этого направился в Цеалим.

 Стояла пасмурная погода. На сером небе периодически появлялись и кружились стаи ворон. В воздухе чувствовалось грозное напряжение.  Можно сказать-пахло войной.  В часть я прибыл часов в 6 вечера. Начал искать какого нибудь офицера, которому нужно было бы доложить о прибытие и который помог бы мне обустроиться на базе. Никого не нашел.   Вскоре мне случайно встретился другой доктор. Мы познакомились. Доктор Алекс Катаев был в кадровым врачом в армии в звании рав-серена (майора), однако не относился к Голани. На данный момент он заканчивал итмахут от армии и должности у него не было. Поэтому его ,как опытного офицера послали в часть для усиления медслужбы ввиду ожидаемых потерь.   Вместе мы стали бродить по территории базы в надежде получить хоть место для ночлега. Это занятое длилось довольно долго. Проблема в том, что к врачу в армии относятся прежде всего как к офицеру. А поскольку на мне были погоны сегена (лейтенанта) , а "человек" в армии по моему опыту начинается минимум со звания рав-серена-на нас долго никто не обращал внимания. После бесплодных блужданий доктору Катаеву пришла в голову дельная мысль-он снял свитер, на котором не было знаков отличаев, явив гимнастерку с погонами старшего офицера. Тогда нам удалось привлечь внимание некоего самаля (сержанта). Тот привел нас в дырявую протекающую палатку,где нашлась лишь одна свободная кровать. Видя это,  и не желая спать на улице ,я решил поехать на ночь домой и вернуться утром.

Вернулся на базу я часов в 7 утра. Думал, что можно будет заняться чем нибудь полезным. Я заблуждался, и большая часть утра, этак часов до 11, прошла в полном безделии. Я привез из дому керогаз, чайник и  чай, а доктор Катаев оказался настоящим знатоком приготовления зеленого чая. К полудню к нам пришел командир медслужбы батальона -молодой интеллигентный доктор, только что закончивший учебку. Он совершенно не подходил на свою должность, где требуется нахрапистость и самоуверенность. В батальон доктор Гилад попал из-за своей вежливости и корректности (попросту- не было наглости отказаться). В дополнении он был удручен ухудшением здоровья своей бабушки, которая была накануне госпитализирована в тяжелом состоянии , а армия не позволила ему навестить ее хоть на час. Доктор Гилад кое как раздобыл для нас оружие и медицинское снаряжение. Чтобы получить информацию о дальнейших действиях, он многократно пытался дозвониться до начальника медслужбы полка-санитара, прошедшего офицерские курсы (не помню его имени, поскольку видел его лишь один раз, и он ни разу не ответил мне на телефонные звонки). На мой взгляд, описанный "офицер" представлял собой образец безразличного отношения к подчиненным ему врачам, и впоследствии я подал жалобу с просьбой обьяснить мне, является ли обязанностью командира отвечать на звонки подчиненных в военное время. 
Вскоре к нашей компании присоединился доктор Игорь Балта из Ашкелона. Он был единственный из нас, чьей специализацией была работа с травмой. Нам он напомнил многие веши касательно реанимации при травме. Под вечер явился молодой парамедик с куклой-муляжем, который провел с нами краткий примерно двухчасовой курс травмы. К сожалению, это было единственное занятие, и армия более не удосужилась "подковать" нас к лечению возможных травм и ранений. Вечером, так и не получив спальное место, я снова уехал домой.  
Однако выспаться не удалось. Ночью меня многократно будили сирены противовоздушной обороны и взрывы "градов". 
     Утром 30-го декабря я вернулся на базу. На этот раз-часов в 10, так как понимал,что заняться будет нечем. Я попросил кого-то из офицеров пойти со мнoй на стрельбише,чтоб хотя бы пристрелять оружие. Мне отказали, сославшись на занятость. В итоге я просто взял яшичек патронов, пошел на стрельбише и начал искать , к кому бы "приблудиться". Вскоре я набрел на роту милуимников. Это были истинные патриоты. Они рассказали мне, что их рота накануне закончила свой 24-х дневный период резервистских сборов , однако они отказались демобилизоваться и рвались защищать Родину. В их приятной компании я потренеровался несколько часов, расстреляв сотни три патронов. Вечером доктор Гилад по совету доктора Катаева организовал небольшое совешание. Ситуация не изменилась. Новостей никаких не было.  После совешания я уехал. .

