среда, 21 сентября 2016 г.

ПРОРЫВ В АФРИКЕ


Один мужик из одного австралийского университета наблюдал в Ботсване, как лев собирался напасть на импалу. 
Собирался–собирался — и тут импала повернулась и посмотрела льву в глаза. Лев смутился и ушел. 
  
"Ага!", смекнул мужик — и предложил бедным ботсванским скотоводам использовать для защиты коров эффект ай–контакта. То есть, рисовать на коровьих жопах глаза. 
  
Надо сказать, к этому моменту бедные ботсванские скотоводы чего только не испробовали, чтобы восстановленная популяция ботсванских львов перестала жрать их коров. Всё без толку. Работало только ружье. Но ружье нельзя, потом опять восстанавливай. И тут такой элегантный выход: глаза на жопе. 
  
Провели эксперимент. Результаты: в стаде из 39 обычных коров львы убили троих. В стаде из 23 коров с глазами на жопе львы не убили ни одной. Попробуйте ржать и убивать одновременно. 
  
И дело пошло. Волонтеры. Штампы и трафареты. Игра с цветом и формой. Глаз хватает на 3–4 недели, потом надо рисовать новые. 
  
Если всё в жизни кажется тебе пустым и бессмысленным, знай: где–то в Ботсване есть работа твоей мечты!!!!

Painting eyes on cows to prevent lion attacks

  • 13 September 2016
  •  
  • From the sectionAfrica

Pair of eyes painted on the rump of a cowImage copyrightBEN YEXLEY

For more than 10,000 years, ever since man started herding cattle for food and enrichment in Africa, lions have been a huge problem.
A lion, or, more likely, a pride of lionesses - who are the real hunters - can ruin a small farmer's livelihood by killing even a single cow, especially one that is pregnant or producing milk.
Thanks to Botswana's excellent conservation policies, the country has one of Africa's largest wild lion populations - estimated at 3,000.
Recent dry weather in southern Africa however is shrinking wildlife protection areas, while farmers are forced to seek new grazing lands. As a result, lions are increasingly coming into contact with humans.

Barking dogs

Richer commercial ranchers can erect fences to try to keep them at bay.

A lioness chewing on a killImage copyrightCHARLES GOLABEK
Image captionA lioness with a kill

For poorer subsistence farmers, though, it is harder. At night they herd their livestock into stockades made of logs and thorn trees to deter the lions. They also rely on barking dogs and perhaps the bravest might have once attacked lions with a spear. Some resort to shooting them or putting out poison, although hunting is illegal in Botswana.
Short of eradicating big cats, which would be unconscionable, there are few ideas being formulated to reduce the impact of their increasing presence.
However, one conservationist who has been working with the Botswana Predator Conservation Trust thinks he might have found a solution.

Printing the eye on to an animalImage copyrightELSA LIJEHOLM
Image captionPrinting the eye on to an animal is a fairly straightforward process

On a field trip, Neil Jordan watched a lion stalk an impala for 30 minutes but suddenly abandon his prey when the antelope turned and looked at the predator. This made him think that perhaps it was the eye contact that had saved the impala.
What if, he reasoned, an eye was painted on the rump of the animal? Would that have the same effect?
"I was very reluctant to share the idea at first because it does seem a bit wacky," Mr Jordan admits. "But when we ran a short trial in 2015, we got promising, but as yet inconclusive results."

Megan Claase and Sam Lostrom prepare the i-Cow stampsImage copyrightELSA LILJEHOLM
Image captionMegan Claase (left) and Sam Lostrom prepare the i-Cow stamps

In the initial study, Mr Jordan and his team painted large eyes on a third of a herd of cows on a farm on the edge of a wildlife area near Maun, in the north of the country.
The results were encouraging. Lions killed three of the 39 unpainted cows but none of the 23 painted cows was taken.
"I cheekily called our work the i-Cow project," says Mr Jordan, who is based at the University of New South Wales in Australia. "It's the opposite approach to Apple in being a low-cost, non-technological solution."

