Моим уважаемым читателям и комментаторам
На письма принято отвечать, а на критику – тем более. Что я и делаю охотно. Возражения читателей вызвало моё утверждение о том, что наилучшим решением была бы незамедлительная президентская амнистия Эльора Азарии. Будто бы помилование есть акт прощения и возможно оно только по завершении всех судебных процедур. Действительно, юридический истеблишмент твёрдой хваткой стремится держать весь процесс рассмотрения помилования под своим контролем. Но из этого правила возможны исключения. В далёком 1984 году Израиль сотрясал скандал, вызванный несанкционированным убийством двух террористов. Несколько "борцов за свободу" захватили вблизи Ашкелона рейсовый автобус маршрута № 300 с пассажирами, потребовали освобождения своих со-преступников и попытались прорваться в Египет вместе с заложниками. Автобус остановили к югу от Газы. После непродолжительных переговоров солдаты спецназа пошли на штурм и освободили заложников. Были жертвы. По сообщению командования, все террористы в ходе штурма были уничтожены. Но это не стало концом истории. Какой-то ушлый журналист сфотографировал, как двух террористов, взятых живыми, выводят из автобуса.  Началось расследование, в ходе которого выяснилось, что бандиты были убиты уже после штурма, вне автобуса, и к этому причастны высшие чины Общей службы безопасности (ШаБаК). Юридический советник правительства (он же глава прокуратуры) потребовал следствия и суда, пресса клокотала, политическая оппозиция настаивала на отставке Ицхака Шамира, тогдашнего главы правительства. Точку в этой скверной истории поставил президент страны Эзер Вейцман. По ходатайству кабинета министров, он своей властью и авторитетом изъял дело у юридических инстанций и помиловал всех подозреваемых. Не было суда и приговора, не было просьбы подозреваемых, а несогласному юридическому советнику пришлось уйти в отставку. Здесь уместно привести слова Э.Вейцмана, сказанные в обоснование его решения. "Я поступил таким образом, чтобы положить конец "пляске чертей", которая бушует вокруг этого инцидента". К чему я вспомнил ту давнюю историю? А к тому, что в особых обстоятельствах для помилования нет нужды в длительных и сомнительных юридических процедурах. Именно так, я полагаю, и следует поступить с делом сержанта Азарии, и чем скорее, тем лучше. Только вот хватит ли у нынешнего президента смелости и решительности ради какого-то солдата пойти на конфликт со всей судейской братией? Сомневаюсь... Не буду спорить с утверждением, что Эльор переступил дозволенную черту и должен держать ответ. В армии действует уголовный суд профессиональных судей и дисциплинарный суд командиров. По логике вещей, нарушения, допущенные в ходе боевой операции (а именно таковы были обстоятельства в обсуждаемом случае), подпадают под юрисдикцию дисциплинарного суда. (Это мнение, в частности, высказал читатель Арье Трайнин). К рассмотрению дела в военном уголовном суде привело только стремление высшего военного и политического руководства избежать ответственности и переложить всю вину на солдата. Хорошо сказал министр Нафтали Беннет, сам в прошлом боевой офицер: "Когда мы посылаем солдата, добровольно мобилизовавшегося в боевые части, на поле боя - не в тель-авивское кафе, а на чрезвычайно опасное поле военных действий, и он защищает нас от убийц и совершает ошибку, даже плохую ошибку, – мы как государство Израиль должны поддержать его". Рецензировать приговор суда, как это предлагает мой добрый знакомый Миша Шаули, я не стану, – образование не позволяет. Очень может быть, что это решение законно, а может, и нет. Известно, что суд оценивает доказательства, показания свидетелей и экспертов по своему разумению: одни доводы принимает, а другие может отвергнуть. Что поделать, юриспруденция – не точная наука, да и законы судья вправе толковать по своему усмотрению. И вообще, суд – дело необходимое, но при нынешней процедуре крайне дорогое (и для государства, и для гражданина), тянущееся долгие месяцы и годы, непредсказуемое и неэффективное. Одно утешает: наши судьи не заражены коррупцией. Принимая ваш иронический тон, дорогой Миша, я предлагаю эту судью в звании полковника наградить Орденом мужества (От гвура), присвоить ей очередное воинское звание бригадного генерала и отправить в Гондурас в ранге атташе по культуре. Чтобы здесь перед глазами не мельтешила. Другой мой добрый знакомый, проф. Амусья, и вовсе отрицает моё право высказываться по делам армии, т.к. знаний и опыта по этой части я будто бы не имею. В своё оправдание скажу, что через год и один месяц после прибытия в Страну я был мобилизован, прошел сокращённый курс подготовки солдата пехоты, зачислен в резерв и с тех пор ежегодно в течении пятнадцати лет призывался на службу - до тридцати дней "таасука мивцаит" (оперативная работа) и семь-десять дней учений. Случалась, хотя и не часто, чрезвычайная мобилизация ("цав шмоне"). Довелось патрулировать на джипе и пешим порядком в Шхеме и Газе, вдоль границ с Иорданией и Египтом, охранять особо секретные объекты в Негеве и Иудейских горах, и многое другое. Даже минимальный опыт по части военной юстиции приобрёл: охранял (и слушал) заседания военного суда в Газе, давал свидетельские показания в военном суде в Бейт-Эле, находился под дисциплинарным судом за опоздание на учения (и был оправдан). В высоких кабинетах не заседал и в чинах дальше рядового не продвинулся, но, в отличие от М.Амусья, с солдатской службой знаком не понаслышке. По моим наблюдениям, в нашей армии отношения между солдатами и командирами строятся на взаимном уважении и доверии. Солдат знает, что командир заботится о нём, внимательно отнесётся к его просьбам и нуждам, а в особой ситуации защитит и прикроет его. Приказ такого командира солдат выполнит охотно и при необходимости пойдёт за ним в огонь и в воду. Именно поэтому с удивлением и возмущением было воспринято в народе дело сержанта Азарии, преданного своими же командирами. По советской армии мне знаком иной тип отношений, когда командир эксплуатирует и презирает солдата, а тот платит ему за это ненавистью. Приказы исполняются под страхом наказания, и на учениях с применением боевых патронов командир старается не поворачиваться к солдату спиной. Этого ли хотят для нашей армии генерал-лейтенант Айзенкот и проф. Амусья? Как справедливо заметил Ал. Гордон, "...они подвергают опасности жизнь израильтян в будущих терактах". Категорически не согласен с читателем Юрием, утверждающим, что "невозможно никого выбрать, ибо всё предрешено заранее". Убеждён, что каждый небезразличный может влиять на происходящее, участвуя в демонстрациях, обращаясь к политикам и в газеты, информируя круг своих знакомых и, разумеется, участвуя в выборах. О возможности влиять на события и наказать кого следует пишет читатель Олег Аранович. Знакомый мне читатель Борис Л. считает, что Азария должен быть оправдан апелляционным судом. Трудно надеяться на это, т.к. высшая судебная инстанция не рассматривает заново доказательства и может отменить приговор только при грубых процессуальных нарушениях либо по вновь открывшимся обстоятельствам. Разве что адвокат Шефтель, присоединившийся к защите, сделает почти невозможное. Подводя итог обсуждению, отмечу его, как правило, деловой и корректный характер. Некоторые всплески эмоций понятны и извинительны, ибо нам небезразлично происходящее в Стране. Большинство комментаторов поддержали меня, внеся те или иные уточнения, но и критика вполне допустима и желательна. Редактору, читателям и особенно комментаторам спасибо и мои добрые пожелания. |
Комментариев нет:
Отправить комментарий