Правила жизни методолога Георгия Щедровицкого
России нужен тоталитаризм и не нужна наука. Но руководить отсталой, раннефеодальной России должна интеллигенция, прогрессоры. Главный смысл жизни не в развитии, а в порядке. Основу мышления закладывает семья и страта. На ближайшие 200 лет идеологией России должна стать методология. Так представлял себе идеальный мир основоположник методологии Георгий Щедровицкий.
С приходом на вторые-третьи по значимости роли в управленческой иерархии страны руководителей АП Вайно и Кириенко методология начинает определять тактику существования Системы. Попытавшись разобраться в сути этого квазифилософского учения, мы сможем понять, как станет жить страна в ближайшие годы.
Основателем методологии является Георгий Петрович Щедровицкий. Блог Толкователя уже писал о мировоззрении его адептов. Настала пора посмотреть на правила жизни и самого, как называли его ученики, ГП. Цитаты этих правил приведены из двух работ Щедровицкого: надиктованной на магнитофон в 1980-81 годах автобиографии (она была издана в 2001 году) и его лекций, проведённых в стенах театра «На досках», руководимого Сергеем Кургиняном, в 1989 году.
***
Я родился и вырос в семье так называемого ответственного работника. Это тот слой — иначе можно сказать «класс» — людей, который непосредственно строил и выстроил в нашей стране социализм. Когда я размышляю над тем, почему я стал таким, каким я стал, то я, конечно, очень многое отношу именно на счет характера и сложностей жизни семьи.
Это первый очень важный момент. Второй, тесно связанный с первым, — тот, что семья отца принадлежала к кругу еврейской партийной интеллигенции, но была как бы на его периферии. Этот момент тоже очень важен и должен быть специально выделен. Сам отец был родом из Смоленска. Мать его носила очень известную на западе Белоруссии фамилию Сольц и была двоюродной сестрой Арона Сольца, которого в 30-е годы называли «совестью партии».
***
Более возвышенного образа, чем образ танкиста — в кожаной куртке, с очками на фуражке (тогда еще не было шлемов), вылезающего из люка или влезающего туда, — у меня не было, и когда меня спрашивали, кем я собираюсь быть, то я отвечал: танкистом и только танкистом. Мы жили в атмосфере постоянных разговоров о войне, и я себя воображал танкистом или даже командующим огромными массами танков. Как я теперь понимаю, мыслил я точно так же, как Гудериан, войну представлял себе как столкновение многих тысяч танков и имитировал их прорывы и охваты в детских играх.
***
Я не считал себя евреем, — как раз наоборот, у меня было совершенно другое мироощущение: я был советский, русский от начала до конца.
***
Мир марксистской, партийной идеологии — он каким-то удивительным образом целиком завладел моей душой: я буквально существовал в этой системе идеологических представлений и норм. К нравственно-этическому ригоризму, унаследованному от матери, добавлялся ещё этот коммунистическо-социалистический ригоризм.
***
Формальная учёба, переписывание «Капитала» Маркса и лыжи — вот основное, что меня в период юношества занимало. Причём, переписывал «Капитал» не только на русском, но параллельно и на немецком, готическим шрифтом. Это дало мне одно из очень важных качеств, в какой-то мере присущих мне и раньше, а именно умение и способность работать практически сколько угодно, бесконечно долго, если работа была интересной. Я мог переписывать «Капитал» по четырнадцать часов подряд. Всё свободное время я тратил на это, бежал к работе над ним от всякого дела, и это стало для меня даже маниакальной идеей. Как только мне удавалось освободиться, я садился за стол и начинал с упоением и восторгом эту, с внешней точки зрения, совершенно бессмысленную работу.
***
Любопытно, что, куда бы я ни попадал, всюду очень плохо социализировался и рано или поздно оказывался в невероятно жёсткой оппозиции: между тем, что мне казалось правильным, человеческим, достойным, нормальным, и той ситуацией, которая развертывалась помимо моей воли.
***
Мой преподаватель Анатолий Александрович Смирнов каждую статью, которая к нему попадала, редактировал, убирая всё интересное, все смелые мысли и оставлял только то, что и так всем давно известно. Как же так? — Георгий Петрович, миленький, — отвечал он, — когда вы станете таким старым, как я, вы будете знать, что главный смысл всякой жизни всё-таки не в развитии, а в порядке. Если не будет порядка, то не будет и никакого развития. А если будет порядок, то и развитие — маленькое, осторожное — всегда будет происходить.
***
Я формировался через чтение, через мышление, а не через опыт жизни. Меня всегда интересовало только то, что было значимо для достижения моих конечных целей и задач.
***
Развитие идёт и должно идти через определённые переломы. Человек в ходе своего ученичества и становления обязательно должен иметь возможность «оставлять хвосты» в другом месте и постоянно начинать жизнь снова.
***
Конфликтное существование является наиболее благоприятным для формирования человеческой личности.