          
 31 го декабря на базу приехал начальник медслужбы южного округа алуф-мишне (полковник) доктор Карми.  Это очень организованный человек. Он собрал всех офицеров медслужбы и поведал,что скорее всего в ближайшие дни начнется наступление. Согласно данным разведки, против нашего полка держала оборону группировка арабских террористов численностью до 10 тыс. хорошо вооруженных головорезов, знающих местность. Ввиду ожидаемых больших потерь было решено с каждой ротой пустить врача. Меня приписали к роте "бет". После окончания совешания я отправился в Беер-Шеву отмечать встречу Нового , 2009 года. Собрались старые товарищи. Приехал брат из Хайфы.

Первое и второе января на базе прошли без каких либо особенностей. не надеясь на помощь армии, мы самостоятельно пытались вспомнить навыки военно-полевой медицины.  В часть прибыла колонна грузовиков с боеприпасами с севера. Русскоязычный водитель милуимник, работаюший в мирное время инструктором в тренажерном зале (имени, к сожалению, не помню) рассказал нам, что проезжая населенные пункты израильских арабов на севере он видел демонстрантов с палестинскими флагами, некоторые из демонстрантов бросали камни в сторону колонны. Вечером 2-го января я поехал поздравить брата Диму с днем рождения.

Часть вторая: Газа.

На семи ветрах, на семи холмах,
Солнцем он палим - Иерусалим.
Масличной горой всех зовет он в бой
Сабров и олим - Иерусалим.    

Утром третьего января вернулся на базу. После выпитого на  вчерашнем дне  рождения брата  подташнивало.Вдобавок было скверно на душе-поругался с женой. Доктор Гилад сообшил, что вечером начнется наступление. Я попросил командира роты "бет" рав-серена Моти достать мне керамический бронежилет, которого у меня до сих пор не было. Подготовил амуницию и пошел в машину. Написал завещание и заснул. Часа в 3 после полудни явился в расположение роты. Поскольку врачебная сумка была набита до упора-попросил санитаров взять мой спальный мешок и некоторые другие необходимые в походе вещи. Санитары согласились, однако когда я отошел от них-мои веши были вынуты и оставлены в палатке. Попросил у начальства ввиду своей инвалидности завести себя на позицию на бронетранспортере или танке. Мне отказали. Знакомый мне по учениям рав батальона-милуимник сообщил,что с нами в Газу не пойдет (ему не разрешили вышестояшие равины). Часов в шесть вечера прибыли автобусы, которые должны были доставить нас на границу с Сектором. Моти нашел мне бронежилет. Закрасив тушью отражатели на кросовках, я сел в автобус, где солдаты ругались с водителем (тот не разрешал заносить в салон сумку с гранатами).

Мы выгрузились из автобуса и пошли пешком по пересеченной местности. Oставалось несколько километров до границы. Идти по размокшему полю было очень нелегко. Впереди слышались взрывы. Мы миновали пограничный забор и начали наступление вглубь вражеской территории. Шли в  полной темноте. Спотыкались , падали, вставали и снова шли.Территорию изредка освещали вспышки осветительных ракет и взрывы фосфорных бомб (как я понимаю, фосфорные бомбы использовались лишь для освещения, так как они взрывались примерно каждые полчаса в одном и том же месте,). Я несколько раз свалился в канавки, и больная нога начала давать о себе знать. Мы продвигались под обстрелом минометных снарядов противника. Прочего сопротивления мы не встречали. Арабские террористы были храбры лишь когда обстреливали ракетами мирных жителей. Когда же им представился случай по настоящему повоевать-они трусливо бежали без всякого боя, несмотря на свое численное преимущество. За время всей нашей операции я не видел ни одного вражеского труппа,несмотря на то что шел в первых рядах наступавших. Мирные же жители были предупреждены армией о наступлении и заранее покинули свои дома.

