Русский "Бабель" в Тель-Авиве: уютный дом книги. Интервью
время публикации: 07:52 | последнее обновление: 09:16
Редакция NEWSru.co.il продолжает цикл репортажей о представителях новой алии из стран бывшего СССР. На этот раз наш корреспондент побеседовал с Леной Цагадиновой и Евгением Коганом, которые чуть меньше года назад открыли в Тель-Авиве магазин книг на русском языке "Бабель" .
До репатриации в Израиль Лена Цагадинова работала журналисткой на "Радио России" и на "Детском радио", а также в службе новостей телеканала "Культура". На "Радио России" Лена участвовала в социальном проекте "Детский вопрос" – это был первый в России проект по вопросам усыновления.
Евгений Коган работал журналистом в Санкт-Петербурге, а после переезда в Москву стал литературным редактором издательства Corpus, работал в Московском библиотечном центре и писал книгу – историю ленинградской дома-коммуны инженеров и писателей "Слеза социализма".
Лена и Евгений репатриировались в Израиль осенью 2015 года, а 28 декабря открыли на улице Йона а-Нави в Тель-Авиве книжный магазин, где можно купить книгу, выпить чай или кофе, а также послушать самые разнообразные лекции – от истории кубизма до нюансов клеточной биологии.
Вы заранее знали, что откроете в Израиле книжный магазин?
Лена Цагадинова: Года три-четыре назад Женя написал у себя в Facebook, что он больше всего на свете любит участвовать в книжных ярмарках и хотел бы всегда торговать книгами.
Евгений Коган: Да, я тогда работал в издательстве Corpus, и редакторы у нас работали продавцами на книжных ярмарках, потому что кто, кроме автора, может рассказать о книге лучше, чем человек, который ее редактировал и прочел десять раз? Я люблю книги, а обычно, когда человек приходит в книжный магазин, он знает, что ему нужно, условно, купить Пелевина, Акунина, Сорокина, Пушкина, Солженицына и Достоевского. При этом есть огромное количество писателей, которые не то чтобы лучше Пушкина и Достоевского, но они пишут потрясающие книги, про которые никто не знает. Покупатели на них не посмотрят, если мы им об этом не расскажем. И очень хочется показать людям эти хорошие книжки. Вот, например, вы слышали про Елену Бочоришвили?
Нет.
Евгений Коган: К сожалению, на тот момент про нее никто не слышал, а она получила "Русскую премию". Но дело не в этом. Она еврейская девушка из Грузии, которая живет в Канаде и пишет потрясающие книги, которые покупают, если о них рассказать. Солженицына с Сорокиным купят и так, а про многие замечательные книги нужно рассказывать, и я это ужасно люблю.
Значит, у вас продаются книги, о которых вы любите рассказывать?
Евгений Коган: И Сорокин, конечно. Мы продаем книжки, которые любим сами, про которые любим рассказывать. Книжки, которые нам не стыдно поставить на полку в своем доме или кому-то подарить. Часто, делая заказ для магазина, мы покупаем эти же книги и для своей библиотеки.
Лена Цагадинова: Понятно, что все прочитать невозможно, как бы ни хотелось. Казалось бы, если работаешь в книжном магазине, будешь читать с утра до вечера, но это не так. Поэтому мы следим за тем, что читают другие. Мы читаем рецензии Анны Наринской, Игоря Гулина, Константина Мильчина, Галины Юзефович... Следим за тем, что пишут о детских книгах Ира Филиппова и Лиза Биргер. Кроме того, к нам часто заходят покупатели и спрашивают об авторе, которого мы не знаем и который на поверку оказывается совершенно замечательным.
Евгений Коган: Но в основном здесь книги, которые мы знаем и любим. И я к ужасу своему понимаю, что большинство из них мы читали.
Лена Цагадинова: К детским книгам мы относимся еще более внимательно. Если в книге плохие иллюстрации, мы ее не берем.
Я знаю, как вы продаете детские книжки. Вы показываете "О девочке Маше" Введенского с совершенно потрясающими иллюстрациями, а потом вспоминаете, что она последняя в тираже, и приходится быстро уносить ноги, пока вы не передумали.
Евгений Коган: Лена, я кстати воспользовался сейчас твоим отсутствием и продал две детские книги.
