Женщины и век.
Борис Гулько
Удивляет и
огорчает, что русскоязычная общественность никак не готовится к приближающемуся
130-му юбилею Василия Ивановича Чапаева. Ведь его фигура обогатила русский
фольклор больше, чем былины об Илье Муромце плюс анекдоты про Пушкина и Ленина.
Недавно я
сказал своему товарищу, что обнаружил в интернете интересные сведения о
Чапаеве.
– Неужели и он?
– вскричал товарищ.
– Нет, его отец
был эрзя, а мать – чувашка. Но вот Анка-пулемётчица…
– Не может быть.
Анка-пулемётчица не могла быть еврейкой – запротестовал товарищ.
– Могла –
заявил я.
Начало
истории об Анке следует отнести к житию Менделевой Юлии
Ароновны. Будь МЮА христианкой – вполне заслуживала чести быть приобщённой к
лику православных святых, а то и великомучениц. В восьмилетнем возрасте она
пережила в Стародубе устроенный старообрядцами еврейский погром – оказывается,
были и такие. В 16, оказавшись на территории Кубанского казачьего войска,
родила от одного из казаков дочь Анну Сташенко.
Совсем молодой МЮА примкнула к РСДРП, и к 1917 году имела уже солидный
стаж у большевиков. Благодаря этому она вскоре возглавила созданный в
Ленинграде Институт матери и ребёнка (Матреб на новоязе). Пользуясь своим
положением в партии, МЮА собрала в институте лучших старорежимных учёных, и смогла
защитить их от репрессий в грядущие годы. Почти всех… В ленинградскую блокаду МЮА сумела организовать
питание детей выдуманной едой: приготовленной из сои, восстановленного
растительного масла из олифы, хвои; дрожжевым супом.
Всё же нельзя сказать, что в педиатрическом мединституте (так Матреб
стал называться с 1935-го года) не посадили никого. В 1949 году арестовали за космополитизм саму МЮА. Проведя в ГУЛАГе 7
лет, она была реабилитирована, выпущена на волю, и вскоре умерла.
Но история, коснувшаяся Чапаева, не о МЮА, а о её дочери Анне. В первую
мировую в санитарном поезде медсестра Анна познакомилась с медбратом Дмитрием
Фурмановым, тем самым, что позже создаст былинный образ комдива Чапаева, и
вышла за него замуж. Позже они расстались «на почве ревности», как скупо
объясняет интернет. Однако в апреле 1919 года Анна нежданно нагрянула к мужу, в
ту пору комиссару чапаевской дивизии.
Сегодня представляется невероятным, что женщина по доброй воле могла отправиться
из безопасного дома в тылу на войну, на которой убивают. Это же недоумение было
у меня полвека назад, когда я читал главный роман соцреализма – трилогию Алексея
Толстого «Хождение по мукам». Там
две сестры – Катя и Даша – отправляются искать своих возлюбленных Рощина и
Телегина на фронты Гражданской войны. Поначалу один возлюбленный воевал за
белых, второй – за красных, в конце – оба за красных.
Читатель – я – волновался – не умыкнут ли, не изнасилуют ли молодых
привлекательных женщин изголодавшиеся по женской ласке грубые вояки. Можно себе
представить – как выглядели бы приключения двух сестёр на войне, будь роман
написан не в жанре соцреализма, а, скажем, французского натурализма. Или на четверть
века раньше тем же Толстым, когда автор бессмертного Буратино ещё сочинял
порнографию. Но тут всё обошлось – сёстры нетронутыми соединились со своими
красными офицерами.
Особенно мне запала в душу заключительная сцена толстющей книги
Толстого.
«В пятиярусном зале Большого театра» с галёрки для зрителей четвёрка
героев трилогии наблюдает принятие плана ГОЭЛРО.
– Где Ленин? – спросила Катя,
вглядываясь с высоты пятого яруса. Рощин, державший, не отпуская, ее худенькую
руку, ответил также шепотом:
– Тот, в черном пальто,
видишь – он быстро пишет, поднял голову, бросает через стол записку… Это он… А
с краю – худощавый, с черными усами – Сталин, тот, кто разгромил Деникина…
Сталин не громил Деникина? Так ведь это же соцреализм.
Война продолжалась долгих 7 лет – с 1914 по 1920 год. Проходила
молодость – время любви. Мужчины остервенело убивали друг друга. Что было
делать женщинам? Анна Сташенко отправилась к мужу.
Узнав о приезде жены комиссара, Чапаев отправился познакомиться, и
застал супругов в постели. Ну как тут было не влюбиться? Чапаев сразу и
влюбился.