Продвигались мы медленно, проходя за час ,на мой взгляд, метров 200-300. Отсветы ракет и вспышки взрывов то и дело освещали решительные лица бойцов. Короткие периоды продвижения чередовались с длительными перерывами. Во время одного из таких перерывов я задремал и свалился в лужу. Тут же проснулся от холода. К утру мы вышли к оливковой плантации на окраине города. Прошел слух, что перед нами лежит минное поле. Рассредоточившсь на местности и выставив часовых, мы слегка перекусили сухим пайком и расположились на отдых. В этом поле , по известной лишь командованию причинам нам предстояло провести трое суток.  Минометному обстрелу наши позиции подвергались несколько раз в день. Ночью температура опускалась почти до нуля. Никто из солдат ни взял с собой даже куртки (не говоря уже о спальных мешках). Солдаты жались в кучки друг к другу, чтоб согреться. Мы с доктором Катаевым нашли какой-то деревянный щит и легли на него. Заснуть на долго не удавалось . Дело в том, что человеческий организм сохраняет температуру тела только в фазе медленно-волнового сна. Когда же ,примерно часа через полтора сна, наступает фаза быстрого сна, то температура тела начинает зависеть от окружаюшей среды, и спящий на морозе просыпается от холода. В одну из таких ночей ,если мне не изменяет память, произошел инцендент ,когда от выстрела танка погиб врач из нашего полка. Позже на работе мне рассказали, что по новостям сообшили,что погиб врач из "Голани" но не сказали имени, и знакомые переживали чтоб это не оказался я. Во время оказания помощи раненым от выстрела танка отличился доктор Катаев. За это в последствии он был награжден орденом.

Думаю, что для большинства из нас наиболее тяжелой частью операции была третья ночь в поле. Сухие пайки которые несли с собой солдаты закончились, а поставок не было. У тела не хватало энергии на поддержание температуры. Солдаты сильно мерзли. Заснуть в таком состоянии было смертельно опасно. Я задавал себе вопрос-почему мы остановились? Когда будем продвигаться? Утро я встретил ужасно утомленным. Начался очередной минометный обстрел. Я поднял голову вверх и увидел медленно опускающийся на землю минометный снаряд. Мне казалось ужасно медленным как его падение, так и движения пытающихся укрыться солдат. Запомнился санитар, который упал на землю, закрывшись моей врачебной сумкой. Я же, как зачарованный, сидел неподвижно и смотрел на снаряд. Снаряд упал в рыхлую почву метрах в 30-40 От взрыва меня обсыпало землей. 
     Через несколько часов мы получили долгожданный приказ продвигаться далее. Мы прошли еще с километр и начали занимать окраины города. Здесь наша рота впервые вступила в перестрелку. Мы были обстреляны из апельсиновой или масленичной рощицы, находившейся метрах в трехстах от нас. Солдаты пытались остановить меня и кричали,что я врач и нужен им живой. Но я ,распихав их по сторонам (благо, в юности занимался борьбой) , сорвал с плеча М-16 и вступил в перестрелку. Вскоре выстрелы из рощицы стихли. Не знаю-бежали ли нападавшие или были убиты-пойти проверить нам запретили. Мы заняли несколько пустующих домов. В одном из них нашли фото (по-видимому-хозяина дома) вместе с Арафатом. Поражала бедность обстановки. Так называемая палестинская администрация большую часть денег (которую, кстати,выделяет ей и Израиль) тратит на терроризм. Она намеренно вгоняет население в нищету, дабы озлобить мирных людей и внушить им ненависть к евреям, как к виновникам их нищеты. А из нищих и ненавидящих очень легко нанимать террористов смертников.  Сама же верхушка администрации живет в роскоши, получая хорошие дивиденды от спонсоров исламского террора. Мало кто из них сам стремится раньше времени отправиться в обешанный рай к семидесяти девственницам (и где в наше время столько девсвенниц найти? Или рай для шахида разрешает педофилию?)

