27 марта 2017, 10:36

Какой будет новая Европа?

Сохранить прежний миропорядок уже вряд ли удастся. «Старые» элиты пребывают в растерянности, а пытающиеся их потеснить политики лишь еще больше дестабилизируют ситуацию.

---

Популисты могут оказаться не менее опасными, чем террористы.© Иллюстрация ИА «Росбалт»

Еще совсем недавно западный мир воспринимался как оплот стабильности — и казалось, что так будет всегда. Но вдруг Европу охватила «лихорадка», уже готовая перекинуться за океан. Ее симптомами стали, в том числе, регулярные теракты, кризис ЕС, проблема беженцев, непредвиденные итоги выборов, рост популизма и потеря доверия к СМИ. Очевидно, наступает новая эпоха. К которой, похоже, почти никто не готов.

О чем свидетельствуют тревожные сигналы, поступающие с Запада? Может ли кто-то сейчас найти ответы на непривычные для нас вызовы? И каких перемен следует ждать в обозримом будущем? За ответами на эти вопросы «Росбалт» обратился к европейским и американским экспертам.

Кэтрин де Врис, профессор политологии, кафедра государственного управления Эссекского университета, ассоциированный член Наффилд-колледжа Оксфордского университета (Великобритания):

«Перемен сейчас действительно очень много, и одно событие стремительно меняет другое. В то же время, прослеживается определенная последовательность. В Западной Европе левые и правые популистские партии становятся все сильнее из-за страхов, связанных с кризисом еврозоны, Brexit, проблемой беженцев, избранием Трампа и другими событиями на мировой арене. Избирателей сегодня также очень привлекают крайне левые и правые партии, выступающие против истеблишмента и играющие на страхе перед интеграцией и глобализацией. Мы привыкли считать, что эти силы находятся на разных полюсах политической системы и выражают кардинально противоположные взгляды. А сейчас они мобилизовались вокруг одних и тех же вопросов. Сегодня у них между собой гораздо меньше разногласий, чем с партиями традиционного мейнстрима. И эта тенденция усиливается.

Второй очень важный момент — кризис традиционных партий. Им оказалось сложно справиться с вопросами, не связанными напрямую с экономикой или традиционными проблемами левых и правых, например, с кризисом ЕС или иммиграцией. Очень часто эти партии расколоты изнутри, что создает много сложностей и на правом, и на левом фланге при поиске ответов на современные вызовы. В Великобритании и на континенте проблема одна и та же.

В поисках решения многие традиционные партии стараются мобилизовать избирателей обещаниями наподобие „мы сделаем вашу жизнь лучше“. Но сами факты и то, как их воспринимают, — две разные вещи. Даже если бы не было недавних террористических атак, люди все равно испытывали бы страх. В этом-то и сложность. Обещания улучшить экономическую ситуацию — не ответ на нынешние вызовы. Избирателями сейчас руководит страх, а не стремление увеличить доход. Люди стали бояться будущего, и к тому, что их ждет, относятся скептически.

В этой ситуации партиям политического мэйнстрима предложить что-то сложно. Голландский премьер-министр Марк Рютте во время недавней предвыборной кампании регулярно прибегал к той же тактике, что и его крайне-правый оппонент Герт Вильдерс. Казалось бы, Рютте предлагает вариант решения проблемы, но вот только он был очень похож на то, о чем говорили и популисты. Разработать ответную кампанию, основанную не на манипулировании страхами, а на позитивных предложениях, и дающую людям ощущение стабильности, оказалось намного сложнее. Это, пожалуй, сейчас стараются сделать Франсуа Макрон во Франции и новый лидер немецких социал-демократов Мартин Шульц. Интересно, что сейчас началась мобилизация партий, которые долгое время считались социал-демократическими. Они забирают голоса от правых или от крайне левых сил и пытаются убедить людей, что ограничение миграции и прекращение интеграции не решит современные проблемы. Ответы лежат в другой плоскости. Но преуспеть здесь очень трудно.

При этом я бы обратила внимание на одну важную вещь. Все движения и партии, бросающие вызов политическому мейнстриму, соблюдают определенные правила игры. Иногда они используют очень жесткую риторику, но все же не призывают отказываться от демократии и переходить на другую политическую систему. Это относится ко всем европейским странам. Конечно, Польша и Венгрия за последние годы столкнулись с более серьезным вызовом — но даже там большинство во всех партиях не стремится уничтожить систему.

