О «мягком» бытовом антисемитизме

12.03.2017 Общество

Александр Шойхет полемизирует с Анатолием Матвиенко, писателем из Белоруссии, на тему т.н. «мягкого» бытового антисемитизма. «Честная попытка белорусского писателя разобраться с позорным явлением не удалась, – пишет автор. – Не удалась потому, что автор сам страдает тем самым «мягким» бытовым антисемитизмом, воспитанным в детстве бабушкой и невольно повторяет злые сказки о евреях».

Недавно в интернете появилась статья некоего писателя из Белоруссии, Анатолия Матвиенко, о евреях, которых в Белоруссии сейчас стало совсем мало. Статья называется «Размышления антисемита». И в ней хороший белорусский парень пытается объяснить себе и окружающим, что такое антисемитизм, откуда он возник и почему в Белоруссии, где всегда было много евреев (бывшая «черта оседлости» в Российской империи), сегодня евреев почти не осталось.

Эта статья может расцениваться как попытка раскаяния за содеянный грех ненависти и предательства по отношению к законопослушному и миролюбивому народу со стороны соседей-славян. Может рассматриваться как ирония по отношению к антисемитам. За эту честную попытку автора разобраться с этим сложным вопросом и с самим собой, конечно, спасибо. Особенно, если сравнить ее с количеством той ненависти, что изрыгается сегодня в интернете в отношении еврейского народа вообще и государства Израиль в частности.

В самом начале своей работы А. Матвиенко сразу оговаривается: «Обещаю, ни слова о Катастрофе, «деле врачей» и Дрейфусе». Автор заявляет, что будет говорить лишь о бытовом антисемитизме. То есть, самые главные и страшные по своей обличительности темы вины по отношению к евреям окружающих «арийских народов», автор затрагивать не будет.

Очевидно, товарищ не понял главного – именно бытовой антисемитизм, который Матвиенко называет «мягким», и привел в итоге к делу Дрейфуса, к делу Бейлиса, о коем Матвиенко не упомянул, к еврейским погромам во время Гражданской войны в России, и к Холокосту.

Но вернемся к статье. Для начала упомяну разговор, произошедший у меня в Тель-Авиве с одним старым музыкантом из Харькова, который зарабатывал игрой на виолончели возле тель-авивской мэрии. Этот старый еврей-репатриант восьмилетним ребенком, вместе со своими родственниками, в 1942 году оказался в харьковском гетто. И он до сих пор помнит то жуткое ощущение отверженности: «Понимаешь, до восьми лет я был убежден, что я такой же, как мои сверстники и вообще все окружающие меня русские и украинцы. И вдруг я понял, что мы, евреи, очутились за колючей проволокой, мы отделены от остального мира и у нас теперь будет совсем другая жизнь».

Так вот, уважаемый А. Матвиенко рассуждает о евреях и антисемитизме, находясь по ту сторону невидимой колючей проволоки, и я попробую его слегка подкорректировать, так как сам всю жизнь нахожусь с другой стороны этой невидимой проволоки.

Автор совершенно верно подметил, что «бытовой антисемитизм пропитал СССР насквозь и перешел к постсоветским поколениям. На примере евреев заметно: общество в СССР и в постсоветских странах провалило тест на толерантность». Спору нет. Стоит только заглянуть в интернет или послушать на самой либеральной программе ТВ, как «Эхо Москвы» злобные выпады таких российских «интеллектуалов», как А. Проханов и М. Шевченко, чтобы в этом убедиться. Но тест на толерантность провалило не только постсоветское общество, но и общество так называемой «западной демократии». Посмотрим на современную Францию, где евреям опасно ходить по улицам, на Бельгию, где синагоги охраняет вооруженная полиция, на сверхлиберальные скандинавские страны, из которых евреи бегут в Израиль. На «светоч демократии» – США, где совсем недавно разрушили ряд еврейских кладбищ в разных городах, а в знаменитых университетах беснуются в юдофобской истерике представители студенческой элиты Америки. Это ли не тот самый «мягкий бытовой антисемитизм»? Который в любой подходящий момент может легко превратиться в еврейский погром?