Мы заняли оборону. Со мной в доме обосновалось пара взводов во главе с командиром роты, Моти. Он оказался очень образованным человеком, имеющим степень по истории. Иногда мы коротали с ним время, обсуждая предпосылки к столетней войне или причины падения Карфагена.  
Вскоре приехал первый бронетранспортер с поставкой. Привез крупнокалиберный пулемет, воду и пищу. В дальнейшем мы поняли, что поставка будет раз в двое суток, а привезенной еды хватало на то,чтоб ещё оставались силы ходить и стрелять . В среднем, на бойца привозили пару баночек туны, пару стограммовых пакетиков орехов и две-три небольших булочки.  Литра по два воды (иногда-очень грязной с гнилостным привкусом). И это все-на двое суток, до следушей поставки.  Теплых вещей не привезли. На нашу радость, в доме имелось много одеял, которые спасали нас от холода. Связь с внешним Миром была только через рацию. Мобильные телефоны большинство солдат оставило на базе, да и "клиты" не было. Обследовав дом я обнаружил, что на крыше есть клита. Поэтому раз в сутки, рискуя быть подстреленным снайпером, я на короткое время поднимался на крышу, звонил домой и через максимум минуту разговора выключал пелефон и снова спускался. На крыше я нашел палестинский флаг. Я принес его вниз и хотел демонстративно сжечь, но командир роты запретил это делать. 
 В многоэтажном доме напротив, отстоящем примерно в полукилометре от нас, завелся снайпер. Он обстреливал наши позиции. Действовал снайпер очень профессионально, и нашим наблюдателям не удавалось засечь его позицию. Вскоре мы спровоцировали его выстрел ложной целью. По этажу с которого он стрелял тут же было произведено несколько танковых выстрелов. Через день нам сообщили, что после выстрела танка дом обследовал спецназ. Они нашли окровавленные останки . В карманах были тысячи американских доларов и чеченский паспорт.

Так мы сидели на позиции и ждали дальнейших приказов. Моя нога непрерывно отдавала тупой болью. Неподходяшая по размеру каска натерла на голове кровавые раны. Я повязал голову платком и снимал каску в перерывах между обстрелами,чем вызывал неудовольство Моти. На каске я написал "si vis pacem-para bellum".  Днем "наш" дом сотрясался от падающих рядом минометных снарядов. Ночью нас обстреливали из ручного оружия издалека. Как то против нас была послана группа смертников с ручными гранотаметами. Танкисты вовремя засекли их и произвели орудийный выстрел.  После этого в течении нескольких минут на ближних позициях слышали предсмертный крик умираюшего врага. Не помню-умер ли он сам, либо кто-то добил его из жалости. Иногда появлялись мирные жители с белыми флагами,пересекаюшие город. Мы в них не стреляли. Несколько раз мы видели, как из канализации вылетали в сторону Израиля "грады". Арабские террористы, как крысы, запускали их из зловонных коллекторов по мирным гражданам и тут же убегали. 
 От грязной воды и немытых рук у части солдат начался понос. Ошушалась легкая слабость от недоедания. Во дворе дома при этом паслись куры и утки. Я хотел поймать несколько и поджарить , однако Моти запретил это делать, боясь,чтоб нас не обвинили в мaрoдерстве. Так и смотрели мы,голодные, на ходяшюю рядом живность. Один раз привезли собранные по стране подарки-Кока-колу, носки, трусы, несколько наборов для приготовления кофе. Я беседовал с молодыми солдатами, внушая им ненависть к врагу и приводя примеры из истории. К моему глубокому удивлению, многие солдаты , даже рожденные в Израиле, не знали даже имени  рава Меира Кахане (отомстит Вс-вышний за кровь праведника). Как бы Вы не относились к личности рава Меира Кахане-но он стал частью израильской истории, и не знать о нем еврею не льстит.

