Мирон
Я. Амусья,
(Об
одном давнишнем расчёте числа погибших в Великую Отечественную войну)
Их
имён благородных мы здесь перечислить не сможем,
Так
их много под вечной охраной гранита.
Но
знай, внимающий этим камням:
Никто
не забыт, и ничто не забыто.
О. Берггольц
Этой заметкой я откликаюсь
на недавнее официальное сообщение о том, что во время ВОВ людские потери СССР
составили почти 42 млн. человек. Эта цифра, пусть и появившаяся с таким
временным опозданием, очень много значит лично для меня.
Среди вопросов, волновавших жителей
СССР после победы над нацистской Германией, стала цена этой победы. Люди
понимали, что разгром немцев дался нелегко. Общество в целом как бы говорило о
себе: «Тогда считать мы стали раны, товарищей считать». Насколько помню то
время, даже в кругу близких не было понимания того вклада в победу, который
внесли союзники СССР, в первую очередь – США и Великобритания. Фактически, до
конца войны сообщения о ходе операций в Северной Африке, затем в Италии не появлялись.
Основным в противодействии нацистам был СССР. И ни слова не говорилось о битве
за Англию, битве за Атлантику, сражениях в 1939-40, в которых СССР был скорее
на стороне Германии, чем Великобритании.
Конечно, даже дети вроде меня,
видели американские самолёты, защищавшие нас, мы ели американские продукты, по
дорогам Средней Азии, куда нас эвакуировали, ездили в основном американские
«Студебеккеры», а затем появились в значительном числе «Виллисы». В 1941-42 второй
фронт, притом именно в Европе, жители СССР ждали как спасение. Он не появился,
однако, и в 1943. Потихоньку, произвольно или инспирировано сверху, поползли
разговоры о том, что «союзники» берегут свои «шкуры», а за жизни советских
солдат расплачиваются, коротко говоря, свиной тушёнкой. Но то, что война
поглощает огромное количество солдат и офицеров Красной, позднее – Советской
армии, не ставилось под вопрос – эта знала каждая семья по своим родным,
друзьям, знакомым.
Не помню, однако, чтобы
выражение «Мы за вас кровь проливали» активно адресовалось союзникам.
Конкретными кровососами выступали евреи, те, кого звала народная молва «героями
ташкентского фронта». Официальная пропаганда неизменно вбивала в голову граждан
мысль, что советские герои всегда действовали умением. А числа тогда никто не
мог, да и, насколько помню, не торопился сравнивать. Прекрасно работали штампы
типа «Вся Европа воюет с нами»! Эту точку зрения успешно подкрепляла судьба ряда
стран, Дании, Норвегии, Голландии, например, армии которых, как и линии укреплений,
ликвидировались нацистскими войсками в ходе молниеносных атак. Исключением
была, пожалуй, лишь югославская армия маршала Тито, которая с немцами активно
боролась. Полностью исключались разговоры про Великобританию, но всячески
подчёркивалось, сколь быстро пала Франция.
Надо признать, что у
пропагандистской машины позднее были периоды, когда число жертв американских
атомных бомб было занижено раз в десять. Это когда власти старались доказать,
что атомная война СССР не страшна. В адрес немецкой военной машины, уровня её
солдат, а, тем более, качества вооружений, преуменьшения мощи Германии - не
было никогда. Напротив. Говорилось примерно следующее: «Мы, советские, сначала
были вооружены плохо, и нас было относительно мало. А немцы были вооружены до
зубов, и их было до жути много». Поэтому красноармеец и партизан всегда,
умирая, прихватывал на тот свет много врагов.
Эта точка зрения по сути
объясняла, во всяком случае, для военного времени, высокую цену победы. Её
понимали практически все, потому, что война не оставила семей, в которых не
было бы жертв войны. Радость победы почти автоматически ставила вопрос о её
цене. Власть, в первую очередь, сам Сталин, чувствовали необходимость дать
подходящий ответ.
