Война со стабильностью

Елизавета Александрова-Зорина

Еще несколько лет назад самым популярным словом у российских журналистов было "стабильность". Стабильностью, как шпаклевкой, заделывали неприглядную действительность: ею оправдывали сильнейшее имущественное неравенство, отмену льгот, непопулярные реформы, антисоциальную политику, непристойное богатство "элиты", несменяемость власти, коррупцию, да все что угодно. Главное – стабильность, а остальное приложится. Газеты и телевидение пропагандировали dolce vita, идеология потребления считалась национальной идеей, обывательское счастье сводилось к ипотеке, машине в кредит и офисной работе (а счастье рангом повыше – к особняку на Лазурном побережье, "Ламборгини" у подъезда и непыльной должности в крупной корпорации). Министр образования открыто заявлял, что задача российской школы – растить грамотного потребителя. "Зато стабильность!" – говорили, услышав критику власти. "Вы что же, крови хотите?" – возмущались на призывы к акциям протеста. "Ой, лишь бы не было войны!" – закрывали глаза на любую несправедливость. Припоминали советские пустые прилавки, стращали историями о голоде, нужде и закрытых границах, подсчитывали погибших в войнах и революциях, повторяя как мантру: "Лишь бы не было войны…"

Спустя время место "стабильности" заняла "война".

Войною зашпаклевывают сильнейшее имущественное неравенство, антисоциальную политику, непопулярные реформы, непристойное богатство "элиты", несменяемость власти, коррупцию, да все что угодно. Все для фронта, все для победы. СМИ (те самые, что воспевали dolce vita) перекрасились в защитный цвет, попсовая, вся в люрексе, эстрада облачилась в гимнастерки, медийные лица посуровели. Идеология потребления сменилась милитаризмом и ура-патриотизмом. Министр образования (тот же самый) заговорил о важности патриотического воспитания детей и молодежи. Даже обывательское счастье стало неполным без кузькиной матери. Заговорили о мировом заговоре против России, принялись стращать друг друга врагами Отечества, предателями родины и "пятой колонной", приговаривая: "А если завтра война…"

Американский юрист Джозеф Овертон сформулировал понятие "окно дискурса", продемонстрировав, как скандальные идеи проходят путь от немыслимых до допустимых, превращаясь из запрета в общественную норму. Мы можем видеть, как его теория воплощается на практике. По всем телеканалам, во всех газетах. На всех правительственных заседаниях, во всех политических дискуссиях. На наших глазах. Каждый день, каждый час, каждую секунду. Окно Овертона распахивается настежь, как от сквозняка. Газеты публикуют возможные и невозможные сценарии военных операций, политики и журналисты рассуждают: с кем воевать, с кем не стоит, кого бомбить, а кого пока не время, использовать ли ядерное оружие, а если использовать, то против кого. Обыватели спорят: будет ли война с Америкой, а если будет, то сколько она продлится. А как же "стабильность"? А "лишь бы не было войны"? И почему больше никто не говорит: "Вы что же, крови хотите?"

Война все спишет. Как раньше все списывала стабильность

Началось-то все с образа внешнего врага, гениального в своей простоте пропагандистского трюка, использованного на выборах 2013 года. Трюк сработал, "окно дискурса" начало открываться. А трюк и не мог не сработать, "свой-чужой" – универсальный культурный, социальный и национальный концепт, беспроигрышный вариант. Нужно отвлечь внимание нации? Покажите ей "чужого"! Подозреваю, что первое время российские политики, говоря о противостоянии с Западом, едва сдерживали смех. Никогда и ни для кого ведь не было секретом, где они хранят свои деньги, где учатся их дети, живут их жены, плавают их яхты и строятся их особняки. Но ими произносились неискренние слова о военной мощи и национальных интересах, приятные для миллионов прильнувших к телевизорам россиян. Народ – как женщина, он любит ушами и падок на комплименты. Кроме штатных пропагандистов, информационную волну быстро оседлали и добровольцы – журналисты и деятели культуры, сделавшие себе имя на военной лихорадке. Спустя время, заряжаясь от собственных лицемерных слов и военно-патриотической шумихи, сами политики стали как будто искреннее и зажигательнее. А от них еще сильнее распалились пропагандисты…