Лена Цагадинова: Очень больно, когда заканчиваются тиражи тех книг, которые ты очень хочешь видеть у себя на полке.
Как вам удается находить такие редкие издания?
Евгений Коган: Например, к нам приезжала Маша Вайсман, директор издательства "Август". Это такое маленькое, даже крошечное издательство, которое издает в частности Введенского, детские стихи Цветаевой, Набокова и Кузьмина. И замечательные книжки самой Маши. Издательство маленькое и издает очень хорошие и красивые книжки, но маленькими тиражами. И когда тираж заканчивается, то все.
Понимаете, сейчас в России тираж в две тысячи экземпляров считается огромным. Конечно, есть топовые писатели, которые издаются стотысячными тиражами, но если это не очень громкое имя, то тираж любой, даже очень хорошей книги, не превысит полторы-две тысячи экземпляров.
Почему?
Евгений Коган: Это очень дорого. Вот есть такое издательство "Водолей". Они издают поэтов Серебряного века второго и третьего эшелонов. То есть, поэтов, которые, мягко говоря, неизвестны. Книги выходят тиражами в 500 экземпляров. Но эти люди просто подвижники.
Есть питерское Издательство Ивана Лимбаха – гениальные, потрясающие люди. У них сейчас вышел роман Ральфа Дутли про Хаима Сутина. Я его как раз читал, совершенно замечательный роман, о нем много пишут, а вышел он тиражом в две тысячи экземпляров. Потому что много пишут – это три статьи. В России нет сейчас литературной критики, практически нет изданий, которые пишут про книги, нет программы, которая бы пропагандировала чтение.
Потому что нет спроса?
Евгений Коган: В том-то и дело, что спрос есть, тиражи все время заканчиваются. В издательстве "НЛО" вышла книга Ирины Врубель-Голубкиной "Разговоры в зеркале". Вот сейчас заканчивается второй тираж. Закончился весь тираж полного собрания сочинений Леонида Добычина. Закончились тиражи Павла Зальцмана, Леонида Цыпкина. Вы слышали эти фамилии?
Знаю Ирину Врубель-Голубкину. Прочих не читала. Но я не показатель. К стыду своему, мало читаю.
Евгений Коган: Почему не показатель? Вы человек, который ходит в книжные магазины, а вы о них не слышали.
Я прихожу в книжный магазин только за детскими книгами, потому что взрослые читаю в электронном виде, а бумажные не покупаю.
Евгений Коган: Скоро начнете.
Почему? И своевременно ли открывать книжный магазин в эпоху электронных книг?
Евгений Коган: Это наша любимая тема. Есть многочисленные исследования, которые показывают, что за последние несколько лет электронные книги стали покупать все меньше, а тиражи бумажных книг растут на десятки процентов.
Может, все уже просто давно купили себе по электронной "читалке"?
Евгений Коган: Исследования показывают, что при чтении электронной версии текст хуже усваивается. Человек меньше запоминает, меньше вникает, меньше об этом думает. В огромном количестве западных учебных заведений запрещено пользоваться электронными книгами, только бумажными.
Лена Цагадинова: Есть еще большая беда, с которой мы оба столкнулись. Очень часто версии для электронных книг бывают неполными.
А по поводу разумности книжного магазина… Мы понимали, что это не массовая история. Но остаются еще любители бумажных книг, и их много. Для них мы и работаем.
При этом большинство книжных магазинов торгуют книгами совершенно разных жанров и качества, на этом основан принцип торговли. Покупатель может в одном магазине купить "Анжелику", Кафку и Акунина. Как может быть прибыльным то, что делаете вы?
Лена Цагадинова: Я не хочу рассуждать о какой-то выработанной концепции. Мы просто хотим, чтобы нам здесь было уютно. Это же почти такое пространство, как дом. Если вам не нравится ковер с оленями, вы ведь не повесите его у себя в гостиной, хотя другим он может нравиться. Я понимаю, что сравнение не совсем корректное, потому что речь идет о бизнесе, но мы находим другой способ заработать. Например, мы начали проводить лекции. Сначала они были бесплатными, а потом добрые люди указали нам на то, что так делать не нужно.