24 мая 1945,
в Кремле, на приёме для высшего командного состава вооружённых сил, Сталин
сказал: «У нашего правительства было немало ошибок. Были у нас моменты
отчаянного положения в 1941-1942 годах, когда наша армия отступала, покидала
родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области,
Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого
выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших
ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир
с Германией и обеспечит нам покой.
·
Но русский народ не пошел на
это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на
жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии».
·
Такое признание в эйфории
победы воспринималось взрослыми вокруг меня, как достаточное, хотя именно для
евреев оскорбительное. Ведь за них не пил вождь, а, следовательно (!), они не
воевали. В печати СССР появились и данные о полных потерях СССР в ВОВ – 6-7
млн. человек. Цифра большая, она заслуживала в первую очередь самокритики,
прозвучавшей с самого верха, и, на первый взгляд, закрывшей вопрос о цене
победы. Как позднее говорилось на эту тему – «Никто не забыт, и ничто не
забыто». Да и пелось, пусть и слегка позднее, но под стать: «И, значит,
нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим». За ценой
точно не постояли.
·
Вообще, тему победы, неразрывно
связанную с её ценой, как ставящую слишком острые и жгучие вопросы, следовало,
с точки зрения власти, закрыть. Ведь её подробное обсуждение неизбежно не
ограничилось бы первым периодом войны. Такое обсуждение, начавшееся после того,
как прошло ощущение непосредственной радости от победы, было способно бросить
тень на весь период «гениального руководства». Этот период включал не только
всю войну, но и предшествующее ей мирное время. Такое обсуждение, понятно, следовало
не допускать, острые вопросы необходимо было как-то вытеснить из ближней памяти
ещё недавно воевавших и помнивших то, что власть хотела бы забыть.
А ведь после триумфа победы
счёт её ран был неизбежен. Поэтому победу следовало убрать из предметов
общественного обсуждения. День Победы после 1945 был выходным только ещё в 1946
и 1947 гг. Начиная с 1948 и до 1965 такого полноценного праздника, с выходным
днём, уже не существовало. Было сделано немало и другого, способствующего переключению
внимания населения на совсем иные темы: отменялись карточки, восстанавливались
города, люди возвращались из армии и эвакуации.
Отмечу, что, хоть и не
выходной, День Победы отмечался буквально в каждой семье. Ведь ещё было много
ветеранов, и совсем не встречались ряженые, выдающие себя за ветеранов…
Мой интерес к оценкам и
точным цифрам, к применению неких общих данных при рассмотрении разных, в том
числе и исторических, вопросов пробудился довольно рано.
Году эдак в 1950 я решил
вычислить потери СССР в ВОВ. Поступил просто. Журналы «Америка» и «Британский
союзник» нередко сообщали о потерях, в том числе человеческих жизней, во время
Второй мировой войны. Данные приводились на основании заключений экспертов ООН.
Сообщалось также о потерях США, Великобритании, Германии, да и других стран. Не
забывался и тихоокеанский район военных действий. Упомянутые журналы СССР не
касались. Читая это, я провёл простой расчёт - вычел из полных потерь тех, что
погибли во всех других упомянутых станах. Справедливо полагал, что мелкие государства,
скажем Африки, тогда колонии, не потеряли практически никого.
Замечу, что совершая
несложные арифметические действия, я тогда просто не задумывался над источником
полного числа погибших, и над надёжностью этой цифры. Однако с того времени,
особенно повзрослев, сталкивался с ситуацией, когда цифры глобальные,
касавшиеся страны и мира были доступнее, чем локальные – про свой город и
район, которые засекретить было особенно легко. Помню, например, со слов своего
научного руководителя, как, едучи с двумя работниками Госплана СССР в купе, он
получил от них, без особого «по секрету», дату неизбежного развала СССР,
оказавшуюся, замечу, с хорошей точностью правильной.
