"СТРАНА ТЕБЕ НИЧЕГО НЕ ДОЛЖНА"

israel

«Страна тебе ничего не должна»

08.12.2015

С ростом волны репатриации Израилю вновь необходимо всё чаще отвечать на вопросы, как, кому и в каком объеме помогать. И в то время как новые граждане страны жалуются на переполненные ульпаны, отсутствие работы, дорогое жилье, высокие цены и маленький пакет льгот, советник министра абсорбции Израиля Шломо Нееман в эксклюзивном интервью Jewish.ruрассказывает, почему репатрианты должны терпеть, кем они могут работать и есть ли у них в принципе шанс «выбиться в люди».

Всем известно, что число репатриантов сейчас растет, но можно ли уже говорить о новой большой алие?

– Мы разбалованы жизнью. Для нас большая алия – миллион человек, поэтому в этом смысле говорить о большой алие не совсем правильно, к сожалению. Я не вижу вариантов, при которых в Израиль в ближайшее время приедет миллион человек. С другой стороны, темпы роста большие, поэтому мы говорим о принципиальном развитии событий. В Израиле в этом году будет тридцать тысяч репатриантов, большая часть которых прилетит из Франции. Волна репатриации из Украины несколько многочисленнее, чем из России, эти страны занимают второе и третье место по количеству репатриантов соответственно. Так что да, алия большая, и можно говорить о тенденции дальнейшего роста, но обольщаться тоже не нужно. Когда в Советском Союзе было три миллиона евреев, в Израиль приехал миллион. Говоря о просторах СНГ, сегодня попросту нет стольких потенциальных репатриантов.

Справляется ли министерство с потоком? Есть ли какие-то очевидные проблемы?

– Министерство абсорбции справляется и будет справляться с любым количеством репатриантов. Всегда есть вопрос о «качестве обслуживания», в котором есть свои плюсы и минусы. Иногда бывают «авралы», зачастую оттого, что наши возможности не безграничны. Я могу сказать, что необходимый минимум для абсорбции репатриантов у нас будет работать в любой ситуации. Не знаю, можно ли назвать показателем тот факт, что канцлер Германии Ангела Меркель обратилась к нашему министру алии и абсорбции Зееву Элькину с просьбой поделиться опытом Израиля в вопросах абсорбции новоприбывших граждан. В Германии остро стоит проблема беженцев, они захотели учиться у нас принимать такое количество людей за короткий период.

Но проблемы тоже есть. Критерий оценки успеха репатриантов не всегда математический. Проще оценивать, конечно, переправку контейнера с цементом из точки А в точку Б. Мы же имеем дело с людьми. При этом где один еврей – всегда два мнения, в итоге получаем шестьдесят тысяч мнений в год. Один человек доволен, другой не очень, при том что оба получают одну и ту же сумму в «корзине абсорбции» и одно и то же обслуживание в наших центрах.

При этом сама концепция интенсивности нашей помощи предполагает убывание. Мы принимаем человека, помогаем ему по максимуму. Через год он получает меньше льгот и помощи. Через три года он уже не получает помощь от государства и должен быть устроен сам. Это делается намеренно, хотя в той же Германии это не так. Мы знаем, что наши русскоязычные евреи приезжают туда, живут в социальном жилье и получают пособия десятилетиями. В Израиле такого нет, и это один из советов, который мы даем Германии – не подсаживать людей на постоянные дотации. Абсорбция считается успешной тогда, когда человек становится органичной частью общества, нормально работает и сам платит налоги, при этом пользуется социальными услугами, когда ему это нужно. Объективные проблемы, несомненно, тоже имеются. Но нельзя забывать, что часть проблем связана с субъективными оценками и жалобами репатриантов. Но и они важны, конечно. Каждый еврей должен чувствовать себя в Израиле, как дома – пока это не достигнуто, перед нами всегда будет стоять колоссальная работа.

Да, новые репатрианты жалуются, что не получают должной помощи ни в оформлении льгот, ни в профессиональной переподготовке. Как вы работаете с этим?

– Льготы стандартные, курсы профессиональной переподготовки есть. Новые даже регулярно открываются. Есть курсы бухгалтеров, есть курсы водителей автобусов. Понятно, что есть случаи, когда люди приходят спустя две недели по прилету и хотят записаться на курс бухгалтеров, который начинается через полгода. Ему предлагают другой курс, который открывается завтра, но это курс электриков. Человек, мягко говоря, недоволен, потому что вообще по образованию экономист. Но что можно сделать? Наша экономика, к сожалению, не может себе позволить делать персональную профессиональную подготовку. Государство имеет определенное количество предложений. Какие-то работают более удачно, какие-то менее. Есть люди, себя не нашедшие, но это не значит, что государство не делает свою работу. А те курсы, которые проходят, – профессиональные. В итоге многие люди получают дипломы и нормально работают.