Если повторять "халва, халва", во рту не станет сладко. А вот если кричать "война, война!", то она обязательно начнется. Можно ли было еще несколько лет назад представить себе, что Россия будет воевать с Украиной? То, что недавно казалось безумием, сегодня никого не удивляет. Окно открывается... И вот уже на центральных каналах обсуждают: нужно ли присоединять Беларусь, стоит ли воевать с Прибалтикой, не завоевать ли нам Казахстан, а заодно и Таджикистан с Узбекистаном? Есть ли у России союзники? Много ли у нас ракет дальнего радиуса действия? Что будет, если начнется конфликт с НАТО? Сможет ли дать отпор Европа, если мы приедем на танках? Знаменитый гоголевский диалог из "Мертвых душ" в современной редакции звучит так: "А долетят ли наши бомбы, если б случилось, до Парижа или не долетят?" Как англичане о погоде, как французы о любви, русские сегодня готовы говорить о войне: на кухнях и в очередях, на работе и дома, с родственниками и незнакомцами, на публике и в дружеской компании, даже без всякого повода, просто чтобы поддержать разговор.

В пропагандистских целях стали эксплуатировать Великую Отечественную, превратив день скорби в праздник военщины и подменив "Лишь бы не повторилось..." призывом "Если надо, повторим!". Вошли в обиход георгиевские ленточки и глупые наклейки "Трофейная" на взятых в кредит иномарках. 9 мая стал днем всенародных гуляний, поводом для выпивки и дружеских посиделок под нетрезвое исполнение "Катюши" в караоке-клубе. Маркетологи и рекламщики тоже своего не упустили. Магазины заполонили одежды цвета хаки, шоколадки с лицами западных президентов ("Они хотят нас съесть нахально, съедим же сами их буквально"), патриотические футболки "Не смешите наши Искандеры!", диски с военными песнями и фильмами, книги о войнах (прошлых и будущих), мемуары военачальников, биографии полководцев и прочее-прочее, на чем можно заработать. В стране воцарился настоящий культ войны. И порог чувствительности ко всему, что с нею связано, снизился.

Мы и оглянуться не успели, как Россия пошла воевать в Сирию, и это было воспринято как само собой разумеющееся. А, собственно, почему бы нам не воевать? И почему бы не в Сирии? Окно-то раскрыто, и война уже словно мать родна. А союзников у России все меньше, а черных пятен на карте мира все больше, и мы уже вводим санкции против стран, с которыми еще вчера дружили, и прибавляем в список врагов все новые и новые государства. И никто не возмущается, что появляются запреты на продукты и поездки – время ведь военное. И никто не удивляется, что в Библиотеке украинской литературы проходят обыски, а против ее директора выдвигаются обвинения. Украина – враг. И никого не шокирует, что Библиотека иностранной литературы закрывает российско-турецкий научный центр. Турция – тоже враг.

Кто следующий? Война все спишет, как раньше все списывала стабильность. Спишет она и 38 миллиардов рублей, потраченные на Спишет она и 38 миллиардов рублей, потраченные на операцию в Сирии, которая закончилась даже внезапнее, чем началась? 38 миллиардов – это много или мало? Для сравнения: пятилетняя государственная онкологическая программа обошлась стране в 47 миллиардов рублей (так и не доведенная до конца, она была закрыта, потому что деньги кончились). 3% бюджета России идет на медицину, 3,6% на образование, а 31,9% на армию и полицию. Война же. И никто не ропщет! Кого ни спросишь – все согласны потерпеть, помучиться без медицины и доступного образования, без дорог и инфраструктуры, да вообще без всего. Родина в опасности, враг у ворот. 

Елизавета Александрова-Зорина – московский писатель и публицист