В 1944 году, случайно оказавшись в военном санпоезде, малоизвестная журналистка Панова сделала свой первый шаг к писательской славе. События этой неожиданной командировки оказались поводом для написания повести «Спутники», в будущем известной на весь Советский Союз.
Лев Лурье: Это Военно-медицинский музей в Ленинграде, а это макет Военно-санитарного поезда № 312. В 1944 году журналистка, работавшая в городе Молотов (тогда так называлась Пермь), получила задание написать брошюру о работе военных медиков. Все отказывались, а она согласилась. Так появилась повесть «Спутники», благодаря которой в советскую литературу вошла новая писательница Вера Панова.
Повесть «Спутники» – самая громкая литературная сенсация 1946 года. Невероятный читательский успех, сопоставимый только с оглушительным успехом повести «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова, вышедшей в том же году. И у Пановой, и у Некрасова – правда почти документальная. Нет ни слова лжи. Через год Панова получит Сталинскую премию – знак настоящего государственного признания. Известно, что «Спутники» высоко оценил главный читатель страны – Иосиф Сталин. Для Пановой это поздний успех. Настоящий литературный дебют состоялся, когда писателю было за сорок. Удивительно, что он состоялся вообще.
Марина Вахтина, внучка Веры Пановой: Капитально ее жизнь менялась дважды: когда она только-только пошла по журналистской линии и когда она начала писать. В Ростове-на-Дону случилась трагедия с нашим дедом, Борисом Борисовичем, который был арестован, а бабушку вычистили отовсюду. Хорошо, что не посадили, – и то, наверное, только потому, что она, бросив все, просто сбежала. Взяв с собой только детей, она какое-то время скрывалась в безвестности, писала, подавала на конкурс пьесы. Получила за них первую премию и ждала, когда эти пьесы будут поставлены. Уже начались репетиции, и вдруг грянула война.
Война рушит планы веры Пановой. О постановке пьесы можно не думать. Пушкин, где писатель живет с дочерью, оккупирован немцами. Оставаться в городе возможности нет. Панова по оккупированной территории пробирается на Украину, где в селе Шишаки остались ее мать и сыновья. Идет долго, по большей части пешком. Позже напишет пьесу «Метелица», основанную на переживаниях этого тягчайшего путешествия.
В 1943 году Украина освобождена. Панова с детьми перебирается на Урал, в Пермь. Возвращается к журналистике. Работает в местной газете и на радио. Волею судьбы именно Пермь станет для писателя-Пановой точкой старта. Здесь она заканчивает «Метелицу». Здесь задумывает роман «Кружилиха» Наконец, здесь садится на санитарный поезд №312. Залог грядущего успеха – удивительная работоспособность. В невероятных бытовых условиях пишет быстро и много. А плохо она работать просто не умела. И так всю жизнь.
Марина Вахтина, внучка Веры Пановой: «Спутники», за которые она получила Сталинскую премию, были написаны в коммунальной квартире, где жило все огромное семейство, состоявшее из третьего мужа, Давид Яковлевича Дара, троих детей собственных, двух детей Давида Яковлевича от двух предыдущих браков. С ними жила еще мама, и все они утились в двух смежных комнатах. Стол был один, за ним обедали, пили чай, дети делали уроки. Там не было места, и «Спутники» были написаны на подоконнике. Были широкие подоконники, где можно было разложится, поставить чернильницу. Она говорила, что самое большое неудобство состояло в том, что ныли колени, потому они упирались в стенку. Приходилось время от времени вставать и разминаться.
В 1946 году на Панову обрушилась слава. Она переезжает в Ленинград – город, который всегда любила. В том же году она принята в Союз писателей. Панова становится частью советского литературного истеблишмента.
Лев Лурье: Это один из Шереметьевских дворцов в Петербурге. Здание это прежде принадлежало ленинградскому Союзу писателей – организации элитарной, куда принимали только идеологически проверенных людей. Вряд ли бы Веру Панову приняли сюда, потому что она была дочь купца, жена расстрелянного врага народа и пребывала на оккупированной территории. Но у Веры Пановой был читатель и почитатель, которого не было у многих партийных членов Союза писателей. Этим почитателем был генеральный секретарь ЦК ВКП (б) Иосиф Сталин.
Андрей Арьев, писатель: Несмотря на свое прошлое, она никак не старалась сблизится с властью, загладить свою ненадежную биографию. Люди, бывшие в оккупации, часто скрывали это, если могли. А если не могли, то ходу им никакого не было. Вера Федоровна, не угождая никак власти, написала правдивую повесть о жизни санитарного поезда во время войны, она была издана и почему-то понравилась Сталину.