Я побывал в весьма секретных
лабораториях СССР, куда меня приглашали мои зарубежные приятели, и куда я сам
допуска не имел. Я это к тому, что публикуемая цифра потерь определялась
решением высшего руководства СССР, а составляющие её компоненты могли быть
вполне доступны иностранным экспертам. Я напомню, что кто угодно мог прочитать
где-то в марте 1946 в «Окнах ТАСС» сообщения, в цифрах, о выдающемся вкладе
евреев в ВОВ. Вскоре после публикации, разрешённой чуть ли не одним из
секретарей ЦК ВКП(б), женщина, её подготовившая, была расстреляна, а материалы
– засекречены. Я это к тому, что многое можно было найти в открытой печати в
это время, особенно когда СССР мог готовиться к получению масштабной
американской помощи и кредитов, поскольку запрос помощи требовал обоснования.
Результат нехитрых расчётов меня
поразил. Полные потери СССР в ВОВ составляли, так у меня выходило, 35-40 млн
против 6-7 млн официально признанных и нередко поминаемых в газетах. Разница
очень большая. Однако, когда ты наделён духом противоречия, обнаружение расхождения
этот дух лишь поощряло. Судьбе было угодно, что среди близких знакомых моей
семьи было много офицеров, в основном полковников. Они прошли войну, каждый был
интересным специалистом в своём деле. Их награды за войну я видел, и мне просто
не приходило в голову ставить их под сомнение. Рассказами «моих полковников», их
краткими воспоминаниями полнилась моя юность. Они были, естественно, члены
ВКП(б), и абсолютно преданы своему божеству – Сталину. Моё же отношение к
«вождю прогрессивного человечества» было иным. Уже тогда мне очень хотелось
посмотреть, что будет после его ухода, «за ближайшим поворотом», если можно так
сказать. Я очень опасался, что грузинское долголетие задержит его на этом свете
слишком долго. Тяга к тому, чтобы быть свидетелем «ближайшего поворота» сохранилась
у меня на всю жизнь, только возможность этого, и связанный с ней оптимизм,
сейчас несопоставимо меньше, чем в 1950-51 гг.
Вот с этими своими
полковниками я и поделился сделанным открытием, в справедливости которого
пытался их убедить. Но они не убедились, и не стали разбирать мои доводы.
«Молокосос»,- было их единодушное и, вообще говоря, справедливое в целом
мнение. В целом, но не в частности. Я стоял на своём, периодически третируя их
ещё и инвективами типа «Если бы не было Сталина, не появился бы в противовес
ему Гитлер». Я ни в грош не ставил выражение «вероломное нападение фашистской
Германии», полагая, что само признание наличия полного доверия к Гитлеру до 22
июня 1941 есть признание непристойной близости и родства душ с бандитом. На
разговоры о полной неготовности СССР к отражению внезапного нападения я отвечал
замечанием, что обязанность вождя была предвидеть, а коль не предвидел – какой же
он вождь?!
Словом, я был инфант
террибль, но «мои полковники» были терпеливы. Сейчас мне это даже странно, но
никогда я с их стороны, пусть земля им будет пухом, не видел опасности эффекта
Павлика Морозова навыворот – сообщения «кому следует», что воспитательная
работа со мной в школе явно запущена. Примечательно – они спорили, не
соглашались, иногда раздражались упорством «молокососа». Но я постоянно
чувствовал растущее к себе уважение и готовность обсуждать, а не пытаться
приказать «Молчать!».
По многим причинам мне жаль,
что давно уже никого из них нет в живых. Они ушли из жизни не очень старыми,
эти натуральные ветераны. Они не оказались в одной компании, со своей кучкой
боевых орденов и медалей, среди толпы сегодняшних «ветеранов», увешанных
всевозможными, от горла до пояса, значками, «ветеранами», чьих имён и наград
нет на сайте «Подвиг народа», содержащем список всех награждённых и награждений
за период ВОВ.