Матвиенко вспоминает своего приятеля из детства, «мальчика Сашу из соседнего подъезда, который приходил к ним в дом и играл с ним» до того времени, пока родители Толи не задали ему взбучку за то, что приглашал Сашу в дом. «Ведь Саша – еврей! – объяснили ему его вполне советские родители. – На улице можешь играть, а в дом не води!»

Я уверен, что через подобные ситуации в детстве проходили практически все евреи СССР, которые вдруг узнавали от своих русских (украинских, белорусских и т.д.) приятелей, что они не такие, как все, и что евреем быть как-то постыдно и дружить с ними тоже нонсенс. И Матвиенко рассуждает, что, наверное, и еврей Саша дома слышал от своих родителей о своем еврействе и, что «он может услышать от русских приятелей какую-то гадость про евреев». А далее Матвиенко пишет, что и «мы могли бы сказать какую-то оскорбительную гадость про евреев, если бы нам кто-то показал, как именно дразнить еврея» (!).

А вот здесь вспоминается великий Станиславский: НЕ ВЕРЮ! Не верю, потому что все свое детство, да и в юности слышал на улице, в школе, в общественном транспорте злобные антисемитские реплики в свой адрес и в адрес евреев вообще. И от детей. И от их родителей. По любому поводу. И не только словесные оскорбления. Мое московское детство прошло под сенью «дела врачей – вредителей» и общественной травли «безродных космополитов». Поэтому меня нещадно били во дворе и сверстники, и взрослая шпана. Моей бабушке, вышедшей защитить пятилетнего внука, в спину полетели камни и палки, и никто за нас не вступился. В школе, уже после смерти Сталина и реабилитации «врачей-вредителей» (время хрущевской «оттепели»!), меня продолжали бить и третировать, но никто из учителей, наблюдавших всю эту травлю, не призвал юных фашистов к порядку.

Все эти прибаутки, типа «Жид-жид, по веревочке бежит», «евгайское хайло», «евгей- чесночная похлебка», «воробышек-жиденок» и т.д. закончились в восьмом классе, когда я стал посещать одновременно секции бокса и тяжелой атлетики, успокоив любителей «расовой чистоты» чисто физическими методами. Еще в школе я убедился, что уважать еврея окружающие славяне могут только под страхом немедленного побития морды.

Но школьные годы закончились, и пришла пора поступать в институт. Ан. Матвиенко и тут отметил некую странность при приеме в советский вуз. Показное воспитание в «интернациональном духе» тем не менее, столкнуло автора статьи с проблемой выбора подруги. Матвиенко признает, что первая его любовь, еврейская девочка, отказала ему в близости, и объяснила это просто: «Не хочу вдруг (в минуту ссоры) услышать в свой адрес – «жидовская морда». И автор соглашается с этим: «Она была права. Если еврей совершает гадость, ему говорят не «сволочь», как русскому, а «жид».

Далее автор, скрепя сердце, признает, что был воспитан в семье в «легком антисемитском духе», но, тем не менее, был все же интернационалистом. И когда надо было поступать в институт, он с радостью увидел среди абитуриентов довольно много молодежи «определенного национального облика», особенно девушек. Но как же он их распознал? Ведь, с нацистскими брошюрами Геббельса и Розенберга наш Анатолий знаком не был и знаменитый доктор Менгеле его не обучал. Оказывается, роль доктора Менгеле сыграла родная бабушка! «Бабушка научила меня, как еврея классифицировать. По разрезу глаз, по форме носа, форме губ и т.д.» Вот где истина! Доктор Менгеле не появляется на пустом месте, ему обязательно предшествуют такие добрые бабушки, «божьи одуванчики», которые очень волнуются – не дай Бог, внучек будет встречаться с еврейкой и загадит генофонд!