Евгений Коган: Сначала у нас были бесплатные лекции, на которые ходило не очень много народу, а теперь у нас платные лекции, на которые ходит очень много народу. Вот такой парадокс.
А еще один раз к Лене подошел мужчина и сказал: "У вас замечательный кофе. Делайте то же самое и за те же деньги, но наливайте в два раза меньше".
У нас ведь как библиотека домашняя, так и кофе – мы ведь сами пьем здесь чай и кофе, которые предлагаем посетителям.
Какие лекции у вас в основном проходят?
Евгений Коган: Какие угодно. Лекции людей, которые нам интересны, и на темы, которые нам интересны. Вчера у нас была великая Нина Попова, основатель Музея Анны Ахматовой в Санкт-Петербурге. Она читала лекцию "Образ сопротивления" к 70-летию постановления о журналах "Звезда" и "Ленинград".
Лена Цагадинова: И регистрация на лекцию закрылась уже через час.
Евгений Коган: У нас есть несколько популярных циклов по истории живописи, которые читают такие люди как Ольга Штофф из "Русского музея", специалист по Рембрандту с мировым именем Роман Григорьев.
Есть наш друг, клеточный биолог Яков Журинский, который прочел уже три или четыре лекции, последняя из которых называлась "Почему мы не шар". Как клетки принимают решения о том, какой мы будем формы – будут ли у нас рога, копыта, хвост. Людей было так много, что все не поместились.
К нам приходили Михаил Гробман, Лев Рубинштейн, Максим Кронгауз. Приезжала Валентина Полухина – главный в мире специалист по Бродскому. С дочкой Бродского Анастасией Кузнецовой и переводчиком англоязычного Бродского Адреем Олеаром. На эту лекцию к нам специально приехали два человека из Петербурга, потому что Полухина очень редко выступает. Дима Озерский, автор всех текстов группы "АукцЫон", впервые читал у нас свои стихи без музыкального сопровождения.
То есть, вы снова выбираете то, что интересно вам самим.
Лена Цагадинова: Мне кажется, иначе невозможно, и лучше всего быть честным. Вот я не люблю Донцову, и к нам никто не приходит за Донцовой.
Евгений Коган: И сама Донцова не приходит и не предлагает устроить у нас презентацию своей книги.
К вам часто приходят с такими предложениями?
Лена Цагадинова: Часто, особенно местные писатели. Первое время мы пытались устраивать презентации книг, а потом поняли, что нам самим это неинтересно, а нельзя делать что-то через силу.
Евгений Коган: Естественно, если нам позвонит вдруг Людмила Улицкая и скажет, что хочет устроить у нас презентацию новой книги, мы не откажемся. Но это не потому что презентация, а потому что Улицкая. Среди израильских авторов есть много прекрасных писателей, и у нас есть их книги, но большая часть авторов, и не только израильских, это не очень хорошая литература.
Вот есть израильский писатель Давид Маркиш. Кроме того, что он очень хороший писатель и блестяще умеет складывать слова в предложения, это еще к тому же и сын Переца Маркиша. У нас был его вечер. Сейчас у него выходит новая книга посвященная Еврейскому антифашистскому комитету, и мы надеемся, что у нас будет вечер, посвященный этой книге.
Лена Цагадинова: И если вы увидите, что выступает Давид Маркиш, бросайте все и приходите, потому что это такая история, о которой вы будете потом рассказывать внукам.
Евгений Коган: Еще из русскоязычных израильских авторов у нас были поэт Леонид Шваб, писатель Дмитрий Дейч, Александр Иличевский читал у нас замечательный цикл лекций про Хлебникова.
Если не ошибаюсь, у вас еще бывают детские мероприятия.
Лена Цагадинова: У нас вела потрясающие детские мероприятия Линор Горалик. Маша Вайсман провела летом пять детских встреч. В декабре начнутся еще две программы для детей – одна игровая, а вторая по истории искусств.
Евгений Коган: А еще мы ведем переговоры с театром "Маленький" и хотим сделать театральную студию для детей. Настоящий детский театр.
У нас есть планы и для взрослых, и для детей, и для собак даже есть. К Томику часто заходят соседские собаки.
Только для русскоязычных? Я не про собак сейчас.