Анна Сташенко описывается историками красивой женщиной, хоть старые
фотографии не доносят этого. В архиве Фурманова сохранился обмен письмами
начдива и комиссара о возникшем любовном конфликте. Чапаев: «…я вам однажды
сказал, что на жену своего товарища никогда не посягну. Мало ли что у меня в
душе, любить никто не может мне
воспретить… Так ведь я что, если бы Анна Никитична сама не хотела, так я ведь и
не стал бы». Фурманов отвечал: «Вы …пытались
всё объяснить какой-то нелепой ревностью из-за Анны Никитичны. Но подумайте
сами, ведь это очень смешно и глупо, если бы я на самом деле вздумал ревновать
её к вам. Такие соперники не опасны, она мне показывала ваше последнее письмо,
где написано „любящий вас Чапаев“. Она действительно возмущалась вашей низостью
и наглостью, и в своей записке, кажется, достаточно ярко выразила вам своё
презрение. Эти все документы у меня в руках и при случае я покажу их кому
следует, чтобы раскрыть вашу гнусную игру. К низкому человеку ревновать нельзя,
и я, разумеется, её не ревновал, а был глубоко возмущён тем наглым ухаживанием
и постоянным приставанием, которое было очевидно, и о котором Анна Никитична
неоднократно мне говорила. Значит, была не ревность, а возмущение вашим
поведением и презрение к вам за подлые и низкие приёмы».
Очевидно, Фурманов написал жалобу на Чапаева. Командование разрешило
конфликт просто – комиссара отозвали. Анна уехала с ним. Вскоре отчаянным
рейдом отряда полковника Бородина штаб Чапаева был разгромлен, а он почти
наверняка погиб. Лёгкие сомнения вызывает лишь множество версий его гибели –
один человек не может погибнуть разными путями – и отсутствие трупа. А Фурманов
удивлялся, что приезд на фронт жены и её отношения с Чапаевым спасли его.
Задержись Фурманов ненадолго в дивизии Чапаева – разделил бы печальную судьбу комдива.
Как совместить «презрение за подлые и низкие приёмы» к «низкому
человеку» с воспеванием Чапаева в самой знаменитой книге о Гражданской войне?
Ответ тот же – соцреализм.
В целом романтическая жизнь Чапаева была несчастной. Когда в 1914-м
году он отправился на фронт, его жена Пелагея ушла из дома родителей Чапаева вместе
с их тремя детьми к соседу-кондуктору. Следующая дама Чапаева, тоже Пелагея,
вдова его фронтового друга, изменила ему с начальником артиллерийского склада.
Дочь Чапаева Клавдия описывает, что в разрешении того конфликта были задействованы
разные виды стрелкового оружия – наган, пулемёт. Обычное дело.
Клавдия считает, что эта вторая Пелагея и погубила Чапаева. После того,
как комдив отказался с ней мириться и отослал из Лбищенска, в котором находился
его штаб, Пелагея заехала в штаб к белым и сообщила тем о малочисленности
войск, охранявших Чапаева. Клавдия слышала, как Пелагея хвастала своим предательством.
Вскоре овдовела и Анна. В 1926-м году от ерундовой простуды в возрасте
35 лет умер Фурманов. Анна Сташенко на основании романа и дневников умершего
мужа, других документов написала сценарий, по которому братья Васильевы в 1934
году сняли знаменитый фильм «Чапаев». Этот кинематографический Чапаев и стал
народным героем, о котором складывали анекдоты. Считается, в образе пулемётчицы
Анки изображена сама автор сценария.
Вторым браком Анна вышла замуж на геройского комбрига Лайоша Гавро –
«венгерского Чапаева», как того называли. Одновременно с выходом фильма, в 1934
году, у них родились мальчик и девочка. А в 1938-м году «венгерского Чапаева»
расстреляли. Анна пережила Гавро на три года и умерла в возрасте 42-х лет.
Дочь Анны Кира Менделева, унаследовавшая, миновав фамилии деда и двух
мужей матери, еврейскую фамилию бабки, стала первой женой самого яркого
писателя «оттепели» Василия Аксёнова. Их сын Алексей – кинематографист. «Как
причудливо тасуется колода!» – говорил булгаковский Волланд. Единственный
известный потомок знаменитого писателя – еврей по галахе, ещё каким-то боком
имеющий отношение к романтическому конфликту Чапаева с Фурмановым.
Бабушкам Алексея Аксёнова Евгении Гинсбург и Юлии Менделевой, выдающимся
женщинам своего времени, познакомиться в ГУЛАГе, видимо, не пришлось. Первая отсидела
свои 10 лет с 1937-го по 1947-й год, и в 1949-м, когда посадили вторую, была
уже на «вечном поселении» в Магадане.
Грустная тема – российские женщины и ХХ век. Пока мужчины с 1914-го по
1920-й годы бессмысленно уничтожали сначала чужаков, потом свой народ и свою страну,
уходили лучшие годы жизни целого поколения женщин. За мифологизированными
фигурами Чапаева, Фурманова, Анки-пулемётчицы таится трагедия завершения
естественной жизни России и начала кровавого времени предательств и злодейств. Трагедии
Евгении Гинсбург и Юлии Менделевой ярко иллюстрируют это.
Не так уж многие люди вспомнят о юбилее Чапаева. Но для меня эта дата
дорога. Ведь я родился ровно через 60 лет позже легендарного комдива. 60 – это,
как известно, мистическое число шумеров, основание шестидесячеричной системы,
сохранившейся в измерении времени. Не зря в молодости, когда я был побойчей, я
хвастал перед приятелями: «Такие люди рождаются раз в 60 лет!»
Судьбы Чапаева, погибшего в 32 года, персонажей книги о нём – трагичны.
Не сильно скрашивают истории о них бесконечные анекдоты про Чапаева и его
окружение – в большинстве своём однообразные и не смешные.
Комментариев нет:
Отправить комментарий