Г-н Матвиенко проговаривается, как герой Достоевского, сам не замечая этого. Именно «легкий» и «мягкий» бытовой антисемитизм ведет в итоге к расстрельным рвам и газовым камерам. Далее он честно говорит о том, что когда пришел на первые занятия в институт, то «среди студентов (и особенно студенток, на знакомство с коими уповал автор) не было ни одного еврея». И автор изумляется, как же так, ни одна из этих милых еврейских девочек, отличниц и медалисток, не была принята в институт?

Оказывается, как потом объяснил ему приятель отца, в приемной комиссии заранее отмечали галочкой в анкетах абитуриентов не только явных евреев, но и все подозрительные фамилии. Я, поступавший в свое время на биофак МГУ, тоже заметил, как в моей анкете девушка из приемной комиссии сделала пометку красным карандашом, но не придал этому значения. И только на экзамене по химии, когда в группу сдававших со мной абитуриентов пришла некая дама и, выкрикнув мою фамилию, жестким голосом приказала идти отвечать определенному члену приемной комиссии, то я все понял. Потом я все же поступил в педагогический институт, и там тоже были свои, явно антисемитские препоны, но это тема совсем другой статьи.

Анатолий Матвиенко в конце своего опуса с грустью констатирует факт, что «сегодня в адвокатуре его бывшей республики Беларусь сплошные славянские лица. И в оркестрах. И в стоматологических клиниках. И в обувных мастерских. И среди ювелиров. И в культуре». Я бы добавил – и в науке, и на производстве. И не только в Белоруссии, но и по всему пространству бывшего СССР. Евреи – ученые, доктора, инженеры, адвокаты, музыканты, литераторы, все те, кого не принимали в вузы, но кто своим трудом, упорством, настырностью все же получил образование и добился успехов, все они уехали в Израиль и США, как только приоткрылся «железный занавес», чтобы их дети и внуки никогда не знали того гнусного унижения, которое испытали их родители в бывшем СССР. Матвиенко не нравится, что «вокруг стало больше китайцев и особенно женщин в “исламских платках”. И тем не менее, говорит он, «евреев у нас по-прежнему не любят. Настойчиво». Но это неудивительно. Нишу, освободившуюся от евреев, естественно заняли мусульмане. За что боролись, господа, на то и напоролись.

Но автор покаянного опуса никак не хочет понять, почему евреи, так много добившиеся, несмотря на кордон из антисемитов, все же уехали. Что именно «мягкий» бытовой антисемитизм и привел к такому положению. И в конце статьи он пытается оправдать своих соотечественников-славян: дескать, евреев не любят потому, что они слишком активны в любом деле, «ни в чем не знают чувства меры». То есть, если пьют, то обязательно алкоголики (!). Если чем-то увлекаются, то идут до конца. «Если еврей – негодяй, то он и в этом достигает вершины». И в итоге Матвиенко повторяет те же антисемитские сказки, что и прочие современные юдофобы: «Вот Вторая мировая война. Одни евреи шли покорной толпой на убой, без малейшей попытки сопротивления. Но, если уж воевали – туши свет!».

Насчет евреев-алкашей – лично я не встречал в своей долгой жизни ни одного еврея-алкоголика. Еврейскому народу вообще не свойственно напиваться до «положения риз», даже по праздникам – это свойство присуще скорее славянским народам. Среди «не знающих чувства меры и идущих до конца» немало не только евреев, но и представителей других народов. Например, тех же японцев, китайцев, англичан, а также и славян, которым Матвиенко почему-то отказывает в этом свойстве. А как же тогда русские завоевали такие огромные пространства Европы и Азии и освоили Сибирь?

