ВЫБОР РОССИИ. ЛЕКЦИЯ АНДРЕЯ ЗУБОВА

Князь Владимир. В супермаркете религий десятого века

Тема князя Владимира очень важна своим главным моментом —выбором веры и, тем самым, цивилизационным выбором России. У нас сейчас идут жаркие споры: одни за Западный путь, другие — за Евразийский, третьи — еще за какой-то... Но все это разговоры — пустые, потому что пути давно выбраны, давно определены. Можно, конечно, сойти с нашего пути, но пойти иным путём по прихоти народа ли, власти ли давным-давно невозможно. А если мы сойдем с пути, мы просто окажемся в болоте, как говорили наши предки, «в непроходных» — и всё. А вот тогда, во второй половине X века, наш народ действительно совершал свой величайший цивилизационный выбор. И в этом выборе мы живем до сих пор. Наша тема и будет посвящена этому выбору, историческому фону, на котором этот выбор происходил. И возможным вариантам, которые не осуществились. Князь Владимир. РИА Новости Текст основан на лекции, прочитанной Андреем Зубовым в редакции «Новой газеты» 28 октября 2015 года. I. То было исключительно бурное время, один из тех моментов исторического бытия, когда кажется, что все привычные основания сдвинулись. Величайшее государство Западная Римская Империя со старым Римом во главе, рухнуло под напором варваров, германцев, в первую очередь. И западная часть Европы стала совокупностью варварских государств. Север Европы, до этого вообще негосударственный, населенный так называемыми северными людьми — норманнами, которых мы называем (и сами они себя так назвали) викингами, начинает экспансию по всей Европе. Кстати, наше слово витязь, как полагают многие специалисты по индоевропейским языкам, ни что иное, как славянизированная форма слова «викинг» с обычным переходом суффикса «инг» в «язь». Их, людей севера, жителей холодных и бедных прибрежий, долин почти без плодородной земли, их тянет к теплому морю, к теплому солнцу, к плодородной земле, к черноволосым женщинам. И они стремятся на юг и вдоль побережья Западной Европы к тем сказочным богатствам, которые, как им кажется, есть повсюду в этой старой Европе, еще сохранившей что-то от римского времени, и, тем более, к самому замечательному месту Европы, к Миклигарду, как его называют в скандинавском эпосе, в скандинавских сагах — к Царьграду, к Константинополю. И разорительные походы викингов, которые сами себя часто называют русами, людьми, сидящими на веслах, гребцами, по всему миру наводят ужас. Русы спускаются и по системе восточно-европейских рек, по системе западной Двины, Волхова, через Днепр, в Черное море и сеют разорение на берегах Черного моря. Вот, как под 860 годом описал известный греческий патриарх Фотий, один из самых лучших писателей среднего периода Византии, нашествие на Константинополь руссов — всем нам хорошо известного, киевского князя Аскольда: «Что это? что это за страшная и злая сила и ярость? Почему этот ужасный громовой удар обрушился на нас с самого дальнего Севера? Эти люди свирепы, они не знают пощады. Их голоса подобны ревущему морю. Горе мне, что вижу я свирепое и дикое племя, которое не зная страха наводняет наш город, разоряет предместья, все разрушает, все крушит, поля, дома, стада, вьючных животных, женщин, детей, стариков, молодежь — все пронзает мечом, ни к кому не проявляет жалости, ничего не щадит. О город, господствующий чуть ли не над всей Вселенной, что за неуправляемая армия, оснащенная по-рабски, глумится над тобою как над рабом?!» «Оснащенная по-рабски» — это значит, одетая не по форме, имеющая какое попало оружие, как при восстании рабов. Но она глумится над великим Константинополем. И тоже происходит практически по всей Европе. Не один раз вспоминают греки библейское пророчество: «И было ко мне слово Господне: сын человеческий! обрати лице твое к Северу, Гогу в земле Магог, князю Роша…» [Иез. 38, 1-2]. Непонятный библейский  князь Роша и русы  соединяются вместе в некий страшный образ. Гог и Магог снова появляются в Апокалипсисе [Откр.20,7]. Так что для христианского человека  нашествие норманнов — русов — это апокалипсическое нашествие.  