Мирон
Я. Амусья,
(Памяти
Иона Дегена – человека-легенды)
"Хазак вэ эмац! " - Крепись и дерзай!
Боевой клич
древних иудеев
Народ решает мудро и упрямо:
Начать немедля построенье
Храма.
Ведь завтра, всем народом
ожидаем,
Придёт Мессия в Иерушалаим.
И. Деген,
Апокалипсис, 08.10.09
Неприятная особенность
памяти состоит в том, что она слабеет со временем. Печальная особенность
человека – это уверенность в силе и постоянстве его памяти. Получая письма,
участвуя в разговорах, он твёрдо убеждён – всё существенное запомнит. Увы,
получается не так. И только уход дорогого собеседника или автора получаемых
писем заставляет задуматься и понять, что у тебя было нечто бесценное, что ты
не удосужился, по лени или самонадеянности, сохранить.
Я получил, наверное, сотню
писем от Иона Дегена. Он комментировал если не каждую, то множество из моих заметок,
которые посылал ему в общем списке своей рассылки. Я так привык к этим
письмам-отзывам, кратким и не очень кратким, что воспринимал отсутствие реакции
Дегена как некоторую погрешность в работе отлично отлаженного механизма. От
него самого я узнал, что он смертельно болен, какими способами лечится. Понял, что
уже включены часы, отсчитывающие последние месяцы или даже недели его жизни.
Если перечислять друзей и знакомых, перед которыми чувствуешь себя в неоплатном
долгу, то тут Ион Деген определённо у меня на первом месте – не только как
недосягаемый пример, но и как человек, на многие письма которого, как только сейчас
понял, был просто обязан ответить. И, увы, не ответил.
Последнее письмо пришло от
него 19 февраля этого года. Уже несколько месяцев, как пишу свои заметки
сравнительно часто. Мнение Иона было мне особенно важно именно в этот период, в
связи с определённой полемичностью высказываемых суждений. Часть полемичных
заметок он явно читал. Отсутствие ответа не позволял себе трактовать как
согласие, но определённо считал и считаю демонстрацией приемлемости для Иона и
моей точки зрения.
На некоторые из тех заметок,
что рассылал после 19.02.17, ждал от Иона комментарии - как всегда искренние,
заинтересованные, доброжелательные. Был готов и к несогласию, а если надо будет
– и к спору. Ведь лучше с умным человеком поспорить, чем обнаружить своё полное
согласие с дураками. Ион молчал, заставляя думать о худшем. Ответом моим ожиданиям
была двухмесячная тишина, взорвавшаяся ужасным сообщением вечером 27 апреля о
том, что Ион умер. «Умолкли звуки чудных песен, не раздаваться им опять». За
эти два месяца я всё порывался ему написать, но мысль, что понуждаю смертельно
больного отвечать мне, останавливала. Сейчас этого своего молчания стыжусь,
хотя, как понимаю, руку мою удерживал страх.
Наше знакомство было, я бы
сказал, случайным. Я эпистолярно повздорил со своим, по переписке, знакомым С.,
позволив себе покритиковать его рассказ, посвящённый Дегену. Мне рассказ остро
не понравился, посвящение счёл неуместным, и назвал его дегенщиной. С. ситуацию
«препарировал» и послал «избранные места» Дегену, о чём известил меня,
посоветовав «Читайте Дегена. Надеюсь, у Вас хватит ума не выяснять с
ним отношения».
Ум
я применил лишь к первой части – стал читать Дегена много больше, чем ранее.
Что касается выяснения отношений, то я, к счастью для себя, именно «выяснением
отношений» тут же занялся, тем более, что адрес Иона содержался в письме С.
Вот несколько сокращённое
моё письмо от 31.05.09. Это теперь праздничная дата нашего знакомства с Ионом по
прямой переписке.
«Глубокоуважаемый г-н Деген, Я действительно читал с
удовольствием Ваши рассказы. Читал и Вашу биографию, и интервью. Испытываю к
Вам глубочайшее уважение за участие в войне, за отношение к Израилю, за то
чувство достоинства, которое Вы рекомендовали иметь эмигрантам - участникам
войны, выходцам из СССР.
Прекрасно знаю наизусть Ваш замечательный стих. Слово
"дегенщина" появилось из-за Вашего имени над рассказом, которое отнёс
не к посвящению, а к попытке написать пародию на другого автора. Я не имел ни
малейшего намерения Вас обидеть. Был бы рад быть мальчишкой, но возраст, пусть
и меньше Вашего, не позволяет. Отношу фразу «Как же Вы спустили штанишки с
этого мальчика и отшлёпали его! Блеск! И это профессор, физик-теоретик»
к полемическому задору и незнакомству со всей перепиской.
Жаль,
что приходится писать Вам по этому неприятному поводу. Для меня близость
политических взглядов и Ваши достижения важнее незаслуженного оскорбления в мой
адрес. Надеюсь на общение по более приятным поводам. With best regards, Miron
Ya Amusia».
Ответ
пришёл буквально сразу:
«Глубокоуважаемый Мирон!