XXI век только начался, и совсем непонятно, как он будет выглядеть. Нас ждет период крайней неопределенности, притом глобальной. Необходимо понять, как будут сотрудничать между собой западные страны, как мы сформируем отношения с Россией, США, Турцией и Ближнем Востоком. Но пока все политические силы будут продолжать играть по демократическим правилам — по крайней мере, большинство из них. Даже если крайне правые или крайне левые партии войдут в правительство, они будут вынуждены заключать коалиции — и это ограничит их власть».

Хауке Ритц, доктор философии, публицист, автор книги «Борьба за толкование Нового Времени» (Германия):

«Когда почти 30 лет назад рухнула Берлинская стена, казалось, что западный мир достиг апогея. Но у монеты всегда есть другая сторона. И сейчас Запад переживает кризис культуры и сознания. К сожалению, в ближайшем будущем преодолеть его не удастся. Причина в том, что у нас нет организованной оппозиции, которая может что-то реально предложить. К этому привела политическая культура, сложившаяся во время холодной войны. Западный мир боялся социализма и пытался влиять на левые партии, которые в итоге оказались интегрированы в капитализм и стали существенной частью идеологической системы, а не оппозицией к ней. Поэтому никакой реальной альтернативы они предложить не могли.

Сегодня основные консервативные и левые партии проводят почти одинаковую политику. Конечно, есть радикалы в обоих лагерях, но они были исключены из политической системы, представляющей собой замкнутый круг, где все партии предлагают почти одно и то же. Есть только небольшая разница в стиле подачи. В Германии эта тенденция особенно ярко выражена. Да, в США и Франции сегодня появились Дональд Трамп и Марин Ле Пен. Но я не уверен, что они в итоге добьются успеха. Посмотрите на Трампа. Некоторые его идеи — консервативные (противодействие массовой миграции, сокращение налогов), а другие — откровенно левые (критика глобализации, реиндустриализация США). В повестке нового американского президента все очень противоречиво, и это его главная слабость. Успех Трампа во многом основан на его харизме. За ним нет реальной партии.

На счет Марин Ле Пен я тоже настроен скептически. Против нее ведется серьезная кампания, а поддерживающие ее группы не очень организованы. Без сомнения, популистские лидеры могут быть избраны, но вопрос в том, как долго они продержатся. Когда все против тебя и любой шаг оборачивается скандалом, действовать очень тяжело. Потеря власти в этой ситуации — вопрос времени. И даже если Трампу удастся продержаться на посту президента до конца срока и воплотить в жизнь хотя бы часть своих инициатив, непонятно, кто на самом деле в итоге останется в выигрыше.

Мне кажется, что как на Западе ошибочно воспринимают российские политические реалии, так и в России неверно оценивают процессы, происходящие в Европе и США. У нас почему-то большинство считает, что российские либералы через несколько лет обязательно придут к власти, хотя этого точно не произойдет в обозримом будущем. Но и в России столь же свято уверены, что популярность Дональда Трампа и Марин Ле Пен свидетельствует о том, что Запад становится более консервативным. Это тоже большая ошибка. Истеблишмент сохраняет контроль над СМИ, его поддерживают различные экспертно-аналитические центры и университеты. И хотя число критически настроенных граждан растет, основная масса населения все-таки придерживается традиционного мировоззрения, транслируемого масс-медиа. Так просто с властью никто расставаться не хочет, сопротивление будет очень большое. Поэтому, несмотря на серьезный геополитический сдвиг и наличие проблем, которые наша элита просто не хочет признавать, серьезных перемен в западном мире в ближайшее время не будет».

Шери Берман, профессор политологии, Барнард-колледж Колумбийского университета (США):

«Для Запада сейчас наступили не самые простые времена. США и европейские страны переживают целый ряд трудностей, связанных с экономическими и социальными кризисами. И я думаю, что мы до сих пор не понимаем, по какому сценарию будут развиваться дальнейшие события. Абсолютно неясно: это просто переходный процесс, или же нестабильность становится нормой.

