Карельский перешеек. Лето 1946 г. Отца еще не загнали на тот, проклятый 79 -ый разъезд. Мама, после блокады, еще совсем худая. Я ее такой и не помню. Отец чудом выжил в ту страшную войну. Он - офицер, по тем временам, человек серьезный и, сравнительно, не бедный. Он мог приютить и прокормить летом сироту - сына родного брата Айзика - Александра Красильщикова. Саши уже нет в живых. Стал он знаменитым геологом -полярником, доктором наук. Его имя носит гора на Шпицбергене, а я, мне шесть месяцев от роду, на руках у двоюродной сестры - Марины. Ее отец тоже погиб на фронте. Марина живет в Израиле, в Пятах -Тикве. Видимся мы, к сожалению, редко. Я, само собой, ничего не помню про то, счастливое, первое после войны, лето. Счастливое - судя по моему виду. Как жаль, что детство человека не длится многие годы, как старость . Хорошо бы наоборот.
пятница, 4 августа 2017 г.
СЕМЕЙНОЕ ФОТО
Карельский перешеек. Лето 1946 г. Отца еще не загнали на тот, проклятый 79 -ый разъезд. Мама, после блокады, еще совсем худая. Я ее такой и не помню. Отец чудом выжил в ту страшную войну. Он - офицер, по тем временам, человек серьезный и, сравнительно, не бедный. Он мог приютить и прокормить летом сироту - сына родного брата Айзика - Александра Красильщикова. Саши уже нет в живых. Стал он знаменитым геологом -полярником, доктором наук. Его имя носит гора на Шпицбергене, а я, мне шесть месяцев от роду, на руках у двоюродной сестры - Марины. Ее отец тоже погиб на фронте. Марина живет в Израиле, в Пятах -Тикве. Видимся мы, к сожалению, редко. Я, само собой, ничего не помню про то, счастливое, первое после войны, лето. Счастливое - судя по моему виду. Как жаль, что детство человека не длится многие годы, как старость . Хорошо бы наоборот.
Комментариев нет:
Отправить комментарий