New study

Ron Crous, who took part in the initial study needed little persuasion to get involved.
"I've been trying to farm here for the past four years and I lost a sixth of my cattle," he says.
It was slow at first, Mr Crous says, but after a while the lions realised there was a permanent supply of food in the area. "In the past eight months I have lost half of the calves born.

The colouring is painted on to pieces of foam stuck to wooden boardsImage copyrightNEIL JORDAN
Image captionThe colouring is painted on to pieces of foam stuck to wooden boards

"Some of the local guys have had to revert to killing lions in defence of their stock," Mr Crous says. "The sad fact is that the compensation promised by the government does not cover their losses. I have always been a conservationist, so getting to work with this initiative was easy."
This year Mr Jordan is expanding the study to two other nearby cattle farms, painting half the 60-strong herds in August. Mr Jordan has also raised funds to use radio collars and GPS logging for more accurate results on the encounters between lions and cows.
The eyes are made by cutting out shapes on foam which are stuck to a wooden board. These are painted and stamped as a pair of eyes either side of the cow's tail. The paint lasts three to four weeks before it must be reapplied.

Wishful thinking

Many experts wish Mr Jordan well, but remain sceptical. Gus Mills, a southern Africa specialist in carnivore biology, says that lions are opportunists and able to exploit many conditions.
"Why would they not soon learn that the marks on a cow's backside are innocuous?" he reasons.
Kevin Richardson, a South African animal behaviourist and so-called "Lion Whisperer" has worked closely with lions for more than two decades and told the BBC: "Honestly, I think this is wishful thinking, but I'll gladly eat my words if it works.

A lionImage copyrightKRYSTYNA GOLABEK

"I'm sceptical about whether lions are that stupid to be fooled into thinking that fake eyes are real. We've performed some cognitive experiments on lions and found that they learn quickly, so you may fool them once, but not twice."
Paul Funston, Senior Lion Program Director for the global wild cat conservation organisation Panthera, largely agrees: "Lions are often wary of new things. (They) assess risk and prefer sticking to options that they perceive are relatively safer.
"Could the eyes painted on the rumps of cattle disrupt the ever-cautious lion enough to seek out an alternative? We eagerly await the research results to evaluate its effectiveness."

Declining population

Mr Jordan accepts that what conservations call habituation is an issue with almost all non-lethal deterrents.
But, he says, many of the affected livestock areas do not have resident lions who would be continually exposed to the same eye patterns and thus ignore them. Only time and trials will establish if lions are indeed cleverer than we think.
Scientists like Mr Funston are deeply worried about the future of the lion, as growing human populations make increasing demands on grazing land.
The International Union for Conservation of Nature estimates that the lion population has declined by more than 40% over the last two decades. Habitat loss and killing in defence of livestock are two of the most critical reasons for this decline.
'There is a fundamental shortage of non-lethal tools for farmers to use in dealing with this human-wildlife conflict," Mr Jordan says.
"I believe we need support for creative thinking to make a difference. It may prove to be wishful thinking, but I think we need to formally test it and other non-lethal tools if we want a future for wild lions. It might not work, we're still testing it."
More from Botswana Direct.

СТИХИ И ПРОЗА ИЕРУСАЛИМСКОГО ЖУРНАЛА


Дорогие товарищи участники и сочувствующие, в Журнальном зале выложен 54-й номер ИЖа. 

Рад буду откликам. 
Если кому нужен пидиэф, просите - пришлю. :-) 
С наступающим 5777!
Ваш Игорь Бяльский.

А.К, Уверен, здесь лучшее, что сегодня пишется на русском языке. И не только в Израиле.