По большому счету, XXI век только начинается. В ХХ веке, с 1914 года и до крушения коммунизма, все было гораздо четче. Каждая часть мира имела свою политическую и экономическую систему. А сейчас все смещается, нет равновесия. На протяжении долгого времени после Второй мировой войны все группы в обществе чувствовали, что выигрывают в результате некого статус-кво, когда экономический рост сопровождался относительно справедливым распределением благ. А в последнее время оно идет крайне неравномерно, и многие оказались за бортом системы. Демографические изменения, миграционный кризис, социальные и экономические сдвиги привели к тому, что люди стали подвергать сомнению многолетние традиции и идентичность. К сожалению, у традиционных партий нет ответов на эти вызовы, поэтому сейчас очки набирают популисты. Вряд ли они одержат победу, как это показал пример Нидерландов, но их поддержка определенно растет, поскольку все больше людей недовольны местной и региональной политикой.

Мне кажется, что к более стабильному демократическому равновесию все же удастся вернуться. Хочется верить, что все эти многочисленные сигналы заставят политиков быть более ответственными и эффективными. Если решения не удастся найти, то нестабильность будет только расти. Уже сейчас под большим вопросом, сохранится ли международный порядок, поддерживаемый США. Дональд Трамп заявляет, что этот мир подходит к концу и Штаты больше не должны быть его основой. Но, на мой взгляд, такой взгляд контрпродуктивен. Если США не захотят или не будут в состоянии играть эту роль, то, скорее всего, миропорядок начнет разрушаться с очень непредсказуемыми и потенциально очень опасными последствиями. По крайней мере, для Запада».

Эмерик Шопрад, член Европейского парламента, приглашенный профессор на факультете политологии МГУ (Франция):

«Мне кажется, что мы — свидетели конца эпохи. Многие европейские институты сейчас теряют легитимность. Пожалуй, начался бунт против строительства единой Европы и глобализации. Парадигма меняется, и я думаю, что новая эра означает возрождение наций и суверенитета.

На фоне этих кардинальных перемен надо действовать очень осторожно, если мы не хотим разрушить сложившиеся межнациональные отношения. Уже сейчас внутри ЕС очень много расхождений по самым различным вопросам. Например, наметилось серьезное непонимание между Западной и Восточной Европой относительно массовой миграции. Риск взрыва велик. На мой взгляд, у таких стран, как Польша или Венгрия, лучше развито чувство реальности, и они понимают угрозы, которые она несет.

Я думаю, что в первую очередь надо уделять внимание двум полярным, но очень существенным вызовам: экстремизму и чрезмерной политической корректности. С одной стороны, из-за большого количества накопившихся проблем люди с экстремистскими взглядами сегодня готовы попросту разрушить институты ЕС. В то же время, значительная часть элиты, увлекшаяся политкорректностью, попросту не понимает, что происходит.

Выходом здесь будет только поиск золотой середины. Нам нужно вновь обрести чувство реальности и выработать прагматичный подход. Мы должны понимать, что люди голосуют за популистов, потому что им не нравятся последствия миграции и деиндустриализации. И, конечно, нам надо с уважением относиться и к суверенитету государств-членов ЕС, и к суверенитету и интересам других стран, включая Россию. Необходимо построить новую Европу — Европу наций, тесно сотрудничающих между собой. Без этого нам не сохранить мир и баланс».

Мартин Мейстрик, политолог, исследователь феномена современного популизма в Европе, институт международных отношений Карлова университета (Чехия):

«Все эти тревожные „звонки“ означают, что европейское общество все меньше доверяет политическим элитам и не верит, что они могут справиться с насущными проблемами и со сложностями, с которыми мы столкнемся в ближайшем будущем. Это падение доверия к истеблишменту началось еще в начале 1990-х, после окончания холодной войны. Людей больше не устраивали политические предложения от традиционных партий, и они стали искать альтернативы. В ответ на этот запрос в Европе стали появляться популистские лидеры и движения. Они набирали популярность за счет заявлений о том, что поддерживают „обычных людей“ и выступают против „коррумпированных элит“, под которыми подразумеваются местные политики и чиновники ЕС, международные институты и корпорации. Экономический кризис, вопрос беженцев и присоединение Россией Крыма только усилили процесс растущего недоверия среди европейских избирателей и укрепили позиции партий, выступающих против истеблишмента.