Это не форма обращения, а истинное отношение к автору многочисленных статей на
политические темы, выражающих и моё мнение. Подкреплялось такое отношение тем,
что мой родной племянник Миша Дейген (Михаил Фёдорович, ז"ל) был физиком-теоретиком, членкором АН
УССР, занимавшим достойное место в среде, изучающей физику твёрдого тела.
Слово дегенщина меня не обидело
даже в ничтожной мере. Вообще к делам, не имеющим отношения к моей профессии, я
отношусь весьма спокойно, не без иронической улыбки…. Возможно, и я
погорячился, за что прошу Вас простить мне.
Хочу надеяться на то, что это
недоразумение Вы, как и я, найдете возможным выбросить из нашего, таким
печальным образом начавшегося, общения.
Всего самого доброго Вам и Вашим
близким. С искренним уважением Ион»
На следующий день я написал:
«Глубокоуважаемый Ион,
спасибо за быстрый ответ. Считаю инцидент исчерпанным. Со своей стороны был бы
рад разрешению посылать написанное, а также получать Ваше. With best regards, Miron Ya Amusia»
и
получил на следующий день в ответ:
«Глубокоуважаемый Мирон!
Вы мне окажете услугу, так как иногда приходится прикладывать усилия, чтобы не
пропустить написанное Вами. Что касается моих опусов, в последние полтора года
новые я посылаю только Берковичу. … Причём, если Вы меня изобьёте, отнесусь к
этому спокойно, даже с благодарностью, так как не считаю себя профессионалом. Всего-всего
самого доброго! Ваш Ион».
Наша переписка продолжалась
почти восемь лет. В ней обсуждались не только исторические события, но и разные
люди. Мне были крайне интересны характеристики израильских танкистов. Люди этой
профессии близки и вызывали симпатию с детства. Я читал высокие оценки
Дегена-танкиста со стороны его израильских коллег. Но из переписки видел то
восхищение, которое испытывал сам Деген по отношению к своим израильским
коллегам. Нигде я не читал у него утверждений, будто победы Израиля
определялись слабостью арабских армий, неумением арабов пользоваться
современным оружием. Я сам в подобные, к сожалению - распространённые россказни
не верил, но одно дело «верю – не верю» дилетанта, другое – определённое мнение
профессионала высочайшего класса.
Ион существенно обогатил для
меня картину жизни танкистов на войне. Те, кого я до того знал, уже начинали
ВОВ командирами – роты или батальона, а в ходе её продвигались до командира
бригады или заместителя командующего армией по танкам. Деген, начавший воевать
в 16 лет солдатом, показал жизнь свою и младшего офицера, увиденную глазами
человека огромного таланта.
Однако в письмах были и
имена людей других профессий. Так, чуть ли не сразу, я натолкнулся на такие
слова:
«По поводу обширной цитаты Юваля Неэмана. Я его
очень любил. И продолжаю любить. Но могу привести пример его упрямого
субъективизма. У нас возник спор по поводу очень большого учёного. Оценка Юваля
была уничтожительной. Я предложил ему вертикальной чертой разделить лист бумаги
и параллельно записывать наши мнения пункт за пунктом. Увидев, что он проиграет
мне, Юваль пожаловался на то, что у него нет времени».
Лишь сравнительно недавно я
понял, что спор у них шёл, скорее всего, о И. Великовском. Деген посвятил этому
человеку книгу, тематика которой выходила, на мой взгляд, за рамки
профессиональных познаний автора. Я всегда опасаюсь вторжения людей в те
области науки, которые далеки от их профессиональных занятий. Стал читать книгу
Дегена с уверенностью, что быстро найду многочисленные серьёзные огрехи, но, к
своему удивлению, «дыр» в его рассуждениях не находил. Решил попросить своего
хорошего знакомого, профессора Я. Азимова, специалиста по физике элементарных
частиц, человека прекрасно образованного и разностороннего, уже, к сожалению,
покойного, посмотреть на ситуацию обычным для него острокритическим взором. Я.
Азимов безусловно и твёрдо поддержал подход Великовского – Дегена. И в этой,
как казалось, далёкой от него области Ион Лазаревич не был дилетантом!
Вот ещё одно из последних
писем, от 12.02.17
«Дорогой Мирон! Вероятно, Вы уже устали от моих
восторженных реакций на Ваши публикации. Поэтому сейчас ограничусь замечаниями.
«Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Это не пословица, а цитата
из Шота Руставели. Посмею и я процитировать по поводу Трампов и прочих.
«Что мне до Фауста, феерией ракет,
Скользящего с Мефистофелем в небесном паркете.
Я знаю, гвоздь у меня в сапоге
Кошмарней фантазии у Гете».
Маяковский
простит мне отсутствие разбивки. Так
вот, гвоздь у меня в сапоге - это именно то голосование израильтян, о котором
Вы пишете. Не беда, а несчастье. Когда речь идёт о количестве мандатов у
Лапида, я начинаю сомневаться о наличии мозгов у избирателей (кроме
костного).