ХОЛОКОСТ, КИНО И ПОЛЬША

Картинки по запросу колоски фильм 2013
Холокост, кино и Польша.
Борис Гулько

Мне сильно не нравятся фильмы о Холокосте. Все, что я смотрел, кроме одного. Но так получается, что я их смотрю. Впрочем, если вы режиссёр и хотите получить Оскара, смело беритесь за эту тему. Не получил Оскара, из упомянутых в этом эссе лишь тот единственный, что мне понравился – польский фильм «Рokłosie» (остаток от жатвы) режиссёра Пасиковского. Самый знаменитый из виденного мной на тему Холокоста – «Список Шиндлера». Хэппи энд в фильме о Холокосте – уже натяжка. Наверное, Спилберг хотел разобраться в личности Шиндлера, спасшего евреев, работавших на него. А что тут разбираться? – Это естественное человеческое поведение – помочь несправедливо преследуемым. Недоумение в этом отношении напоминает анекдот про Ленина: был добрым, погладил ребёнка по головке. А мог бы и бритвой полоснуть. Исследуя феномен Холокоста, следовало скорее снять фильм о промышленнике, который отправляет своих рабочих-евреев в Освенцим. Это действительно патология, достойная исследования, хотя и обыденная в те проклятые годы. Похож на поведение Шиндлера элемент сюжета «Пианиста» Романа Полански: немецкий офицер, восхищённый мастерством еврея-пианиста, спасает того. Меня бы больше растрогало, если бы немец спас еврея, фальшивящего в каждой своей второй ноте. То есть просто спас невиновного. Нацисты были сентиментальны и любили музыку. Гитлер после аншлюса Австрии предложил своему любимому композитору Имре Кальману статус «почетного арийца». Кальман отказал Гитлеру, почетным арийцем не стал, а эмигрировал. Умилимся порыву Гитлера? Роберто Бениньи сделал комедию о жизни в концлагере «Жизнь прекрасна» и снялся в ней. В монографии по психологии трёх американских учёных я прочёл когда-то замечательную фразу: «Это так же нелепо, как насмехаться над продолговатым мозгом» (есть такой отдел в мозгу). Насмехаться над жизнью в концлагере ещё нелепее. Допускаю, что Бениньи – из людей, считающих, будто нужно постоянно шутить. Это очень утомительная черта. О войне были сняты похожие идеей одна на другую знаменитые комедии: американская «Быть или не быть», французская «Бабетта идёт на войну» и английская «Мистер Питкин в тылу врага». Все три вышли из чаплинского «Великого диктатора». В первоисточнике Чаплин играет Гитлера и не отличимого от того еврея-портного. В поздних комедиях персонажи подменяют похожих на них нацистов. Смешно, когда в американской комедии изображающий Гитлера актёр-еврей приказывает лётчику самолёта фюрера в полёте выброситься без парашюта, и тот беспрекословно исполняет приказ. Идея всех этих комедий в том, что бывают нацисты, внешне похожие на людей. Немцы-простофили, их можно обмануть – хороший ход в комедии. Но не про концлагерь. В фильме Бениньи героя убивают. Особняком стоят два виденных мной польских фильма о Холокосте: «Рokłosie» и «Ида». Главная часть трагедии Холокоста разворачивалась и происходила именно в Польше, там были и основные лагеря уничтожения. Участие в Холокосте поляков – больная и тяжёлая тема, особенно для самих поляков. Из живших в Польше на начало сентября 1939 года 3,3 млн (по другим публикациям 3,5 млн) евреев, во время войны погибло 2,8 млн. Счастливчиков Сталин, оккупировав свою часть страны, успел сослать в Сибирь. Об этом можно почитать в воспоминаниях Менахема Бегина. В начале ХХI века американский историк Ян Томаш Гросс доказал, что полторы тысячи евреев деревни Едвабне были согнаны в овин и сожжены в нём