Разрушительный эффект популистских партий ведет к дестабилизации Евросоюза и его членов, чем могут воспользоваться третьи силы. В том числе — Россия, чтобы вернуть себе влияние в Восточной Европе и переписать мировой порядок, сложившийся после холодной войны. Для новых мировых центров, таких как Китай и Индия, также будет проще взаимодействовать с отдельными национальными государствами, а не единым и сильным ЕС. Именно поэтому многие популистские и антиэлитарные движения могут полагаться на материальную и финансовую поддержку из этих стран.

Но, к сожалению, пока традиционные политические силы в Европе не способны найти эффективный ответ. Их лидеры стараются снова завоевать голоса недовольных избирателей и убедить население, что только они могут обеспечить стабильность в быстро меняющемся мире. Как ни странно, победа Дональда Трампа в США помогла европейскому истеблишменту наконец-то объяснить европейцам, какую опасность могут представлять популисты, как они разжигают страх, злобу и ненависть в обществе. Выборы в Австрии и Нидерландах показали, что поддержка популистов в европейских обществах ограничена и люди все еще предпочитают традиционные партии.

В течение ближайших месяцев пройдут выборы в нескольких ключевых государствах — Франции, Германии и Чехии. У популистских партий в этих странах хорошие позиции, и на них оказывает влияние Россия. Скоро мы увидим, действительно ли популистские силы удастся сдержать, или же, напротив, они добьются своего — и таким образом подведут черту под тем Евросоюзом, который мы сейчас знаем».

Геррит Ян Боуис, экономист, бывший государственный чиновник (Нидерланды):

«Смена парадигмы вызвана рядом причин. Во-первых, в современной экономической системе господствуют либерализм и глубокая вера в преимущества рынка. Но в то же время условиям, в которых существует глобальный рынок, не уделялось достаточного внимания. В результате многие оказались в проигрыше. Например, внутри ЕС было разрешено свободное движение рабочей силы между государствами, но не была учтена разница в доходах на душу населения. И теперь в развитых странах многие потеряли работу из-за приезда людей, согласных на зарплату пониже, а в более бедных странах возник серьезный дефицит кадров. Когда у стран слишком разные уровни экономического развития, надо быть осторожным. Это только один из примеров, доказывающих, что расширение ЕС было слишком быстрым.

Во-вторых, большую роль сыграли последствия Второй мировой войны. Длительное время доминирующей идеей, по вполне понятным причинам, было противодействие национализму и расизму. В западноевропейских странах сформировался „комплекс политкорректности“. Те, кто задавал вопросы о последствиях масштабной миграции, были выведены за рамки политического процесса и объявлены расистами, националистами и вообще опасными личностями. Но чем больше мы сталкиваемся с непродуманными результатами миграционной политики, — например, с проблемами, связанными с предоставлением двойного гражданства в Германии и Нидерландах, — тем больше становится таких людей, и их голоса помогают популистским политикам.

В результате сегодня из-за очень быстрых экономических и социальных перемен, вызванных глобализацией и интернационализацией, а также из-за непродуманных последствий миграционных процессов, многие испытывают чувство угрозы. Неудивительно, что они стремятся к безопасности внутри собственной группы и сохранению чувства принадлежности к своей стране.

Надо отметить, что СМИ только подливают масла в огонь. Я бы сказал, что сегодня они даже зачастую вредят демократии, для которой необходимы умение слушать, уважение к другим и стремление к компромиссам. А масс-медиа вместо этого в большинстве случаев только поляризуют общество. Те приемы, которые они используют во время выборов, не могут быть частью политического процесса.

Семьдесят лет назад единая Европа создавалась ради мира и безопасности, а сейчас это в основном проект экономический. Но людям нужны более высокие идеалы. Так что, пожалуй, нам нужно возвращаться к тому, с чего мы начинали, — поиску мира и безопасности. Европейцы, без сомнения, должны очень тесно сотрудничать по целому ряду вопросов, например, в сфере внешней политики и обороны. Но нам следует стремиться сохранить независимость каждой страны с ее культурой. Политики должны признать необходимость определенных национальных чувств и существования национальных государств. Не стоит пытаться создать одну „европейскую нацию“. Я ни в коем случае не хочу сказать, что нам надо „меньше Европы“. Нам просто нужна другая Европа. Но пока я не вижу, чтобы ЕС был готов к переменам, несмотря на все громкие заявления».

Татьяна Хрулева