Но с другой стороны, вы сами часто говорите, что важен каждый репатриант. И вопрос с работой довольно остро стоит еще после алии 90-х, когда не все смогли найти себя в Израиле. Профессора мели улицы и охраняли офисы. Изменилось ли что-нибудь с тех пор?

– Да, конечно, система налажена, и в подобных масштабах этого больше не должно случиться. Но важно понять то, что 20 лет назад к пяти миллионам граждан приехал миллион. Если сегодня в Израиль приедет полтора миллиона, ситуация, естественно, может повториться. Общество может что-то переварить, а что-то не может. Есть элементарные вещи, вроде открытия новых курсов иврита в ульпанах. На данный момент эти курсы есть, но если приедет полтора миллиона людей, придется брать на работу каждого, кто хоть как-то говорит на иврите. Я утрирую, но ни одна страна не имеет возможностей быстро абсорбировать такое количество репатриантов, которое приехало тогда. Это не вина государства, это была очень специфическая ситуация. Представьте, если бы в Германию сегодня приехало двадцать миллионов человек или в США – шестьдесят. Что бы с ними случилось?

Что касается нашего момента. Конечно, по-прежнему есть большие проблемы с теми, кто приезжает сюда без востребованной специальности. Например, геолог, эксперт по ископаемым, которых попросту нет в Израиле, или гуманитарии без языка. Людям, у которых есть более востребованная квалификация, помочь проще. Они становятся на ноги в течение вполне обозримого срока. Понятно, что почти каждый человек, который приезжает, должен быть готов потратить два-три года на дополнительную учебу. И работать в это время, конечно, нужно будет на не очень престижных работах. Но государство не может три года содержать человека на полном обеспечении, пока тот учится.

И все-таки в каких сферах сейчас преимущественно работают новые репатрианты?

– По поводу сфер занятости точно сказать не могу. Не знаю. Практически во всех сферах есть новые репатрианты: от чернорабочих до врачей, инструкторов, учителей. В полиции есть набор новых репатриантов, достаточно востребованы разнообразные технические специалисты. Важно понимать, что вся академическая область проблематична. Человеку нужно получить образование и подтвердить диплом. Одно дело, когда человек приезжает в 25 лет, совсем другое, когда в 45. У него остается 20 лет профессиональной жизни, из которых пять уйдут на подтверждение собственной квалификации. Учитывая низкую скорость обучаемости в таком возрасте, можно сказать, что это очень непростой процесс.

Да, и кроме того, одно дело – найти себе работу, другое – делать карьеру. Существует ли «стеклянный потолок», который не дает репатриантам продвигаться?

– Было бы не очень справедливо говорить, что его нет. Израильское общество очень консервативное и клановое. Новички должны пробиваться. С другой стороны, русскоязычные евреи тоже своеобразный клан, нас примерно 20 процентов населения. Вот в США точно есть стеклянный потолок. Там эмигрант не может стать президентом. В Израиле спикер Кнессета – эмигрант, министр абсорбции – эмигрант. Хотя, конечно, на мой взгляд, вовлеченность репатриантов в работу на государство недостаточная. Может, потому что государственная служба в Израиле не настолько престижна, как в некоторых других странах. В том числе, и по размеру заработной платы. Я не могу сказать о том, что знаю много людей, которые завидуют государственным служащим.

Но в принципе скорость, с которой репатрианты из стран бывшего СССР пробиваются в разных сферах, всё время увеличивается. Разве что в армии на уровне высшего командного состава всё немного медленнее. Хотя командующий гарнизона Гуш-Эциона, в котором я живу, – русскоязычный еврей, он боевой командир. Да и вообще, не знаю, повод ли это для гордости, но мы можем сказать с уверенностью, что в Израиле есть области, в которые тяжело пробиться, если ты, наоборот, не русскоязычный. Это медсестры, к примеру. Нельзя сказать, что туда не берут других евреев, но рынок «забит» русскоязычными специалистами. Похоже начинают обстоять дела в хай-теке.

Помимо работы, новые репатрианты традиционно испытывают проблемы на рынке недвижимости. Всё очень дорого. Будут ли новые программы помощи в этой сфере?