Насчет «идущих покорно толпами на убой» могу задать вопрос, как Матвиенко, так и прочим любителям позубоскалить над еврейской трагедией Холокоста: господа, а почему целые дивизии Красной Армии, здоровых мужиков призывного возраста, вооруженных винтовками, пулеметами, с артиллерией и танками, сдавались немцам, вместе со своим командованием, да так, что за три месяца боев в плену оказалось три миллиона двести тысяч бойцов? Как же это они толпами шли в плен и на смерть? А евреи, шедшие толпами к расстрельным рвам – это были в массе своей старики, женщины разного возраста, подростки и дети. Они были безоружны, дезориентированы лживыми обещаниями палачей и окружены ненавистью местного коренного населения, выдававшего тех, кто пытался бежать, нацистам. Так что, обвинять этих людей в трусости и покорности – это даже не бесстыдство, это ПАСКУДСТВО. И г-ну Матвиенко надо бы знать, что белорусские партизаны не принимали в свои отряды бежавших из Минского гетто евреев, а расстреливали их по приказу первого секретаря БССР, Пантелеймона Пономаренко.

Матвиенко справедливо пишет о том, что о евреях-героях войны (а таковых в СССР было 158, т.е. на втором месте в процентном отношении после русских) говорить было не принято. Само слово «еврей» считалось чем-то неприличным. А о расстрелянных и задушенных газом нацистами и их местными пособниками двух с половиной миллионах советских евреев писали, как о «погибших советских гражданах». Зато евреев упоминали, когда в 70-х годах советская пресса клеймила позором «израильскую военщину» и «сионизм как высшую форму империализма».

Автор повторяет ложь российских блогеров и журналистов о евреях-мишлинге, якобы воевавших в вермахте за Гитлера. Автор мог бы поинтересоваться в том же интернете о том, что евреи полу-четверть-кровки (мишлинге) в вермахте числились только во вспомогательных войсках (ротах обслуживания армии), т.е. геройствовать на фронте они никак не могли, а в начале 1942 года, после принятия Гитлером программы «окончательного решения еврейского вопроса»), были изгнаны из вермахта и подверглись тем же преследованиям, вплоть до уничтожения в лагерях смерти, как и остальные евреи.

В конце статьи автор ностальгически вздыхает: «Уехали евреи, больше на них не оторваться. И мы, антисемиты, не можем себе найти другого подходящего объекта для воплощения своей злобы».

Действительно, евреев больше нет, а антисемитизм, как точно заметил А. Матвиенко, остался. Через поколение евреи исчезнут на территории бывшего СССР. И некого будет обвинять в собственном разгильдяйстве, пьянстве, лени, бездарности, кознях «мировой сионистской закулисы» и нежелании сделать свою жизнь лучше, красивее, человечнее.

Честная попытка белорусского писателя разобраться с позорным явлением не удалась. Не удалась потому, что автор сам страдает тем самым «мягким» бытовым антисемитизмом, воспитанным в детстве бабушкой и невольно повторяет злые сказки о евреях. Он находится по ту сторону колючей проволоки.

Но Матвиенко – человек порядочный и в случае погрома, евреев бить не пойдет. Может быть, даже спасет кое-кого. Такие люди среди неевреев были во все времена, но не они делали погоду в европейском доме. В Израиле есть Аллея Праведников Мира. Но, тем не менее, все эти праведники не сумели спасти от гибели более шести миллионов евреев Европы. Так обстоят дела и сегодня. Точка зрения активных юдофобов – прохановых и шевченко преобладает не только на просторах постсоветских государств, но и в странах «демократического Запада».

Но вот облом! Сегодня существует государство Израиль с его армией авиацией и ракетными установками. Трудновато придется антисемитам, желающим уничтожить ненавистных евреев. Могут хорошо огрести по морде. Поэтому, впору их пожалеть. На кого они станут валить свои собственные грехи и изливать ненависть, если с Израилем связываться – чревато ба-альшой неприятностью, а свои евреи скоро исчезнут.

Удачи вам, господа-антисемиты! Кого бить будете, когда евреев не станет?

Александр ШОЙХЕТ