Любовь Инфантьева, внучка Веры Пановой: Бабушка, как известно, была трижды лауреатом Сталинской премии. Сталинскую премию первой степени получили «Спутники», второй степени – очень хороший роман «Кружилиха», а третьей степени – «Ясный берег». Это произведение бабушка сама считала слабым.
В монолите советской цензуры Панова находит узкую щель, через которую может просочиться искренность и правда. Ее герои – простые советские люди, обыватели. Они – вне политики, вне грандиозных задач, которые ставит перед гражданами страна. Они не граждане, а люди. Влюбляются – иногда счастливо, иногда нет. Воспитывают детей. Беспокоятся о близких. Дом для них куда важнее работы. Официально узаконенный соцреализм таких героев не знал, но именно таким было большинство современников писателя Веры Пановой. Партийная критика чувствовала – что-то в этой прозе не то, но и придраться по большому счету было не к чему.
Николай Вахтин, внук Веры Пановой: Критика осторожно ее воспринимала. Выходил какой-то новый ее роман или повесть, и несколько дней, а то и недель, было молчание. Ждали, пока какая-нибудь из газет, вроде «Правды», например, не выступала с положительной или, наоборот, отрицательной статьей. Тогда вся критика подхватывала, соответственно, положительное или отрицательное мнение. Она всегда была в зоне риска, потому что позволяла себе, может быть, чуточку больше, чем было разрешено советскому писателю в то время.
Валерий Попов, писатель: Она такая маленькая была, с аккуратной прической, но от нее какая-то сила шла. Чувствовалось, что в ней есть ядро. Она решила, что может сказать лишнего. В советское время свобода ощущалось гораздо сильнее, чем сейчас. Когда можно все, ничего уже не впечатляет. Небольшие такие подвижки, небольшие драки с цензурой производили огромное впечатление. Когда мы чувствовали, что немножко сдвигают стену, мы были очень благодарны. Вера Панова умела это делать, оставаясь при этом лауреатом Сталинской премии.
Марина Вахтина, внучка Веры Пановой: Конечно, она думала о цензуре, как и всякий литератор. Это ее стесняло, она жалела, она не может писать так, как бы ей самой хотелось. Но во многом она настаивала на своем, и это подчас нелегко давалось. Иногда она очень задорно говорила, блестя глазами: «Если бы я писала так, как им нужно, всем бы было хорошо: и Союзу писателей, и райкому партии, и мне».
Лев Лурье: Конец 40-х гг. для ленинградской литературы – это время трагическое. Только что прозвучало трагической постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград». Ахматова и Зощенко – изгои. Николай Пунин и Лев Гумилев арестованы. Как раз в это время, в 1948 году, Вера Панова получает квартиру в этом знаменитом писательском доме, доме Адамини – в доме, где когда-то впервые выставлялся «Черный квадрат» Малевича и где квартиры получали только орденоносные писатели, академики, генералы.
В 1943 году Вера Панова, наконец, обретает свой кров. Появляются все условия для работы – в первую очередь, собственный письменный стол, о котором она мечтала многие годы. В просторной квартире на Марсовом поле в комфорте размещается вся большая семья, которая всегда играла для Пановой важнейшую роль. Казалось бы, сейчас наступит абсолютно счастливая жизнь.
Николай Вахтин, внук Веры Пановой: Я помню, меня все время гоняли: «Тихо, бабушка работает!». Такой вот был мотив моего детства. Она сама была очень семейственной, домашней. Очень любила детей, очень любила внуков, очень любила дом. Любила то, чего, в общем, была первую половину жизни лишена. Я помню, большой стол, за которым все сидят, а бабушка во главе его. Это такая квинтэссенция нашего семейного быта.
Станислав Гусев, литературный секретарь В. Пановой в 70-х гг.: По праздникам собиралась вся большая семья: сыновья, жены сыновей, маленькие внуки и так далее.
Андрей Арьев, писатель: Главная ценность, которая была в жизни Веры Федоровны, — это семья. Она всегда была в кругу своей семьи. Это отразилось и во всех её произведениях. Видимо, поэтому её так и любили читатели.
Лев Лурье: Вера Панова была человек осторожный и дружить умела со всеми. Сюда, в дом Адамини, расписать пульку приходил литературный Палач Всеволод Кочетов, романист и автор разгромных статей, в том числе и о творчестве самой Веры Пановой. С другой стороны, муж Веры Федоровны Давид Дар отличался исключительной смелостью и острословием. Довлатов рассказывает: как-то в день рождения к Пановой пришли гости, известные советские писатели, начальство. Панова говорит: «Что-то у нас душно». А Дар отвечает: «Да такой обычный советский воздух». Так что за этим столом, в этой квартире, встречались советские писатели самых разных школ и самых разных направлений. Панова была объединяющим и умиротворяющим центром.