С другой стороны, с юга идет нашествие арабов мусульман. Этот народ,  о котором еще незадолго говорили с презрением, этот народ теперь теснит греков, отнял у них после битвы на Ярмуке (636 г.) все владения вплоть до Антиохи и Тарса — Сирию, Месопотамию, Египет, захватил Кипр, а в 827 г. — Крит. Арабы в 718 г. подходили, как позднее  Аскольд, под стены Константинополя, и тоже греков спасло, как они сами считали,  чудо. Арабы теснят и Запад. Они переправляются в 711 г. через Гибралтарский пролив, завоевывают почти всю Испанию, и только в 732-м году в битве при Пуатье арабы остановлены во Франции, а в 778 г. на перевале Ронсеваль — в Пиринеях. Но арабы захватывают Балеарские острова, Корсику, Сардинию, Сицилию, в середине  IX века несколько десятилетий владеют южноитальянскими городами — Бари, Бриндизи, Тарентом. В общем, с юга старую Европу завоевывают арабы, с севера — норманны. А с востока — тюрки, которые тоже, волна за волной стремятся в Европу и в малоазиатские владения Византии. И не одни тюрки, с ними вместе приходят и венгры — угры, и индоевропейцы — аланы, и теснят распадающуюся империю. «В мое время произошло много необычайных и чудесных событий, — пишет византийский историк второй половины Х века Лев Диакон, — на небе являлись устрашающие видения, случались ужасные землетрясения, разражались бури… бушевали войны и по всей вселенной бродили вооруженные полчища, города и страны сходили со своих мест, так что многим казалось, будто наступает перемена жизни и к порогу приближается ожидаемой второе пришествие Бога-Спасителя» [I,1]. А в сердце этого распадающегося и разваливающегося мира высится Город, в котором культура не угасала, который ценой огромных усилий, и военных, и политических, и кулдьтурных отражал все нашествия и не был завоеван ни разу до 1204 г. Империю, столицей которой был этот Город, мы называем Византией, но никогда сами обитатели этой страны так её не называли. Они называли свою империю Римской, а себя — римлянами, ромеями. «Басилея  тон Ромэон», империя ромеев, империя римлян.  По-гречески Basileía то же, что империя по латыни. Бессменной столицей Империи был Новый Рим — Константинополь — великолепный город на Босфоре полный не только материальных, но и культурных сокровищ, продолжавший из века в век со времен Константина Великого свою культурную деятельность, продолжавший творить. Писатели в Константинополе пишут по-гречески,  не по латыни, хотя юридическая наука продолжает быть латиноязычной. Греческие писатели, историки, философы-богословы в это время  создают великолепные произведения. Умозрения греческой философии, и в первую очередь, христианской философии, бесконечно глубоки. Как раз в ту эпоху, когда арабы завоевывают большую часть империи, в это время замечательный Максим Исповедник пишет комментарии к Дионисию Ареопагиту, которые по глубине религиозно-философского проникновения в реальность можно сравнить, пожалуй, только с произведениями Платона. Раннесредневековый Константинополь и его Империя — это прямое продолжение самой высокой античности и в архитектуре, и в пластических искусствах, и в живописи, и в умозрении и в литературе, не говоря уже о великолепном аттическом языке. Но это не только великая культура, это еще и всеми признанный центр власти. Все христиане, все христианские государи Европы, все народы Европы,  даже нехристианские, даже багдадские и фатимидские халифы признают, что политическим центром мира является Константинополь. А лицо, которое являет собой символический центр мира, — Басилевс, константинопольский и римский император. Империя делается всё слабее, но она остается общепризнанным символическим центром мира. Впрочем, в X веке Византия останавливает арабов, заключает выгодное соглашение с тюрками и, стабилизировав свои восточные и южные границы,  даже начинает отвоевание ранее отторгнутого. На северо-западе происходят тоже очень важные события — в  IX веке  тюрки, завоевывают Балканы. Сначала византийцы им позволили перейти Дунай и обосноваться к югу от реки.  В 802 г. хан Крум создает на обоих берегах нижнего Дуная и в Причерноморье на запад от устья Буга свое царство. Тюрки-болгары тогда шаманисты, быстро христианизируются и славянизируются: уже с VI века эти земли заселены преимущественно славянами, принявшими греческую версию христианства. Христианское болгарское княжество является вассальными от константинопольского императора. Очарованные древней греческой государственностью и культурой, болгарские князья пытаются у себя в стране, пользуясь тем, что там жило немало греков, создать свою империю, вассальную от Константинополя.  