Почему Азия в XVIII-XIX веках отстала от Европы?
Британский экономист Грегори Кларк говорит о двух причинах, почему в Китае и Японии не произошло буржуазной реформации. В доиндустриальной Японии не имелось постоянного притока лишившихся своего положения самураев в ряды простонародья, а Китае был фронтир, позволявший расти населению безгранично.
Блог Толкователя писал об исследовании британского экономиста Грегори Кларка «Прощай, нищета! Краткая экономическая история мира». Он считал, что общественная эволюция в Англии имела биологическую основу, происходя под воздействием выборочного выживания отдельных социальных типов в институционально стабильном обществе с чётко определенными правами частной собственности. При этом встает вопрос: почему хотя бы в Китае и Японии, где стабильные институты прав собственности имели ещё более давнюю историю, не происходили такие же процессы, которые могли бы дать такой же результат даже раньше, чем в Англии?
Кларк показывает причины, которые стали препятствием для развития буржуазной реформации в Китае и Японии.
Китай в 1800 году в смысле социального развития занимал промежуточное место между Японией и Индией. Из исследования, проведенного в 1929–1933 годах Джоном Лоссингом Баком, следует, что грамотой владели 30% китайских мужчин. С 1882 по 1930 год охват китайцев образованием не изменился, и, соответственно, таким же уровень грамотности был и в 1882 году. Это наблюдение привело Эвелин Равски к выводу о том, что позднецинский Китай представлял собой «развитое, сложное общество, поразительно современное во многих отношениях».
Тем не менее Китай XIX века по этому показателю всё равно находится на уровне Англии XVII века.
По сведениям экономического историка Бака, средняя земельная рента, получаемая землевладельцами в различных регионах Китая, составляла в 1921–1925 годах 8,5%, вследствие чего Китай и в этом отношении больше напоминает древние общества, чем Англию или Нидерланды в 1800 году. Величина земельной ренты в Корее в 1740–1900 годах также почти неизменно превышала уровень в 10%.
Таким образом, создаётся впечатление, что азиатские конкуренты Англии — Япония, Китай и Индия — к 1800 году достигли намного меньших успехов в насаждении буржуазного образа жизни во всех слоях населения. Эти общества — или по крайней мере Япония и Китай — не были такими статичными, как полагали Смит и Мальтус. Они развивались по тому же пути, что и северо-западная Европа, хотя бы с точки зрения распространения образования, но не успели в этом развитии зайти достаточно далеко.
Во-первых, мальтузианские сдержки, как ни странно, в 1300–1750 годах проявлялись в Англии намного более заметно, чем в Японии или в Китае.
В Англии население за эти 450 лет практически не выросло. При этом в Японии оно увеличилось пятикратно, а в Китае — более чем троекратно. В Англии хватка мальтузианских законов ощущалась значительно жёстче, чем в Азии. Процесс выборочного выживания в доиндустриальной Англии принимал намного более суровые формы.
В Китае население быстро росло, в частности, из-за наличия фронтира: в стране происходила постоянная миграция жителей из центра в слабозаселённые западные и южные провинции. Площадь обрабатываемых земель в Китае увеличилась с 62 млн акров в 1393 году до 158 млн акров в 1770 году, чем в значительной мере и объясняется рост населения. Напротив, в Англии площадь обрабатываемых земель к 1750 году нисколько не возросла по сравнению с 1300 годом. В стране просто не осталось земель, пригодных для освоения. Резкое возрастание численности населения в Японии стало возможно благодаря чрезвычайным успехам в повышении урожайности риса.
Второе отличие Англии от Японии и Китая заключалось в том, что различия в фертильности, обусловленные размером дохода, и в Японии, и в Китае проявлялись намного слабее. В японском и китайском обществе не было постоянного потока выходцев из богатых слоёв, которые бы спускались на нижние ступени социальной иерархии, принося с собой нравы и культуру среднего класса.