живьём не немцами, как говорила официальная польская история, а самими поляками. Правительственная комиссия установила, что Гросс – не клеветник, и подобные Едвабне действия произошли в 24-х районах Польши. Фильм «Рokłosie» является попыткой покаяния за подобные зверства, но увы, не поляков, а режиссёра Пасиковского и других создателей фильма. «Рokłosie» был принят враждебно польской публикой и, большая редкость, даже не получил Оскара. Правда, его высоко оценил великий Анджей Вайда. В «Рokłosie» крестьянин Франтишек Калина находит и свозит на свой участок надгробья с еврейского кладбища, которые его соседи использовали для мощения дорог и прочих полезностей. Он становится парией в деревне. Позже Франтишек со своим приехавшим из Америки братом выясняют, что судьба евреев их деревни аналогична происшедшему в Едбавне, а в массовом убийстве принимал участие их отец. Финал фильма (почти финал, там ещё что-то добавлено) достигает религиозной пронзительности – Франтишека односельчане распинают. Для католической Польши это значимо: поляки – соучастники зверств Холокоста – богоубийцы. Они убили Бога в себе, в своём народе. За такое Оскаров не дают. Последний из виденных мной оскароносец в Холокостиане – другой польский фильм – Ида, коронованный в 2015-м году. В нём создатели попытались подвести сальдо: «Мы – вас, вы – нас», а также закрыть тему польских евреев, обреченных, они считают, исчезнуть. Иду, девушку, выросшую в монастыре, настоятельница перед принятием той монашеского обета по-честному отправляет познакомиться с её единственной родственницей – с тётей. Та немедля сообщает Иде, что Ида – еврейка, а родители её убиты в Холокост. Две женщины отправляются искать их могилу. Поляк, живущий в доме родителей Иды, сознаётся, что сначала его семья прятала бывших владельцев дома вместе с сынишкой тёти в лесу, а потом он их убил и закопал. Поляк откапывает останки, и Ида с тётей перезахоранивают их на еврейском кладбище в Люблине. Вскоре тётя выбрасывается из окна, а Ида, проведя ночь с поляком саксофонистом, возвращается в монастырь, чтобы навсегда уйти из мира. Почему покончила с собой тётя? Вряд ли от вида погибших более 20-ти лет назад родственников (действие, похоже, происходит в 1962-м году). Тётя, можно догадаться, провела войну в «Армии людовой» – среди промосковских партизан. После войны сделала карьеру – была прокурором и выносила смертные приговоры «врагам народа» – как она сообщила Иде, а вернее нам, зрителям. Вела беспутную жизнь, чтобы забыть, можем думать, вину за гибель невиновных поляков. Чувствуя отвращение к себе, отказалась забрать из монастыря маленькую племянницу. «Тебе было бы плохо со мной» – объясняет она Иде. Аналог тёти с другой стороны – поляк, прятавший в лесу, а потом убивший родителей Иды. Может быть, испугался немцев? Видно, что переживает. Сам раскапывает останки своих жертв. Протягивает в знак примирения руку Иде. Правда, в окно, как тётя, когда его руку отвергают, не выбрасывается. Почему Ида возвращается в монастырь? Вряд ли из-за религиозного экстаза «невесты Христовой». Иначе она не провела бы перед принятием обета ночь с поляком-саксофонистом. Поляк предлагает Иде поехать с ним в Сопот, жениться, завести собаку, детей. Жить. Ида отвечает однообразно вопросом: «А потом?» Она опустошена, не видит в жизни смысла. Моя реакция на фильм была: «Не дождётесь!» Полмиллиона польских евреев, выживших по концлагерям, в лесах, в Сибири, по монастырям как Ида, вернулись к жизни. Они яростно сражались в