В середине IX века, в 850-х годах греки создают для славян, поселившихся на землях Византийской империи, письменность, церковное письменное слово на понятном для варваров языке. Это — церковно-славянский письменный язык, созданный Кириллом (Константином) Философом и его братом Мефодием. Богослужение в Болгарии и в Сербии проходит со второй половины IX века на славянском языке. В это же время балканские болгары переходят с родного тюркского на славянский язык и в быту. Но вплоть до X века в Болгарии оставалась языческая староболгарская партия, которая считала, что надо исповедовать не христианство, а веру предков, то есть исполнять  шаманские практики.  Также быстро происходит христианизация и на Западе. В VIII веке народы Германии к востоку от Рейна и к северу от Альп принимают христианство.  В 942-968 гг. крестятся славянские племена балтийского Поморья. В 960 г. польский князь Мешко крестит свой народ. В 974 г. то же делает датский король Гарольд Блотанд.  В 976 г. крещение принимает знатный викинг из рода норвежских конунгов Олаф Тригвессон. Через 19 лет, став королем, он крестит Норвегию и останется в истории под именем Олафа Святого. В 985 г. венгерский герцог Гёза крестит мадьяр. Все эти крещения были совершены руками  западных миссионеров, большей частью немецких. Тогда не было еще разделения церквей, церковь была одна, но традиций было уже две: константинопольская традиция и римская традиция. Пространство языческого мира, который пришел с переселением народов и с Севера, и с Востока, и кое-где затопил христианство, теперь сжимается. Иное — ислам. Тогда, в VII— IX веке это была самая молодая, «модная» и, к тому же победоносная религия. Ислам быстро покончил с аравийским шаманизмом и покорил не только властно, но и идейно огромные пространства христианского мира от Уйгурии до Испании. Он был в те века самым притягательным духовным дискурсом. Среди христиан Византии в начале VIII века распространяется иконоборчество. Это — прямое следствие моды на ислам. Мусульманский запрет на изображение, тем более на поклонение изображению, побуждает христиан, в противность самой сути их веры, отказываться от изображений, именовать их идолами и поначалу стыдливо прятать, убирать, а потом и карать за иконопочитанье, а сами священные изображения уничтожать. Только на Седьмом Вселенском Соборе в 787 г. иконопочитанье было канонически подтверждено, да и то потом были еще серьезные рецидивы иконоборчества. На Западе широко распространяются навеянные исламом и чуждые христианству учения о предопределении, против которых блистательно выступает в середине IX  в. при дворе Западного императора Карла Лысого Иоанн Скотт Эриугена. Но западная схоластика еще долго будет пронизана исламской традицией прочтения Аристотеля, идущей от Ибн-Сины (Авиценны).  Христианство оказывается в это время в  теснимом состоянии, вынуждено вести, так же как и христианские государства, оборонительные бои против ислама и, порой, отступать. Так что два века, предшествовавшие правлению князя Владимира, и в Европе и на Переднем Востоке были веками очень тяжелой борьбы и военно-политической и идейной. Они очень напоминают ХХ век и совсем не схожи со сравнительно мирной Belle époque от Венского конгресса до 1914 г. или со II-III веками Римской империи. II. X век начался для Византии правлением одного из самых блестящих императоров — Константина VII Багрянородного. У власти находится Македонская династия (её порой именуют еще Армянской, так как императоры этой династии, начиная с основателя — Василия I, имеют армянское происхождение), которую все больше принимают и уважают греки. Константин VII не только хороший полководец, который остановил арабскую экспансию и начал «реконкисту», он и очень знающий писатель, тонкий ценитель прекрасного, удивительно культурный человек. Ему принадлежит книга установлений императорского поведения, которая, надолго стала основой правильного придворного ритуала, отношений с другими государствами, отношений внутри императорской семьи. Но таким выдающимся монархам часто не везет с детьми.  Наследник престола Роман совершенно потерял разум на почве женщин. Будучи молодым юношей, он влюбляется в очаровательную простолюдинку Анастасию из Лаконии (область в южном Пелопонессе) дочь трактирщика и, как злые языки утверждают, одновременно и  проститутку,  которая трудилась при заведении своего отца. Современники говорили, что она «превосходила всех женщин своего времени красотой и соразмерностью телосложения» [Лев Диакон II,10]. Эта женщина войдет в мировую историю под именем Феофано — Богоявление. Одна из самых авантюристичных и замечательных женщин европейской истории. Роман женился на ней христианским браком — отец ничего сделать не смог. Такое уже бывало в Византии. Сам великий Юстиниан женился