Евгений Коган: У нас был Рони Сомек, один из главных израильских поэтов. Его переводила Лена Байбикова. Мы сами не иврите тогда совсем не говорили, но он так читал, что это завораживало. Был прекрасный вечер. И были люди, которые не говорили по-русски.
Вы чувствуете, что начинаете интегрироваться в эту среду?
Лена Цагадинова: Я до сих пор не могу себе ответить на вопрос о том, не создаем ли мы вокруг себя какое-то гетто, не консервируемся ли мы в своей среде? Но нет, у меня нет ощущения, что я живу за забором. Возможно, потому что я не понимаю людей, которые говорят на иврите, но не чувствую их чужими.
Евгений Коган: Мы еще в таком районе находимся – со своим колоритом, своими местными прекрасными сумасшедшими. Мне ужасно нравится ощущение маленькой деревни, когда все друг друга знают. Мы дружим с ребятами из соседних магазинов, дружим с соседним поющим парикмахером. Он правда поющий. Покрасит кого-то, и пока ждет, поет. Громко причем. Мы знаем всех соседей, продавцы шуармы знают, что нам в нее добавить, зеленщик знает, что мы покупаем. В Москве такого не встретишь, потому что почти нет малого бизнеса. А здесь этого полно, и это очень здорово.
Лена всегда говорила, что очень интересно, с какими людьми мы будем здесь общаться. Многие из нашего московского и питерского круга уже сюда переехали, но далеко не все пока, к сожалению, и мы ждем. При этом здесь появляется все больше новых людей, часть из которых стала нашими друзьями.
Наверное, книжный магазин облегчает задачу. У людей есть повод прийти и познакомиться.
Евгений Коган: Да, вот приходит человек и говорит: "Я недавно приехал, собираюсь открыть здесь нефтяную вышку, но пока не открыл, давайте я куплю у вас книжку для ребенка".
Лена Цагадинова: Я вот не представляла, как мы будем выживать здесь без "АукцЫона" и "Вежливого отказа". Но здесь есть Витя Левин и "Левонтин 7", где он делает их концерты. И есть множество прекрасных людей, и этого хватает, чтобы чувствовать себя счастливыми. Но нет, это все-таки не гетто. Не хочется, чтобы это было гетто.
Евгений Коган: Конечно, нам сложно здесь следить за новостями, мы ничего не понимаем в местной политике, но уже привыкли к тому, что следить нужно, потому что не дай бог где-то опять выбежал сумасшедший с ножом.
С другой стороны, в России в последние годы четкого понимания происходящего тоже не было. Просыпаешься утром, открываешь Facebook и думаешь: "Да ладно, это точно фейк". Нет, не фейк, действительно открыли памятник Грозному, Хирурги выступают на мотоциклах.
Вам больно за то, что происходит сейчас в России?
Лена Цагадинова: Конечно, но это уже фантомные боли, хотя их не излечить. Мы с этой болью научились жить, потому что этот кошмар еще долго не закончится, уж точно не при нашей жизни и не при жизни наших внуков. И это уже воспринимаешь как Кафку, потому что с кем же еще сравнивать… С нами часто хотят поговорить о политике. Вот буквально вчера посетитель спросил, что мы думаем о том, что происходит в России. А мне не хочется вести эти разговоры, потому что это бессмысленно.
Евгений Коган: Мы здесь, мы уже не там. Хотя, конечно, периодически прорывает, потому что все это еще очень болезненно.
Лена Цагадинова: Я часто думаю, уехала бы я, если бы не та ситуация, которая сейчас есть в России? Мне кажется, я всегда хотела уехать. В Израиль я впервые попала в 2010-м году, и с тех пор начала сюда постоянно возвращаться, просто потому что мне здесь хорошо.
Евгений Коган: А я впервые был в Израиле в 91-м году, и запомнил две шутки из журнала "Бесэдер?", Стену плача и город Бней-Айш, который тогда только начинал строиться. Я очень люблю Израиль и вообще другие страны, но все, что я делаю, связано с русским языком, и я хотел бы жить в России, только не в той, которая есть сейчас. А другой нет и, судя по всему, не будет. В гипотетически свободной России, в России тех десяти дней в августе 91-го года, которые оказались тем, чем оказались, но тогда все поверили, и вышли, и ура. Но ее нет.