войне Израиля за независимость, восстановили в Америке, добравшись до неё, угасавший здесь иудаизм. В концлагерях на Кипре, в которых англичане после войны держали 26 тысяч рвавшихся в Палестину выживших евреев, по воспоминаниям, еврейки рожали постоянно. Восстанавливали народ. Самый старый мужчина планеты сегодня – прошедший Освенцим 114-летний Израиль Кристалл из Лодзи. Он живёт в Израиле и имеет более ста потомков. Долгожитель – хороший символ не сломленного народа. Мой добрый знакомый Болек из нашей синагоги, любитель польского кино, сказал мне о финальном возвращении Иды в монастырь: «Это совершенно невозможно». Самого Болека, обрезанного мальчика, евреи после войны обнаружили живущим у польской старушки и забрали в еврейскую семью. О своих родителях Болек не знает ничего. Это более реалистичный, думаю, вариант «Иды». Летом неспокойного 1968-го года газета Правда посвятила более двух из своих 6-ти страниц докладу генсека польской компартии Гомулки. Перед этим столицу Польши сотрясла стопятидесятитысячная демонстрация студентов, требующих гражданских свобод. Гомулка сообщал подробности, как демонстрацию организовывали сионисты (так коммунисты называли в ту пору евреев. Слово «еврей» было среди них непроизносимым). Вскоре после этого – 26-го августа – мне пришлось бежать из оккупированной советскими войсками во время моего шахматного турнира Чехословакии. В поезде Катовице-Варшава соседка по купе поведала: из Польши выгоняют евреев. Их уволили со всех работ и дали 3 месяца покинуть страну. По переписи 2002-го года в Польше проживает тысяча евреев – в 3300 раз меньше, чем было до войны. История народа – польских евреев – завершена. Но перед тем, как исчезнуть, эти евреи сыграли, как нам сообщал Гомулка, ещё одну важную роль в истории Польши. Подробности я слышал от писателя и диссидента Георгия Владимова. Посетив годом-двумя позже речи Гомулки Польшу, он имел беседу с одним из лидеров польских диссидентов, организатором помянутой демонстрации Яцеком Куронем. Не добившись гражданских свобод студенческим движением, диссиденты «пошли другим путём». Они сорганизовали, как учили Маркс и Ленин, пролетариат; сначала создали «Комитет защиты рабочих», позже профсоюз «Солидарность». Подобрали подходящую фигуру лидера – электрика Леха Валенсу. В феврале 2016-го годы опубликованы доказательства, подтверждающие старое подозрение, что Валенса был агентом «органов». Но на деятельности «Солидарности» это мало сказалось. Возможно, потому, что Валенса был подставным лицом. О еврействе Яцека Куроня я знаю из статьи в Комсомольской правде 1968 года; других указаний на его еврейство не видел. Так что, возможно, это была ложь с целью опорочить человека. Но определённо еврей – другой лидер успешного польского диссидентства – Адам Михник. Если Гомулка и советская пресса утверждали, что польское диссидентство – это еврейский заговор, не вижу, почему им не верить. Судя по фильмам о Холокосте, о которых я говорю, еврейская тема остаётся больной для польского сознания. Ведь в течение столетий Польша была самой еврейской страной мира. Роль евреев в её жизни была огромна. Польский национальный поэт Адам Мицкевич – еврей. Велика была роль евреев в политической жизни страны ХХ века – как в период установления коммунистического правления, так и в процессе избавления от него. Отношение поляков к еврейской теме напоминает мне фантомные боли: евреев в Польше уже нет, но пустое место, которое они занимали – ноет. Названные фильмы свидетельствуют о том.