Советская литературная критика всегда была ориентирована на разгром. Любая писательская оригинальность неизменно раздражала. Манера Пановой правдиво писать о простых людях не укладывалась в литературные каноны эпохи. Уже роман 1947 года «Кружилиха» вызвал целую дискуссию на страницах «Литературной газеты». За печатной дискуссией, как положено, следовали публичные обсуждения, где специальные «люди из публики» возмущенно вопрошали: «Доколе будут терпеть очернительство этой Пановой?», «Почему на свободе Панова, оклеветавшая народ и партию?».
Николай Вахтин, внук Веры Пановой: Критика была опасна. Это было время, когда критическая статья могла грозить если не арестом, но опалой. Лишение права печататься для писателя означало отсутствие средств к существованию.
Марина Вахтина, внучка Веры Пановой: Её обвиняли всегда в том, что она описывает реальные людские судьбы, где есть место и трагедии, и недопониманию, и разрывам человеческих отношений. Например, по поводу романа «Кружилиха» много крови ей попортили дурацкие упреки. Было непонятно, почему директор завода, раз уж он хороший коммунист, нечутко относится к своей жене. Она настаивала на своем и старалась сохранить в книгах свое видение человеческой жизни, жизненных сложностей.
Травля не достигла цели. Вероятно, роман вновь пришелся по душе главному читателю. В 1948 году «Кружилиха» получила Сталинскую премию второй степени. Тут же последовало издание, которое, как и повесть «Спутники», ждал оглушительный успех у массового читателя.
Лев Лурье: Русская литература сложна. Нельзя сказать, чтобы Андрей Платонов, Осип Мандельштам или Борис Пастернак были народными писателями. Вера Панова получала каждый год тысячи писем, на ее книги в библиотеке выстраивалась очередь. Их невозможно было достать. Очень характерная история произошла с ней весной 1954 года в такси. За рулем сидел водитель и читал книгу Веры Федоровны «Времена года». Он узнал писательницу и говорит: «Вы за эту книгу Сталинскую премию получили?» Она говорит: «Нет, за другую». А водитель ей: «А я бы вам обязательно за эту премию бы дал». — «Почему?». – «А по двум причинам: во-первых, правду пишете. Вот начальник такой, как есть начальник. А женщина такая, как есть женщина. А во-вторых, потому что интересно. Читается легко». Вот эти две вещи – правдоподобие и интересный сюжет – и были основными причинами невероятного успеха Пановой.
К началу 50-х Вера Панова в советской литературе – имя, с которым нельзя не считаться. Сталинские премии и огромный читательский успех давали ей определенный иммунитет против нападок критики. После смерти главного читателя в 1953 году ситуация стала куда хуже. На место мелких падальщиков из литературной шушеры, огрызавшихся на Панову в конце 40-х, заступил настоящий матерый литературный волк – критик Всеволод Кочетов, опытный погромщик и бывший сосед Пановой по даче в Комарово.
Любовь Инфантьева, внучка Веры Пановой: Наверное, сейчас мало кто помнит имя Всеволода Кочетова, но именно его травля и довела бабушку до инфарктов. Наверное, еще обиднее было то, что Кочетов, когда жил здесь, в Ленинграде, казался другом. Он был вхож в дом и играл с бабушкой в преферанс. Вдруг он превращается в оголтелого врага, который поливает грязью Панову и ее книги.
Лев Лурье: Это ленинградское отделение КГБ – знаменитый Большой дом, который отделяют от ленинградского отделения Союза писателей всего метров сто пятьдесят. Рассказывали в те времена, что между этими двумя зданиями существует подземный тоннель. Якобы между этими двумя зданиями постоянно какие-то люди под землей ходят, обмениваются информацией, засылают агентов. Но, так или иначе, члены Союза писателей были людьми запуганными, понимавшими, что любой шаг в сторону может означать для них непоправимое. В 1958 году советская общественность осуждала совершившего грубую идеологическую ошибку Бориса Пастернака. За роман «Доктор Живаго» он получил Нобелевскую премию, и Вера Федоровна Панова вынуждена была выступить с осуждением Пастернака. Она этого себе никогда не простила.