на Феодоре, о которой злые языки тоже говорили, что она была до  брака маркитанткой и женщиной легкого поведения. И всю жизнь был доволен... вроде бы. Но  брак принца Романа не стал удачным. Во-первых, молодой человек, видимо, не удовлетворился одной своей красавицей и, как говорят, от неуемного сладострастия 15 марта 963 г. умер в 24 года, родив трех детей и побыв императором три с половиной года. Шептали, что прекрасная Феофано, что бы поскорее стать императрицей, уговорила мужа отравить отца — императора Константина, а потом отравила и своего царственного супруга. Впрочем, чего только не шепчут при императорских дворах! Феофано осталась на престоле с тремя маленькими детьми от Романа. Это Константин VIII, который был рожден в 958-м году, Василий — в 960-м году, а до них в 957-м году была рождена их сестра Анна, которую прозвали Руфа — рыжая. Все эти герои имеют прямое отношение к русской истории. Овдовев, Феофано почти сразу же выходит замуж за Никифора Фоку — опытного и немолодого уже генерала, главного военачальника Константина VII. Говорят, опять же злые языки, что Феофано понимала, что со своим развратным мужем долго престол не сохранишь, и имела какие-то отношения с генералом еще до смерти Романа. А Никифор как раз был тот, кто отвоевал у арабов Крит, кто уже собирался отвоевывать Антиохию, то есть, очень талантливый полководец, да к тому же из древнего армянского аристократического рода. По византийским законам, если кто-то женился на вдовой императрице-матери, он автоматически становился императором. Под именем Никифора II генерал стал императором и регентом при малолетних детях Романа. Брак был политическим, по господствовавшим в Византии нравственным установлениям считалось, что овдовевший супруг должен соблюдать годичный траур, и в это время никакой совместной жизни быть не может. Поэтому, став императором, Никифор отослал Феофано из Большого Императорского дворца, где расположился сам, в Валахернский дворец.  Однако,  не выдержав очарования красавицы, через три месяца  возвращает Феофано к себе во дворец. Но умная женщина от него детей не имеет. Через шесть лет в декабре 969 г., Феофано вместе со своим новым любовником Иоанном Цимисхием, племянником Никифора, подстраивает его убийство. Убит был старый генерал очень коварно и жестоко, ночью, в своей спальне, двери которой открыла Феофано. Иоанн Цимисхий в своем роде тоже очень интересная фигура. Он армянин, сын или мелкого дворянина, или крестьянина, женой которого уже после успешной карьеры стала сестра Никифора. Цимисхий на староармянском языке означает «маленький» — он был невысокого роста.  Тоже талантливый полководец, знаток стратегий и очень культурный человек. Когда произошло ужасное убийство Никифора, Феофано ожидала, что своего нового возлюбленного она тоже возведет на престол. Возлюбленного на престол возвели, но патриарх Полиевкт твердо сказал Иоанну — пока ты мне не укажешь, кто убил Никифора, и пока ты не отошлешь в заключение Феофано, двери всех церквей будут для тебя закрыты. И демонстративно захлопнул перед ним врата Софийского собора. На Иоанна это подействовало сильно. Он роздал всё свое имущество бедным, облекся в траур, каялся горячо и должно быть искренно, построил лепрозорий и сам часто посещал его, перевязывая прокаженным раны. Он отправил Феофано сначала в заключение на Принцевы острова близ Константинополя, а когда она оттуда сбежала и попыталась просить милости в том же Софийского соборе, сослал в далекий армянский монастырь, и о ней больше сведений нет. Исполняя волю патриарха, Иоанн указал на Льва Валанта, как на убийцу Никифора. И в это предпочли все поверить, хотя  слухи были определенные, что в убийстве участвовал и сам Иоанн. Цимисхия возвели на престол при малолетних императорах — детях Романа и Феофано. Иоанн стал соправителем — это в Византийском ритуале предполагалось, — чтобы никаких не было случайностей при малолетних императорах Василии и Константине. III. Теперь обратимся к Болгарии, в которой за полвека до воцарения Иоанна Цимисхия стали происходить неприятные для греков события. В 893 г., одолев своего брата-язычника Владимира Расате, Симеон стал христианским болгарским князем. Современники и потомки наименуют его Великим. Симеон учился в Константинополе при императорском дворе. Его называли полугреком: он говорил по-гречески настолько чисто, что пуристы классического аттического наречия, как пишет византийский историк Михаил Пселл, поднимали от удивления брови, когда говорил