***
Человек в своём развитии до какого-то момента ищет «Великий Рим» — то, где существуют наивысшие образцы человеческого существования, образцы самих людей. А лет в тридцать пять я понял, что эти образцы, по-видимому, заключены в членах самого Московского методологического кружка и в том, что мы сами творим. Я пришёл к выводу, что наш коллектив, Московский методологический кружок, это и есть то высшее, чего достигло человечество. И с этого момента проблема «Великого Рима» исчезла, её решение я сформулировал очень чётко: «Великий Рим» заключен в нас самих, мы и есть «Великий Рим».
***
Любой человек имеет два опыта: опыт свой собственный, индивидуальный, и опыт общечеловеческий, опыт той группы, страты, класса, к которым он себя причисляет. И в том, как он реагирует на те или иные ситуации и обстоятельства, как он ведёт себя в тех или иных ситуациях и обстоятельствах, очень многое определяется не его индивидуальным опытом и не тем, что мы отнесли бы к нему лично, а его стратовой, классовой принадлежностью.
***
Современные поколения являются принципиально аисторическими. Для них не существует ни исторической действительности, ни их собственного действия в истории.
Ты драться умеешь, говорить правду можешь, или будешь всегда врать?!, — вот с чего начинается становление ребенка.
***
Путь к дальнейшему развитию России и людей России идет прежде всего через восстановление, или воссоздание культуры — новой культуры, ибо я понимал, что восстановление прежней культуры невозможно. Я сформулировал для себя основной принцип, который определял всю дальнейшую мою жизнь и работу: для того чтобы Россия могла занять своё место в мире, нужно восстановить интеллигенцию России. Я себя мыслю идеологом интеллигенции, идеологом культурной, культурологической, культуротехнической работы. И в этом смысле моя позиция является сугубо элитарной.
***
Я разницы между тоталитаризмом и не-тоталитаризмом не вижу. Понимаете? Не вижу. И считаю: тоталитарная организация есть будущая единственная организация всякого человеческого общества. Просто Германия и СССР немножко, «на ноздрю», вырвались вперед. Но это ждёт всех, включая и гордую Британию. Другого не будет — это ж есть необходимость развития человеческого общества, чёрт побери!
***
Тоталитаризм есть творение российского народа. Народа! И соответствует его духу и способу жизни. Он это принял, поддерживал и всегда осуществлял. Я же понимаю, что потенции к творчеству ни у кого нету. А поэтому тоталитаризм-то ведь всем очень нужен.
***
Весь вопрос в какой семье вы родились — если в герцогской, то у вас будет мышление и даже идеальный мир, а если в семье свинопаса, то в вашем сознании никакого идеального мира не будет. Вы будете думать о колбасе и о том, пороть Васиссуалия Лоханкина сегодня или завтра. Родившийся в вороньей слободке, будет обитателем вороньей слободки. И это — необходимо. Противно, но необходимо. И никуда не денешься.
***
Мне уже в 1952 году казались бессмысленными демократические установки русской интеллигенции — установки, которые выражались в слезах по поводу жизни народа, условий его существования, в заботах и стонах о народе. Я тогда же сформулировал принцип, которого придерживаюсь и сейчас. Каждый должен заботиться о себе, в первую очередь о себе как о культурной личности, и в этом состоят его обязанности, его обязательства перед людьми, каждый отвечает за своё личное поведение: не быть подлым, не приспосабливаться к условиям жизни, наоборот, постоянно сохранять неколебимыми принципы и позицию, бороться за сохранение принципиальности в любой ситуации. В этом и состоит социально-стратовая позиция.
***
Как говорил Николай Бухарин, «Творец всегда из породы недовольных». И я это принимаю, мне это кажется правильным. Конформист не может быть творцом — зачем ему это нужно?
***
Нашей стране ведь не нужны ни инженеры, ни учёные, ни дизайнеры. Ничего такого ни в первобытнообщинном строе, ни в феодальном быть не может. Поэтому спрашивать в условиях раннего феодализма: «Что там у вас должен делать инженер?» — это бессмысленное занятие. Точно так же, как спрашивать, что должен делать у нас инженер, дизайнер или как должен работать ассортимент. Нужно, чтобы всего этого не было. Но тогда мы с вами автоматически становимся недочеловеками. И это очень обидно, а мне так просто противно.
***
Я представлял себя прогрессором в этом мире, как у Стругацких.
***
Чтобы быть личностью, надо быть свободным. Это я понял очень чётко. И чем дальше двигалась жизнь, тем больше я в этой идее укреплялся.
***
Я понял, что всякого рода непоследовательность сохраняет человеку жизнь, но лишает его самодостаточности и разрушает его личность.
***
Время науки кончилось. На её место выходит методология. И это есть, говорю я, главное занятие ближайших 200 лет, а для нашей страны оно просто как бы предуготовлено.
(Иллюстрации — советский художник Геннадий Голобоков)
ТОЛКОВАТЕЛЬ
Комментариев нет:
Отправить комментарий