В РОССИИ УЧАТСЯ СКОРБЕТЬ

Сегодня 

3746просмотров

Иван Давыдов: Скорбящие и лохи

Фото: Интерпресс/ТАСС

+T-

Среди модных споров есть один совсем уж удивительный — спор о том, как правильно скорбеть. Обычно за неправильную скорбь корили либералов государственники. Есть вопрос, конечно, почему в России либералами принято называть людей, из которых минимум половина озабочена не вопросами прав и свобод, а мечтами о грядущих кровавых расправах над оппонентами, ну да хотя бы спор о терминах вдобавок к прочим модным спорам затевать не будем. В конце концов, называется ведь дом, в котором Вячеслав Володин запирает назначаемых по указке, странных, косноязычных и, предположительно, социально опасных людей, выборным парламентом. Называются специалисты по пыткам в отделениях правоохранителями. И ничего, привыкли мы, в терминологии не путаемся.

Так вот, либералы частенько грешили неправильной скорбью, государственникам на радость. А теперь вот скорбный праздник пришел на либеральную улицу. Организованные напрямую властью или околовластными псевдообщественниками митинги скорби после питерского теракта дали отличный повод собой повосхищаться и других поунижать. Где-то там наверху, кстати, не вовсе растеряв остатки человеческих чувств, все-таки спохватились, и в Москве «митинг скорби» (просто услышьте, насколько чудовищно это звучит) переименовали в «вечер памяти». Впрочем, знатоки утверждают, что дело здесь не в человеческих чувствах, а в желании избежать вопросов, связанных с драконовским законом о митингах: митинг надо заранее согласовывать, а «вечер памяти» вроде бы и не надо. Ну, разумеется, если ты правильный общественник, а не какой-нибудь там скандалист, завидующий чужому успеху и домикам для уточек.

И хлынули потоки праведного гнева, и уличили либералы государственников в неправильной скорби

Как организовывают такие митинги? Мы это видели не один раз: устраивают массированную рекламную кампанию (а как не устроить, если все почти телеканалы в стране принадлежат тебе? кто бы удержался?), а ошеломляющую массовость добирают за счет бюджетников по разнарядке и нанятых за 300–400 рублей в интернете бездельников. Почему в этот раз должно было получиться как-то по-другому? Вот и не получилось.

И хлынули потоки праведного гнева (а давайте будем честными — за всяким праведным гневом всегда скрывается, причем плохо скрывается, восторг: ах, какой я прекрасный, ах, какие они мерзкие), и уличили либералы государственников в неправильной скорби. Одна девушка, например, целый день писала в Кремль открытые письма о том, что нельзя на митинг скорби сгонять людей насильственно и что они этим «подставляют президента». А потом обнаружила в вагоне метро неправильных людей с одинаковыми гвоздиками и правильных людей с разными гвоздиками, о чем сообщила СМИ: «Так в одном вагоне на одной скамейке ехали живые и мертвые».

Тут ведь дело вот в чем: скорбь — чувство сложное, глубоко спрятанное, и нет специальной книжки, в которой описано, как правильно скорбеть. Хотя, наверное, современные наши депутаты вполне могли бы заняться разработкой «Кодекса скорбящих» и «Закона о нарушении чувств скорбящих»; может быть, даже займутся, но это что-то скажет нам не про скорбь, а про депутатов. Или даже ничего нового не скажет — чего мы про них не знаем? Привычка лишать тех, кого сгоняют на провластные митинги, права на скорбь или иные человеческие чувства — плохая привычка. Я вот не сомневаюсь, что они не радовались взрыву в питерском метро. Если честно, мне вообще неизвестны люди, которые радовались бы этому взрыву. По крайней мере, в пределах России. Зато мне известен другой феномен: большинство людей, которых административными мерами собирали на митинги в поддержку Путина в 2012 году, действительно поддерживали Путина. Те, кого по приказу начальства заставляли ликовать на площадях в честь присоединения Крыма, радовались присоединению Крыма. Просто на митинги эти они в жизни бы по доброй воле не пошли.

Мы не так уж часто совершаем гражданские подвиги, чтобы требовать постоянных подвигов от других. Тем более что готовность к подвигу — дело глубоко личное

В любой толпе найдутся люди не особенно красивые. Их можно эффектно сфотографировать и потом долго издеваться над «нехорошими лицами». А ведь им просто не повезло, причем дважды. Сначала природа обидела, потом негодяй-фотограф на пути попался. Здесь та же история. У вас, предположим, хороший начальник. Ну или плохой, тиран и деспот, но понимающий, что лезть в вашу личную жизнь и разбираться с вашими политическими взглядами — все-таки не его дело. А вот этому несчастному человеку с неправильной гвоздикой не повезло. У него плохой начальник, который боится своих начальников, людей совсем уж мерзких. Вы всерьез требуете от этого человека подвига? Гордого отказа зайти на пару часов на Манежку, послушать, как скорбит певица Валерия и как депутаты ГД несут привычную чушь о необходимости единения? Чтобы в перспективе получить неприятности на работе, а то и вовсе работы лишиться? Тем более что он, этот невезучий человек, действительно сострадает жертвам терактов, мы все сострадаем, это естественно.

Мы не так уж часто совершаем гражданские подвиги, чтобы требовать постоянных подвигов от других. Тем более что готовность к подвигу — дело глубоко личное и внутреннее, почти как скорбь.

Очень легко, раз за разом, по самым разным поводам праведный гнев везучих обрушивается на невезучих. Которым не хватает навыков, образования, просто свободного времени, чтобы разобраться с пропагандистским враньем. Которых гонят на разнообразные митинги. А ведь если уж искать виноватых, то все же не среди жертв. Да, мы плавно переходим к другому модному российскому спору: можно ли насиловать девушку, если девушка в короткой юбке. Виновата ли она в собственной беде.

Давайте не будем кривляться и вспомним, что виноват все-таки насильник.

Нас разводят, а мы с упорством и даже иногда мужеством ведемся на очередную разводку

В лучшей из русских озвучек «Большого Лебовски» Уолтер Собчак, узнав, сколько стоит погребальная урна, говорит работнику похоронного бюро: «Мы скорбящие, но мы не лохи». А мы вот и скорбящие, и лохи. Нас разводят, а мы с упорством и даже иногда мужеством ведемся на очередную разводку. И врагов почему-то видим не в разводящих. Хотя, казалось бы, если уж ты жить не можешь без праведного гнева и радостей, с праведным гневом связанных, так выбирай для этого гнева подходящие объекты.

Читаешь, к примеру, новость: в Белгороде «местная молодежь выступила с инсценировкой взрыва, который произошел в метро в Санкт-Петербурге». И отчетливо представляешь себе этих мелких карьеристов, которые мечтают стать какими-нибудь начальничками, чтобы помыкать другими. Вздыхаешь. А ведь и творческую молодежь кто-то надоумил. Кажется, что-то такое и называется устаревшим словом «растление». Впрочем, оттуда же цитата, вот и начальничек отчитывается: «Это был траурный митинг, поэтому выступления на сцене не носили развлекательный характер». Хоть с этим повезло.

В конце концов, власти эти митинги с песнями, флагами и едва ли не с танцами нужны сейчас только для того, чтобы убедить, причем себя, любимую, что она, власть, контролирует улицу, способна мобилизовать и вывести на площади по всей стране большое (любое!) количество людей, и все у нее, драгоценной, в порядке.

Зачем вообще влезать в эту беседу власти с самою собой? Пусть разговаривает. А мы помянем погибших, и хотя бы друг друга не будем учить, как правильно скорбеть.