этот варвар. Он знал риторику Демосфена и силлогизмы Аристотеля, как никто другой в Константинополе. Это был образованнейший человек, но при том и болгарский патриот. И он мечтал сделать свою Болгарию великой христианской страной. Он пригласил греческих мастеров, и они отстроили его столицу Преслав. Но этого было мало. Симеон возмечтал об императорском венце. Он возмечтал о том, чтобы малолетний тогда император Константин VII Багрянородный женился на его дочери, а Симеон стал бы регентом и императором ромеев. Но планам этим не суждено было осуществиться. После серии дворцовых переворотов в Константинополе и заточения в монастырь матери Константина — Зои, регентом и императором при Константине становится адмирал Роман Лакапин. Он женит в 920 г. Константина на своей дочери Елене. Матримониальный план Симеона рушится. Тогда он самочинно провозглашает себя Императором (Басилевсом) болгар и ромеев, болгарскую церковь объявляет независимой от Константинополя и начинает с Империей многолетнюю войну. Римский папа Иоанн Х формально признает независимое Болгарское патриаршество и императорский титул Симеона. Такой титул кроме Константинопольского басилевса к тому времени имел только правитель Римской империи германцев — Карлу Великому этот титул был дарован Императором ромеев в 812 г.  В ответ на самозванство Симеона  император Роман пишет ему изыскано издевательское письмо, в котором говорит: ну этого же мало, что ты теперь император болгар и ромеев, провозгласи себя также верховным халифом всех арабов, а также правителем китайцев. Война идет неудачно для старой Империи, но тут Симеон умирает 27 мая 927 г. На престол Преслава восходит его сын — кроткий и благочестивый Петр.  В октябре того же года Византия и Болгария подписывают, наконец, мирный договор — за царем Петром признаются все завоевания Симеона, признается императорский титул и независимое патриаршество. Более того, мечта Симеона о мирном завладении Константинопольским престолом вновь кажется осуществимой — внучку императора Романа Лакапина выдают замуж за царя Петра и даже меняют ей имя на «Ирина», знаменуя вечный мир (ирини по-гречески — мир) между двумя христианскими странами. Но Петра попутала староболгарская партия, которая, скорее всего, тайно продолжала симпатизировать вере предков, разорвать договор 927 г. Мотив был прост — в 960 г. умерла супруга Петра Ирина и мечты на Константинопольский трон вновь стали неосуществимыми, да к тому же император Никифор в 965 г.  перестал выплачивать дань болгарам, как было обусловлено в договоре 927 г. Более того, воодушевленный своими победами над арабами, император-генерал с позором прогнал болгарских послов и назвал царя Петра «императором в тулупе», который недостоин быть ни только братом, но даже другом константинопольских василевсов. Начались военные действия. Болгары вновь готовились осадить Константинополь. Не желая снимать с фронта войска, успешно сражающиеся против арабов в Малой Азии, Никифор решил действовать по старой византийской схеме — воевать чужими руками, расплачиваясь не кровью своих солдат, а золотом императорской казны. На Севере, рассуждал он, есть огромное племя воинственных варягов-русов, которые за предшествовавшие сто лет несколько раз осаждали Константинополь. Сейчас Русью правит  князь Святослав, человек лихой, мужественный. Его мать, Ольга, крестилась в Константинополе, была обласкана императором Константином и его супругой Еленой. Должно быть и Святослава она вырастила в уважении к Империи и христианству. Пусть он  нападет на болгар с севера, ударит им в спину. Тогда болгары от Империи отстанут. Святослав с радостью на все это согласился. И только когда он перешел Дунай, без всякой, кстати, помощи греческого флота, поскольку у витязей-викингов были свои отличные корабли, греки поняли, какую  ошибку они совершили. Святослав, как оказалось, был не авантюрист, который хотел заработать деньги, пограбить и уйти. Отвергнув веру матери, он остался верен религии предков и к христианским царствам никакого пиетета не испытывал. Он жаждал власти и богатств, как все его предки — конунги викингов, а к тому же, пожалуй, первым из тех, кто правили Русью,  имел амбициозные планы стать великим императором. Тогда, в мутной воде Х века, горизонты для властолюбивых натур открывались широкие…  Болгар он разбил, столицу их разграбил. Царь Петр перенес апоплексический удар отрекся от престола, ушел в монастырь и умер в январе 970 г. назначив преемником сына Бориса. Сятослав