О степени репродуктивного успеха японских самураев мы можем судить исходя из частоты усыновлений. Оно применялось ради продолжения рода всякий раз, когда у главы рода на момент смерти или отставки не было живых сыновей. Изучению в данном случае подвергались местные чиновники из числа самураев, обладавшие наследственными правами на свои должности и на соответствующее жалованье, которое в большинстве случаев составляло от 50 до 15 тыс. коку риса. Поскольку 10 коку риса равнялись годовому заработку работника в Англии XVII века, эти самураи были очень богатыми даже по английским стандартам.
Тем не менее в этих семьях усыновления происходили очень часто. В XVII веке, когда японское население росло стремительными темпами, уровень усыновлений составлял 26,1 %, из чего следует, что уровень фертильности среди самураев был таким же, как у богатых классов в Англии. Однако в XVIII веке уровень усыновлений возрос до 36,6%, то есть фертильность самураев в то время не отличалась от фертильности англичан, владевших всего 4 акрами земли или коттеджем.
В XIX веке уровень усыновлений поднялся ещё выше, до 39,3%. Самурай, владевший средним состоянием, в Англии принадлежал бы к самым богатым слоям общества. Соответственно, после 1700 года предполагаемая фертильность у самураев была намного ниже, чем у богатых англичан.
Поскольку в Англии при чистом уровне замещения, равном 1, выжившие сыновья имелись примерно у 55 % мужчин, из этого следует, что чистый уровень замещения у самураев, несмотря на их значительное богатство, после 1700 года был лишь немногим выше, чем в среднем по Японии во времена, когда численность населения оставалась неизменной. Поскольку усыновлялись почти исключительно младшие сыновья из тех самурайских семей, в которых сыновей было много, то в доиндустриальной Японии не имелось постоянного притока лишившихся своего положения самураев в ряды простонародья.
Сведения по фертильности китайской элиты мы находим в генеалогических архивах императорского дома Цин. Изучению в данном случае подвергались члены императорской семьи, проживавшие в Пекине в 1644–1840 годах. Применительно к этой группе Ван Фэн, Джеймс Ли и Кэмерон Кэмпбелл вычислили общее число рождений на одного женатого мужчину, прожившего не менее 45 лет, — как для моногамных, так и для полигамных мужчин, по десятилетиям, к которым относится рождение первого ребенка. Среднее значение коэффициента фертильности за период 1750–1849 годов составляло 4,8.
Эта величина превышает суммарный коэффициент фертильности у мужчин в доиндустриальном Китае, составлявший лишь около 4,2. Однако волна нисходящей мобильности, затопившая доиндустриальную Англию, в Китае и Японии должна была представлять собой не более чем незначительную рябь.
Соответственно, на вопрос «Почему Англия? Почему не Китай, Индия или Япония?» мы можем дать следующий ответ. Китай и Япония с их давней историей оседлых стабильных аграрных систем независимо шли по той же траектории, которую проделала северо-западная Европа в период 1600–1800 годов. Это были не статичные общества. Однако этот процесс происходил там медленнее, чем в Англии, — вследствие действия двух важных факторов.
Во-первых, в период 1300–1750 годов население в Китае и Японии росло быстрее, чем в Англии. Во-вторых, демографическая система в обоих этих обществах обеспечивала меньшие репродуктивные преимущества для богатых людей, чем в Англии. Можно предположить, что преимущества Англии заключались в быстром культурном, а возможно также и в генетическом, распространении ценностей экономически успешного слоя по всему обществу в 1200–1800 годах.
+++
Ещё в Блоге Толкователя о Китае:
«У Китая нет будущего»
Китай приступил к масштабной аренде земель России. В связи с этим россияне всё чаще говорят о «китайской угрозе». Однако в США что консерваторы, что либералы иначе оценивают перспективы Китая: это «бумажный тигр» с незавидной судьбой – его ждёт развал или поражение в борьбе с Америкой, если он решится ей бросить вызов.
***ТОЛКОВАТЕЛЬ
Комментариев нет:
Отправить комментарий