В нашем роте, как в настояшем плавильном котле, собрались евреи-выходцы из различных стран. Ашкеназы, сефарды, эфиопы. Все сражались плечем к плечу.  Один солдат оказался добровольцем из Австралии или Новой Зеландии ,давно вышедшем из призывного возвраста. Из "русских" мне запомнились солдаты Ярон и Коша, которые иногда почемуто меня называли "дядя Миша". Неизгладимое впечатление на меня произвел  навестивший нас офицер из командования полка. У него не было одной ноги. При этом он был боевым офицером. Почти ежедневно нас навешал заместитель командира баталиона. Как то вечером к нам на броневике привезли даже главного армейского равина. 
  Все мы кипели неутолимим желанием продолжить наступление, дабы защетить родную землю от вражеских обстрелов.  Но приказ наступать так и не поступил….
Как то Моти разбудил нас посреди ночи, сообщив, что пришел приказ выходить из Газы. Я, да и многие солдаты были разачарованы, считая нашу миссию незавершенной. Ведь только несколько часов назад мы видели, как в сторону Израиля запускаются "грады". Но ничего неподелать-приказа есть приказ.......Моти напомнил,чтоб никто не смел брать  с собой ничего на сувениры, дабы не показаться мародерами. Кролика, которого по моей просьбе поймал Ярон у который жил у нас в яшике-приказал выпустить.
Во время отхода жутко болела нога, я сильно хромал, и когда мы подошли к пограничному забору-меня ждала машина. Батальону же предстояло пройти еще с километр-до автобусов. Меня привезли в штаб. Поразило обилие свободно лежаших там сендвичей, которые я незамедлительно начал уплетать .  За время похода я похудел почти на 20 килограмм . Из штаба меня подвезли до базы в Цеалим, и сев в машину, я поехал домой.   

Послесловие

Мавр сделал свое дело-мавр может уходить…. 

На следуюший день после выхода из сектора Газа наш  батальон устроил вечеринку. Жарили мясо, веселились. Нам, врачам-резервистам, никто не удосужился сообшить о мероприятии. Через несколько дней нас демобелизовали. Армия не доплатила мне за пару дней милуима, и заняло много времени,чтоб "выбить" долг. Я так же подал рапорт с просьбой разобраться в причине плохих поставок провианта и воды во время операции. Черз некоторое время мне сообшили ,что мой рапорт рассмотрен и проверка выявила, что поставки были отвечаюшие требованиям (интересно-каким?). 
 В течении нескольких месяцев после окончания операции я почти ежедневно употреблял алкоголь из-за психологического напряжения и бессонницы. Я не "напивался в стельку", однако перед отходом ко сну выпивал по 3-4 бутылки пива. Когда я увидел, что во своре у меня накопилось более сотни пустых бутылок-я совершил волевой акт и бросил употребление аклоголя.  
  Операция "Литой Свинец" изменила меня.  В зимние периоды грозы я просыпаюсь по ночам при ударах грома,вскакиваю и начинаю искать автомат, пока не понимаю,что нахожусь в квартире. Я вздрагиваю от внезапных громких звуков и резко оборачиваюсь если вижу тень стояшего за спиной. Я стал раздражителен и малообшителен. Перестал встречаться с большей частью друзей. В основном стал жить по графику работа-дом либо работа-тренажерный зал-дом. Купенная до войны моторная лодка пылится во дворе, поскольку нет желания ехать на ней кататься.  Боль в ноге усилилась, в результате чего через несколько месяцев мне пришлось купить трость для хотьбы. Военная комиссия дала мне 24-й профиль . Я протестовал и просил хотя бы 45-й, но председатель комиссии, ортопед ,сказал, что 45-й-это слишком хорошо для состояния моей ноги. Несмотя на это, медкомиссия министерства обороны заключила, что нет обьективных признаков ухудшения сосотяния и не повысила мне процент инвалидности , ,оставив прежние 10 %. Не страшно- обойдусь без их подачек 
    Меня до сих пор преследует чувство, что наша миссия не была выполнена до конца. Враг набрался сил и вновь начал обстреливать Израиль.  И хочется взять в руки оружие ,сесть в танк и довершить операцию. Чтоб больше никогда не падали на израильские города и села "касамы" и "грады". Чтобы дети жили в неведении, как звучит сирена воздушной тревоги.  И чтоб пришел долгожданный Мир в еврейское государство.

Доктор Михаэль Павлов  . 19.02.2011