– Рынок жилья – сложный вопрос, и его непросто решить. Тот, кто не может купить квартиру, живет в статусе потерпевшего от рынка жилья. С другой стороны, те, кто имеют квартиры, не хотят, чтобы они дешевели ни в аренде, ни в продаже. В Израиле квартиры имеют почти 70 процентов населения. Это не тот случай, когда десять процентов населения контролируют весь рынок недвижимости. Вот предположим, новый репатриант копил деньги на новую квартиру и жаловался, что цены на них очень высоки. Но с того момента, как он ее приобрел, он начнет бороться против уменьшения цен. Он купил квартиру за миллион шекелей и не хочет, чтобы завтра она стоила 990 тысяч. Более того, он даже не хочет, чтобы завтра она стоила миллион. Он знает, что цены растут на семь процентов в год, и хочет, чтобы в следующем году его квартира стоила миллион и семьдесят тысяч, а через два года миллион и сто сорок тысяч. И этот человек будет недоволен, если рост будет идти медленнее. А если он сдает эту квартиру за четыре тысячи, он не хочет сдавать ее завтра за три восемьсот. Это всё разговоры, в общем, в пользу бедных. А когда доходит до реальных действий, всё становится гораздо сложнее. Проблему можно решить только увеличением темпа строительства, а это не так просто.

Планируется ли увеличение размера «пособия по старости», которое получают пожилые репатрианты, не успевшие отработать необходимый для получения полноценной пенсии стаж? В данный момент около шестидесяти тысяч человек получают менее трех тысяч шекелей в месяц на всё про всё.

– Это колоссальная проблема, и мы ею занимаемся. Какие-то пособия уже увеличили в этом году, наш министр «выбил» часть средств. Три тысячи – это не критично маленькая сумма, если человек живет в социальном жилье, то денег должно хватать. Другое дело, что социального жилья не на всех хватает. И вот тогда уже да, проблема. Тем более что размер пособий одинаков везде, а кто-то живет в центре, а не на периферии. В общем, сложный вопрос. Но мы не можем одним махом увеличить сумму пособия по старости. Повторюсь, мы увеличили ее немного в этом году. Но сделать так, чтобы это было значительно выше, чем сейчас, не совсем реально. На это элементарно нет денег в бюджете.

А что вообще нужно сделать, чтобы абсорбция была быстрее и качественнее?

– Вот как раз и нужны дополнительные бюджеты. Их нет, у воюющей страны с этим всегда проблемы. Скажу без доли иронии, у русскоязычных евреев есть своя специфика в общении. Когда русскоязычные евреи занимают общественные ниши, они не подпускают к ним никого, даже своих. Повторюсь, это закрытый клан, и это нужно иметь в виду. Работать лучше – это значит, что и нам, русскоязычным евреям, сейчас нужно абсорбировать новых, франкоязычных репатриантов. Нельзя сказать, что мы всегда на это готовы. Появляются фразы в стиле «А кто они такие?», «А пусть пройдут через то же, что и мы…» и так далее. Часто и эфиопским евреям приходится пробивать стены русскоязычных чиновников.

А что вы можете вспомнить о своей алие, о своем личном опыте?

– Моя первая реакция на этот вопрос – всё было идеально. А мой главный совет – адекватно оценивать собственное положение. Ты приезжаешь и видишь новый холодильник, который стоит три тысячи шекелей, и подержанный за восемьсот. Купи за восемьсот. У тебя будут деньги на новый через два года. Купишь новый сегодня, и через два года может не оказаться денег и на подержанный. Нужно видеть объективные проблемы, но не искать выдуманные. Ну да, работаешь грузчиком, но хочешь большего. Ты, несомненно, достигнешь большего, а пока просто потерпи. Нужно понимать, что если ты экономист, который не знает языка и законов этой страны, то ты не будешь экономистом, и нет ничего плохого в этом. И было бы неправильным, если бы в Израиле инженерами становились все, кто были ими в стране исхода, при этом не зная иврита и местных требований к профессионалам и нормативам.

Конечно, есть масса недостатков и множество вещей, которые стоит менять. Но страна, я считаю, неплохо справляется. Мои родители работают не по специальности. Папа пошел чернорабочим, а мама – уборщицей. Мама вышла на пенсию в этом году, проработав 24 года на одном рабочем месте. Она начала уборщицей, а закончила заведующей, и ушла на пенсию с руководящей должности. Папа пошел чернорабочим, а закончил мастером. Моя мама была как раз экономистом, и я не знаю, что было бы, если бы она ждала эти курсы. Она решила для себя, что хочет зарабатывать на жизнь, и пошла работать. Они довольны жизнью сегодня, смогли купить квартиру, выплачивают ипотеку уже 22 года. Важно понять, что страна тебе ничего не должна. Она делает что-то, потому что хочет, чтобы ты был ее гражданином. Но и ты тоже должен делать что-то для этой страны, если хочешь стать ее гражданином.

Шломо Нееман родился в Биробиджане, вырос в поселении Кармей Цур (Иудея, Израиль). Служил фельдшером в танковой части. Один из основателей международной образовательной организации «Мидраша Ционит».

Беседовал Иван Новиков

http://www.jewish.ru/israel/days/2015/12/news994331751.php