Так и сосуществовали мы – я
со своей цифрой в 35-40 миллионов, и государство – власть, свою цифру
подкручивающее. При Сталине – 6-7, при Хрущёве – 20, при Брежневе – 25, при
Горбачёве – 26-27 миллионов погибших. Что касается меня, то к теме я не
возвращался, однако в разговорах всегда стоял на своём, а то, что государство
подтасовывает, не вызывало ни малейшего сомнения.
И вот 14 февраля 2017 в Государственной Думе РФ прошли
парламентские слушания «Патриотическое воспитание граждан России: «Бессмертный
полк». Там сообщили, что «согласно
рассекреченным данным Госплана СССР, потери Советского Союза во Второй мировой
войне составляют 41 миллион 979 тысяч, а не 27 миллионов, как считалось ранее.
Это - без малого одна треть современного населения Российской Федерации. За
этой страшной цифрой скрываются наши отцы, деды, прадеды. Те, кто отдал свою
жизнь за наше будущее. И, пожалуй, самое большое предательство - забыть их
имена, их подвиг, их героизм, которые сложились в нашу общую великую Победу. Общая убыль населения СССР 1941-45 гг. -
более 52 миллионов 812 тысяч человек. Из них безвозвратные потери в результате
действия факторов войны - более 19 миллионов военнослужащих и около 23
миллионов гражданского населения. Общая естественная смертность военнослужащих
и гражданского населения за этот период могла составить более 10 миллионов 833
тысяч человек (в т.ч. 5 миллионов 760 тысяч - умерших детей в возрасте
до четырёх лет). Безвозвратные потери населения СССР в результате
действия факторов войны составили почти 42 миллиона человек»,- говорится в
докладе-презентации.
Сказать,
что меня эта цифра обрадовала – не могу. Её чудовищность говорит о таком
безобразном, просто преступном руководстве страной, которого не знала история.
С другой стороны, удовлетворяет, что правда вышла наружу, и что простые оценки,
к которым столь нередко прибегают физики, оказались на удивление надёжными. В
своём интервью 08.05.17 писатель Д. Гранин, призывая задуматься над этой цифрой,
написал «Каждый новый правитель то множко, то немножко прибавлял. И
вдруг сейчас открылась цифра ужасающая. Но и это — не всё». Если есть
подозрение, что откроется большая цифра потерь – спешу успокоить уважаемого
Даниила Александровича – больше увеличения прямых потерь не будет. Как помню из
своих оценок, больше некуда. Другое дело – вторичные потери, не родившиеся дети
и внуки. Это, конечно увеличит и без того огромную цифру потерь в ВОВ.
Позволю себе не согласиться с И.
Чубайсом, автором статьи «Как
убивали миф о великой победе», который, на мой взгляд, торопится
рассматривать публикацию о 42 миллионах погибших как «убийство мифа». Полагаю,
что такое рассмотрение ошибочно. Уже очевидно, что на размахе празднования Дня
победы это откровение никак не отразилось. Пожалуй, наоборот. Ведь чем больше
«мы положили», чем большую жертву принесли, тем больше все остальные «они» обязаны
советским солдатам. Конечно, Бог с ними, в конце концов! Вот-вот умрут
последние. Главное, чтобы долг «нам», аккуратно передавался их потомкам и
«наследникам», «спасшим Европу и мир».
Празднование Дня Победы из дня памяти давно превратилось в выгодное
пропагандистское мероприятие. А для него, чем больше было жертв тогда – тем
лучше сегодня: больший счёт можно предъявлять «спасённому миру» сейчас. Иначе
говоря, я уверен, что сама публикация о 42 миллионах стала сейчас возможной
потому, что она власти, и её верной опоре - «ветеранской» общественности, попросту
выгодна.
Истинных очень немногих ветеранов ВОВ
поздравляю от всей души. Молодцы, что победили. Молодцы, что дожили. Сам знаю
лишь одного такого, кому позвонил и пожелал от всей души продолжения жизни.
Иерусалим
Комментариев нет:
Отправить комментарий