То есть вы такие типичные представители "путинской алии"?
Евгений Коган: Что такое "путинская алия"? Путин у власти… Я покрываюсь холодным потом… 16 лет. Значит, "путинская алия" – это люди, которые начали уезжать в 2000-м. Да, есть некоторое количество таких маячков. "Болотное" дело, Крым, убийство Немцова и та вакханалия, которая началась после этого всего. Если так, то да, мы "путинская алия". Но мне ужасно не хочется принадлежать к какой-то группе. И название "сырная алия" мне тоже очень не нравится. Сейчас же идет какая-то война алий? Как правильно сказать?
Думаю, вообще никак не надо говорить. А на иврите – "алийот".
Евгений Коган: "Война алийот" – отличное название для кафе.
Лена Цагадинова: И в этой связи про нас в интернете иногда пишут совершенно невероятные вещи.
Евгений Коган: Да, эти комментаторы все про нас знают. И что у нас родители миллионеры, и что мы существуем на деньги Российского культурного центра, и что у нас несколько квартир в Москве.
Хорошие квартиры?
Евгений Коган: Говорят, очень. Как мне однажды удалось сформулировать в одном интервью, когда мы в 10 вечера едем в автобусе в нашу маленькую съемную квартиру в Ришон ле-Ционе с найденным на помойке стулом, очень приятно думать, что у нас родители миллионеры и никаких забот.
Вы еще не пришли к тому, что можно не бояться завтрашнего дня?
Лена Цагадинова: Еще нет, но динамика положительная. Хотя сейчас гораздо страшнее, чем было, когда мы открывались.
Евгений Коган: Год еще не прошел, год будет в декабре. Динамика положительная, мы есть, мы не залезли в долги, не брали никакие ссуды. Хочется, чтобы все получилось. И очень не хочется услышать от людей: "Мы же говорили, что ничего не выйдет".
Каким бы вам хотелось видеть свой бизнес через несколько лет?
Евгений Коган: Большим трехэтажным зданием, чтобы в нем был зал с проектором, а в зале могли бы помещаться все желающие приходить на лекции.
Есть огромное количество российских издательств, которые не представлены в Израиле. У них и в России читателей не очень много, но книги очень хорошие и, как мы убедились, каждая хорошая книга находит своего покупателя. Мне бы очень хотелось, чтобы эти издательства были здесь представлены, но для этого нужно сначала приучить людей к нашему магазину, а для этого нужно время.
Лена Цагадинова: Мы каждый день по нескольку раз слышим от посетителей, что нам нужно расширяться.
Евгений Коган: Кстати, нас недавно посетил местный мэр. Он прослышал о том, что здесь открылся "русский культурный центр", то есть открылось место, где странные и говорящие по-русски люди собираются толпой и что-то делают. У нас как раз была встреча с Романом Супером, и здесь была настоящая Ходынка, и пришел мэр. Осмотрелся, представился, произнес двухминутную речь, пожелал нам удачи и ушел. И Рома говорит : "Так, на чем мы остановились?"
Лена Цагадинова: И конечно, у нас никакой не культурный центр, а книжный магазин с хорошей лекционной программой, а еще с чаем, кофе и подарками.
Евгений Коган: Мы хотим, чтобы это был клуб, где проходят хорошие лекции и где есть, куда посадить людей.
А что касается интеграции, то, конечно, приехав в страну и открыв в ней магазин русской книги, где проводишь все время с утра до вечера, довольно сложно интегрироваться в израильскую жизнь и выучить иврит. Я окончил ульпан, но со мной все равно везде переходят на русский или английский. Конечно, будь у нас такая возможность, нужно было бы сначала полгода учить язык, а потом уже открывать бизнес. Но такой возможности у нас не было. И я понимаю, что у нас эта интеграция наверняка займет больше времени, чем у других, но я абсолютно уверен, что, так как мы собираемся здесь жить, а не пожить пару лет и уехать в Канаду, мы так или иначе заговорим на иврите. Возможно, мы не сможем толковать на иврите Тору или писать стихи, но очень хочется почитать на иврите Шалева и Керета.
Беседовала Алла Гаврилова. Фотографии Марии Кашевник
Комментариев нет:
Отправить комментарий