А.К. Как здорово, когда находишь единомышленника! Эти два польских фильма о Холокосте - на голову выше либеральных голливудских и прочих подделок. 

ЕВРЕЙ В РОССИИ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ПОЭТ


Еврей в России
больше, чем поэт
Борис Гулько, Нью-Джерси


«В сем христианнейшем из миров поэты – жиды» – читаем мы у Марины Цветаевой. Конечно, она имела в виду избранность и отстранённость от мира своих собратьев по ремеслу. Но и в прямом смысле, так сложилось, что людьми, поэтичнее других чувствовавшими русский язык, природу, судьбу России, часто оказывались евреи. Достаточно публикаций о еврейских корнях Пушкина и Лермонтова. Я слышал от поэта и мемуариста С. И. Липкина, что Александр Блок, тяжело страдавший антисемитизмом, на склоне своих недолгих лет узнал о собственном родстве с евреями. Афанасий Фет в старости с удивлением обнаружил, что его мать – еврейка. 


Три крупнейших русских поэта ХХ века – если оставить Блока веку ХIХ – сомнений в своём еврейском происхождении не имели. Но по разному воспринимали и еврейство, и мир. 

Борис Пастернак
Борис Леонидович Пастернак кончал гимназию как Исаакович – так записано в его аттестате зрелости. Отец Бориса – крупный художник Леонид Осипович, до того звавшийся Исаак Иосиев, а ещё раньше вообще Аврум Ицхок Лейб, переезжая в 1894 году в Москву на позицию преподавателя знаменитого ВХУТЕМАСа (в ту пору ещё не обретшего это имя), специально оговаривал, что креститься не будет. 

Поэт рос и жил в русской христианской культуре; он представлял себе: «человек живет не в природе, а в истории… в нынешнем понимании она основана Христом… Евангелие есть ее обоснование» (Доктор Живаго). Мир вокруг него был православным: «Город. Зимнее небо./ Тьма. Пролеты ворот. / У Бориса и Глеба / Cвет, и служба идет» (Вакханалия). Воображая свои похороны, Пастернак отмерял их дату по житию Христову: «Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня / шестое августа по старому, / преображение господне» (Август). Предчувствуя смертельное столкновение с властью, он просил о спасении Всевышнего словами Иисуса: «Если только можно, Авва Отче, / чашу эту мимо пронеси» (Гамлет). 

А что же еврейство? Ответ Пастернака: «Я стою за полную еврейскую ассимиляцию...». Сэр Исайя Берлин, встречавшийся с поэтом в 1946 и в 1956 годах записал, что Пастернак «желал бы, чтобы евреи ассимилировались и исчезли как народ». 

Сверстник Пастернака Осип Мандельштам тяготился российской жизнью. Вынужденный креститься для поступления в Петербургский университет, он демонстративно выбрал заграничное лютеранство. Ещё до октябрьского переворота Мандельштам жаловался: «И опять к равнодушной отчизне / дикой уткой взовьётся упрёк, / – я участвую в сумрачной жизни / и невинен, что я одинок». В советское время Мандельштам последнюю строку переделал: «где один к одному одинок». Он остро чувствовал гибель страны и её души: «За блаженное бессмысленное слово я в ночи советской помолюсь»; «Помоги, Господь, эту ночь прожить, / Я за жизнь боюсь, за твою рабу... / В Петербурге жить — словно спать в гробу»; «Петербург, у меня ещё есть адреса, / по которым найду мертвецов голоса». И губительный для поэта приговор СССР: «Мы живём, под собою не чуя страны…». 

Осип Мандельштам
Бескрайние российские дали не вызывали у ссыльного Мандельштама обычное умиление: «Что делать нам с убитостью равнин, / с протяжным голодом их чуда?... / И все растет вопрос: куда они, откуда? / И не ползет ли медленно по ним / тот, о котором мы во сне кричим, — / народов будущих Иуда?». Даже русский язык, не знавший более искусного певца, чем Мандельштам, ему не был так уж дорог. Он обращался «К немецкой речи»: «Себя губя, себе противореча, / Как моль летит на огонек полночный, / Мне хочется уйти из нашей речи / За всё, чем я обязан ей бессрочно». 

Мир Мандельштама – вся планета, со всей её историей и культурой: «Я молю, как жалости и милости, / Франция, твоей земли и жимолости, / Правды горлинок твоих и кривды карликовых / Виноградарей в их разгородках марлевых»; «Я не слыхал рассказов Оссиана, / Не пробовал старинного вина; / Зачем же мне мерещится поляна, / Шотландии кровавая луна?»; «Где больше неба мне — / там я бродить готов, / И ясная тоска меня не отпускает / От молодых еще воронежских холмов / К всечеловеческим, яснеющим в Тоскане». 

