Я ЗАВИДУЮ СВОИМ ВНУЧКАМ

Читаю книгу Давида Розенсона об Исааке Бабеле, а в ней: «И рухнула надежда Бабеля – мечта стать одновременно своим среди красноармейцев и остаться своим для своего народа: не вышло ни то ни другое».

 За сказанным не только муки большого писателя, но и каждого еврея в галуте: невозможность стать своим среди чужих. Беда, что проблема любого советского писателя была гораздо шире и трагичней. Перед каждым стояла чудовищная, неразрешимая задача, как стать сволочью, но при этом остаться порядочным человеком. Как здесь не вспомнить Сергея Довлатова: «Гранин сказал: 
- Вы преувеличиваете. Литератор должен публиковаться. Разумеется, не в ущерб своему таланту. Есть такая щель между совестью и подлостью. В эту щель необходимо проникнуть. 
Я набрался храбрости и сказал: 
- Мне кажется, рядом с этой щелью волчий капкан установлен».  «Ремесло».

 В волчий капкан попали многие русские писатели 20-х-30-х годов прошлого века в СССР. Причем капкан этот носил смертельный характер.  В годы, когда работал Довлатов, капкан этот не убивал, а только отлавливал и мучил железом. Иногда, впрочем, разжимался и отпускал пойманных «инженеров человеческих душ» на свободу.

 С капканом за щелью, о которой пишет Розенсон, все так же мучительно, сложно, когда не обойтись от горького привкуса предательства своего народа и себя самого. Это только кажется, что перерождение того же Бориса Пастернака далось ему без труда. Нет, и он писал своей сестре, что «никому не нужен, кроме загнанных евреев».  Пастернака, в итоге, не убили, а только загнали в капкан неизлечимой болезни. Красный кавалерист Бабель никогда не отказывался от своего еврейства – и его достала пуля палачей.

 Как же я завидую своим внучкам. Они то, вернее всего, и русского языка знать не будут. Но вдруг кто-то из них, когда-нибудь, прочтет этот текст, написанный дедом, но при этом пожмет плечами и скажет: «О чем это предок? Ничего не понимаю».

 И слава Богу!