решил никуда из Болгарии не уходить. Создать себе столицу на нижнем Дунае в Малом Преславе. Там, говорит Свтослав, хорошо, там торговля,  все страны близки — угры, хорваты, греки, чехи, русы. С Дуная можно контролировать все Балканы и Центральную Европу, а, может быть, и захватить Константинополь. Царя Бориса II он держал почти пленником. Тут гибнет Никифор Фока. В 970 г. Святослав и его войско перед вратами Константинополя. Иоанн Цимисхий, только что занявший престол, еще не снявший покаянную одежду, предлагает ему мир и немалые деньги. Но Святослав готов на мир только на невероятно тяжелых условиях — огромной дани и признании всех его владений в Болгарии. А если не примешь моих условий, гордо говорит варяг Святослав армянину Иоанну, то тогда завоюю Константинополь, а тебя прогоню в твою  Азию. Европа принадлежит мне. Такого еще ни один византийский император не слышал ни от одного варварского князя. Иоанн Цимисхий понимал, что судьба Империи и его личная судьба зависит от его ответа. Унижения Империи греки ему не простят. И он, опытный и методичный военачальник, стал готовиться к большой войне. Ранней весной 971 г. греческий флот в составе трех сотен боевых кораблей, в том числе и оснащенных греческим огнем, которого дико боялись все варвары, заблокировал русло Дуная и морское побережье близ его устья. Одновременно тяжелая закованная в броню кавалерия и изощренные осадные орудия (артиллерию того времени) стремительным броском Иоанн перебросил через неохраняемые перевалы Родоп в Болгарию. После отчаянного сопротивления русского гарнизона в апреле капитулирует болгарская столица Преслав а затем и другие болгарские города. Император Цимисхий подходит к Доростолу (Силистрии) — городу, в котором укрепился Святослав. Город полностью окружен и с суши и с Дуная. Святослав выводит войска русов из города, что бы дать генеральное сражение, но закованная в царьградскую броню кавалерия ромеев в муку перемалывает варяжские дружины. Начинается мучительная для русов осада. Съев все, что можно было съесть, заклав людей на алтари своих богов, но так и не дождавшись победы, через три месяца Святослав просит у Императора пощады. Иоанну не нужна голова Святослава — ему нужен скорее союзник, в будущих войнах со степными кочевниками. Поэтому он позволяет ему уйти. Святослав просит, чтобы Иоанн договорился с печенегами, чтобы те пропустили его войско через днепровские пороги обратно в Киев. Вроде бы император об этом просит, но печенеги сказали: пороги — это наше дело, не вмешивайся. В итоге Святослав убит печенегами на Днепровских порогах. Русам преподан очень жестокий урок — старая Империя показала свою силу. Цимисхий не только отвоевывает Болгарию, но ликвидирует болгарское царство и патриархат.  В Константинополе ему устраивают в соответствии с древней римской традицией, великолепный триумф: на триумфальной колеснице, запряженной четверкой белых коней, в которой обычно въезжает в город триумфатор, на этот раз въезжала икона Богородицы из главного храма Преслава. Под этой иконой лежали золотые венцы, скипетры и пурпурные облачения болгарских царей. За колесницей на белом коне в золотом доспехе ехал сам Иоанн Цимисхий, а за ним шел пешком болгарский царь Борис. Около Святой Софии с Бориса сняли все  царские облачения и унесли в Святую Софию, а царя объявили чиновником византийской администрации со званием магистра, — это на уровне статского советника, полковника. Царь Борис стал византийским чиновником, а Болгария из империи — провинцией Византии. В глазах ромеев малорослый армянский генерал превратился в облагодетельствованного Богом великого василевса. Империя расправила плечи после многих лет унижений. Но как только в 976 г. умирает Цимисхий, и молодые Василий и Константин становятся императорами, тут же начинается мятеж в западной Болгарии, которая сейчас является Македонией, в районе Охридского озера. Князь Самуил с  тремя своими братьями постепенно, отвоевывает сначала Македонию, а потом и Болгарию. Пользуясь,  во-первых, тем, что молодые императоры еще не имеют сил, а опытный военачальник мертв, и, во-вторых, тем, что в Малой Азии начинается восстание одного из византийских военачальников — Варды Склира, который хочет стать императором. В Македонии на Охридском озере в это время объявляется создание новой архиепископии, фактически независимой от Константинополя, и утверждается  новое болгарское царство Царя Самуила. Такова картина на Балканах при вокняжении  Владимира сына Святослава в Киеве.