Но современный ему мир поэт не переоценивал: «В Европе холодно. / В Италии темно. / Власть отвратительна, как руки брадобрея». И потому мечтал бы укрыться в античности: «Туда душа моя стремится, / За мыс туманный Меганом», «Бессонница. Гомер. Тугие паруса…», «Бежит весна топтать луга Эллады, / Обула Сафо пестрый сапожок…». Всё это так по-еврейски! 

Впрочем, иудаизм для Мандельштама тоже был частью античности: «Среди священников левитом молодым / На страже утренней он долго оставался. / Ночь иудейская сгущалася над ним, / И храм разрушенный угрюмо созидался… / Мы в драгоценный лен Субботу пеленали / И семисвещником тяжелым освещали / Ерусалима ночь и чад небытия». 

Чем еврейство было для его поколения? Погромы да увядание: «Жил Александр Герцевич,/ Еврейский музыкант,/ — Он Шуберта наверчивал,/ Как чистый бриллиант… / Нам с музыкой-голубою / Не страшно умереть, / Там хоть вороньей шубою / На вешалке висеть... / Всё, Александр Герцевич, . Заверчено давно. . Брось, Александр Скерцевич. . Чего там! Всё равно!» 

Иным было время третьего еврейского столпа русской поэзии ХХ века – Иосифа Бродского. Его поколение, отвергая опыт отцов, в поисках духовности начало возвращаться к религии. И здесь христианство имело большое «материальное преимущество». В городе Бродского – в Ленинграде – оно заключалось в роскошных соборах, в живописи Эрмитажа и Русского музея, да во всей русской культуре. «Такова была форма сопротивления системе, с другой стороны, за этим стоит замечательное культурное наследие» – скажет Бродский много позже о привлекательности христианства для «еврейских мальчиков» его круга в то время. 

В одном из своих эссе я ошибочно, обманутый отпеванием в соборе, могилой на христианском кладбище в Венеции, правда без креста, приписал Бродскому крещение. На мою ошибку мне указала Мирьям Китросская. Поэт говорил в цитированном интервью: «…я, конечно, Новому Завету предпочитаю Ветхий. Метафизический горизонт, метафизическая интенсивность Ветхого Завета, на мой взгляд, куда выше, чем метафизика Нового». 

Молодой Бродский вглядывался в своё еврейство. Скандальным стало чтение им стихотворения «Еврейское кладбище около Ленинграда» на вечере молодых поэтов в 1960 году. То было время, когда слово «еврей» считалось неприличным. 

В стихе «юристы, торговцы, музыканты, революционеры» покоились, «Ничего не помня. / Ничего не забывая. / За кривым забором из гнилой фанеры…». Похоже, поэт сам силился вспомнить то, что «не забывали» люди, от которых он произошёл. Возможно, на Бродского произвели впечатление строки Лонгфелло: «И, глядя вспять, они весь мир читали, Как свой Талмуд, с конца к началу дней» из стиха «Еврейское кладбище в Ньюпорте», которое, как некоторые считают, подвигло Бродского написать о ленинградском кладбище. Книга стихов Лонгфелло была напечатана в СССР незадолго до написания Бродским его «Кладбища». Три года спустя после публичного чтения «Еврейского кладбища», впервые взяв в руки Библию, как он сообщил в позднем интервью, Бродский, «глядя вспять», написал длинное и монотонное стихотворение «Исаак и Авраам», своё единственное обращение к теме из ТАНАХа. 

Можно предположить, что Бродского поразило одно из центральных событий библейской истории – жертвоприношение (в еврейской традиции этот эпизод зовётся «связыванием») Исаака. Поразило своей непонятностью – зачем всеблагой Всевышний попросил Авраама принести в жертву своего любимого сына? И, естественно для поэта, Бродский решил написать стихотворение, надеясь, что поэтическое вдохновение позволит ему понять этот эпизод. Стих длится, и длится, словно поэт всё ждёт озарение. А оно не приходит.