Спасибо
Вам за Вашу гражданственность. О всём остальном не говорю. Вам, Вашей семье
огромного счастья. И главное - доброго здоровья! Ваш Ион»
А вот обсуждение выборной
ситуации в Израиле. Это письмо от 08.01.15:
«Дорогой Мирон! С благодарностью прочитал
невероятно нужную статью. Разослал её всем возможным израильтянам. И не только.
Беда в том, что несокрушимая логика не может быть гарантией успеха. Можно ли и
нужно ли меня убеждать? Вы правы по каждому пункту. И в этом меня все 30 с
лишним лет убеждать не надо было.
Но я голосовал за рава Кахане, за Юваля Неэмана, за
Арье Эльдада, хотя знал, что должен голосовать за Шамира, за Нетаньяху. И
сейчас знаю. Но беда, что мне не хочется голосовать за говно, окружающее тех,
за кого надо голосовать. Мне не хотелось голосовать за Давида Леви, за Меера
Шитрита, за Сильвана Шалома. Позже - за Ципи Ливни. Я даже спросил её, что
скажет о её поведении её отец. Но, может быть, эта статья откроет глаза менее
знающим, но менее брезгливым.
Ещё
раз большое спасибо! Будьте здоровы, счастливы, благополучны, удачливы! Ваш Ион».
Правда о войне, будь то
любая из Израильских войн, Финская или ВОВ интересовала меня всегда, что так
или иначе отражалось в моих заметках. Именно потому ценно откровение от Дегена:
«Дорогой Мирон! Спасибо. Возможно, Вам интересно
будет услышать слова в ту пору ярого сталиниста, который в июле 1941 года шестнадцатилетним
пацаном вступил в бой в пехоте, а 21-го января 1945 года был смертельно ранен в
должности командира танковой роты в отдельной бригаде прорыва. Т. е. -
самоубийца. Ни разу ни в одном бою не слышал "За родину! За Сталина".
Мат слышал на каждом шагу. И сам им пользовался неограниченно. Статья в
основном верная. Спасибо. Ваш Ион».
Роль и место
ветеранов и «ветеранов» войны в сегодняшней жизни, их права и обязанности
обсуждались в моих заметках. Одну из заметок Ион 05.05.10 прокомментировал
письмом «Спасибо за хорошую статью. Могу
дополнить её моим стишком. Вчера получил медаль «65 лет со дня Победы» с
такой последней строфой
Сейчас всё ровно, как поверхность хляби.
Равны в пределах нынешней морали
И те, кто блядовали в дальнем штабе,
И те, кто в танках заживо сгорали.
И
нечто близкое по теме, тоже последняя строфа, от 09.05.05
Как тогда в день Победы пол-литре рад.
Но на сердце моём окалина:
Делал всё для кончины Гитлера,
А помог возвеличить Сталина.
А вот последняя строфа из «Могилы
Пастернака», от 08.10.09, присланная 11.10.09, как пишет автор, «вместо
гонорара»:
Но
ни к чему российское подобье.
Нет,
от судьбы еврей не убежит.
И
юдофобы на его надгробье
По-русски жирно
написали «ЖИД».
Совсем недавно узнал, что
Деген интересовался гипнозом и пользовался им в своей врачебной практике. Я
давнишний поклонник гипноза, врачи успешно применяли его ко мне. Узнай я об
этом раньше – постарался бы стать пациентом Иона. А так – не довелось. Мы
встретились лично всего лишь один раз – на презентации его книги «Я весь
набальзамирован войной», которая прошла 19.02.14 в конференц-зале
Русской Библиотеки Иерусалима.
Деген прожил
долгую и впечатляюще яркую жизнь. Он был юным солдатом, но вырос из его шинели.
Он был танковым асом, лично в боях уничтожившим 16 немецких танков, но ушёл из
армии по своему желанию и по совету дважды Героя Советского Союза Д.
Драгунского. Он был автором сильнейшего стихотворения, связанного с ВОВ, но
решил стать врачом, а не литератором. Он стал известнейшим ортопедом,
профессором – медиком, достиг прочного положения в СССР, но переехал в Израиль.
Его выбором всегда руководила, как кажется, высшая сила. И, как сейчас видно,
она не ошибалась. Его место определённо было в Израиле. Здесь он работал
врачом, много писал. Здесь он нашёл свою Родину, свою Землю, в которую лёг
(символично!) в канун Дня памяти погибших в войнах Израиля и жертв террора –
30.04.17.
Роль Дегена в моей жизни в
определённом отношении подобна роли Ю. Неэмана. Неэман помогал формированию
взглядов на действия «левых» и «правых» в Израиле, пояснял суть происходившего
во время судьбоносных военных операций и действий кабинета министров нашей
страны. Деген помогал разобраться во многом, связанным с ВОВ, с её ветеранами.
Его отклики служили камертоном, позволяющим избежать многих огорчительных
ошибок и заблуждений. Для меня, как и для очень многих, его уход – тягчайшая
потеря.
Иерусалим
ПС Опубликовано
http://club.berkovich-zametki.com/?p=28913
Комментариев нет:
Отправить комментарий