Бродский обращается к методу каббалы, пытаясь анализировать слово «куст» на основе рисунка его букв. Но смысл жертвоприношения всё равно ускользает. «Я не совсем понимал, о чем пытаюсь сказать», – объяснил Бродский позже. 

В стихе Бродского Исаак не понимает, что происходит. Авраам спаивает его, чтобы зарезать «под наркозом». В еврейской традиции «связывание» – обоюдный акт. Признав, что на то воля Творца, Исаак добровольно ложится на жертвенник. Осознание, что еврейство – это признание бесконечной мудрости Всевышнего и подчинение ей своей воли – это путь, который у многих требует жизненных испытаний и времени. 

Бродский решается объяснить смысл жертвоприношения в христианском духе, вложив в уста ангела: «Довольно, Авраам, испытан ты. Я нож забрал (как будто Авраам по своей воле рвался зарезать сына)… Пойдем туда, где все сейчас грустят. Пускай они узрят, что в мире зла нет». 

Вскоре после написания «Исаака и Авраама» Бродского арестовывают, помещают сначала в одну психушку, затем в другую, а после приговаривают к пяти годам ссылки. Не увидел ли в этом поэт возражение на свою строку: «В мире зла нет»? 

Иосиф Бродский. Нобелевская премия еще впереди...

Бродского, в отличие от Мандельштама, режим упустил. Позволил (и заставил) эмигрировать. Ещё в России, Бродский отверг предложение крещёного еврея Михаила Ардова креститься, по воспоминаниям того, используя английский: «I’m а Jew». Лев Лосев записал: «Что касается самоидентификации, то в зрелые годы он (Бродский) свел её к лапидарной формуле, которую неоднократно использовал: «Я — еврей, русский поэт и американский гражданин». 

Почему Бродский считал себя евреем? Не из-за пятого же пункта в паспорте! В Америке, где он провёл вторую половину жизни, понятие «а Jew» вообще имеет смысл только по отношению к религии. 

Может быть, начала разгадываться тайна жертвоприношения Исаака - события, сделавшего евреев специальным народом, народом Бога, доказавшим свою верность Ему готовностью собственной жертвенности? Во всяком случае, вместо написанного им в юности христианского «В мире зла нет» зрелый Бродский скажет в интервью: «Мне ближе ветхозаветный Бог, который карает…» 

Жизненный путь и самовосприятие трёх великих поэтов-евреев России ХХ века, рельефно отражая их время, хорошо ложится на сентенцию Евтушенко: «Поэт в России больше, чем поэт». Мандельштам ощущал и назвал гибель духовности страны, в которой жил и в которой сам эту гибель не пережил. Время расцвета Пастернака – написания романа и стихов к нему – его лучших стихов – совпало со временем Холокоста и «борьбы с космополитизмом», едва не докончившей дело истребления евреев в Европе. Поэт мечтал о мимикрии евреев в окружающем мире, что могло казаться спасением. Бродский был человеком следующей исторической эпохи. Он оказался предтечей еврейского возрождения в России и стремления евреев покинуть страну. Ещё в юности Бродский обсуждал с другом возможность похитить для бегства самолёт (этот разговор стал известен КГБ и мог послужить причиной преследований поэта). 

В отличие от Мандельштама и Пастернака, Бродский не бежал своего еврейства, а, скорее, искал его. В период величайшего жизненного триумфа – получения Нобелевской премии, по прибытии в Стокгольм, на вопрос журналиста: «Вот вы американский гражданин, живете в Америке, и в то же время вы русский поэт и премию получаете за русские стихи. Кто же вы — американец? Русский?», Бродский ответил: «Я — еврей». 
МЫ ЗДЕСЬ