Травля Пастернака – единственная разгромная компания, в которой вынужденно участвовала Панова. Она испугалась за судьбу своих близких. Страх в людях ее поколения укоренился очень глубоко. Слишком многое пришлось пережить. Панова всегда оставалась беспартийной и демонстративно держалась в стороне от власти и всякой политики.
Николай Вахтин, внук Веры Пановой: Как можно терпеть власть, которая убила твоего любимого мужа? Она никогда не говорила на эту тему. Это было то, с чем пришлось смириться. В этих обстоятельствах предлагается жить, надо было как-то жить.
Станислав Гусев, литературный секретарь В. Пановой в 70-х гг.: Все-таки она была человеком советской эпохи, поэтому она понимала многое из того, что происходило в стране. Тем более что Борис Борисович, ее сын, достаточно был в те времена известен как почти профессиональный диссидент. Вера Федоровна старалась это не акцентировать, я думаю, она, действительно, ко многому относилась критически.
В 60-е Вера Панова становится одним из самых популярных в стране кинодраматургов. Ее повесть «Серёжа» привлекает внимание начинающих режиссеров Георгия Данелии и Игоря Таланкина. Им удается уговорить писателя принять участие в создании сценария. Фильм «Серёжа» имеет оглушительный успех и получает Большой приз на международном кинофестивале в Карловых Варах. Проза Веры Пановой идеально встраивается в кинематограф Оттепели, в центре которого не государственная машина, а человеческая душа.
В 1965 году выходит новый фильм по сценарию Пановой – «Рабочий посёлок». В центре сюжета – судьба спивающегося рабочего Плещеева, потерявшего зрение на войне. В новой действительности рефлексирующий слепой оказывается лишним. Но не по своим глазам и даже не по юной жизни, которую искалечила война, тоскует Плещеев. Безжизненный взгляд его черных очков – это горе утраченных иллюзий послевоенного времени – иллюзий, которым не было суждено сбыться. Для советского кино картина «Рабочий поселок» стала прощанием с Оттепелью.
Чем популярнее становилась Панова у публики, тем с большим удовольствием трепала ее имя официальная пресса.
Станислав Гусев, литературный секретарь В. Пановой в 70-х гг.: Я помню, она мне рассказывала со смехом, что ее забрасывали письмами, желая узнать, что происходило с ее героями дальше. Она отвечала, что беспокоиться не надо, эти женились, эти мебель покупают и так далее.
В начале 60-х Панова в зените славы. Ее книги переводят, пьесы экранизируют, читатели ее боготворят, молодые писатели, для которых она признанный мэтр, просят напутствия в большую литературу. Сама Вера Панова чувствует, что не успела сказать еще что-то очень важное. Постепенно она приходит к исторической прозе.
Марина Вахтина, внучка Веры Пановой: Прекрасно помню, как она рассказывала об изгнании Лжедмитрия из Москвы и о том, как Марина Мнишек во время этого погрома пряталась под юбками своей фрейлины. Бабушка все это живо изображала. Мы, конечно, слушали, затаив дыхание. Очевидно, тогда зрели замыслы заняться историческими повестями – тем жанром, который она очень любила. Остается только жалеть, что вот эта линия ее творчества оборвалась с ее уходом.
С приближением старости Вера Панова все чаще говорила близким, что смерти не боится, но боится быть парализованной. Этот страх был ненапрасным. В 1967 году случился инсульт. Она оказалась прикована к инвалидному креслу. Это ничего не изменило – как и прежде, Вера Панова работала на износ и руководила жизнью своей большой семьи. По другому просто не могла.
Лев Лурье: В этом доме жил Сергей Довлатов. Недавно здесь установили мемориальную доску. Советскую, прежде всего ленинградскую, литературу 60-х – 70-х гг. мы представляем себе по остроумнейшим произведениям Сергея Донатовича. Это был человек злоречивый, и о ком бы он не писал, его персонаж сразу же становился героем какого-то комического и не очень приятного театра. Довлатов прекрасно знал Панову. В конце 60-х он работал у нее литературным секретарем. Со страниц прозы Довлатова Панова предстает воплощением абсолютной нормы. О ней не было сказано ни одного дурного слова. Она единственный положительный персонаж в прозе Довлатова. Такой уж она была человек.
Николай Вахтин, внук Веры Пановой: У нее были очень простые и очень твердые представления о том, что такое хорошо и что такое плохо. Любовь и уважение – это хорошо, а ненависть и злоба – это плохо. Семья – это хорошо, а развод – это плохо. У нее были очень простые нравственные позиции и представления. Поэтому, наверное, она могла писать так, как она писала, и, наверное, поэтому ее любили.
Лев Лурье: 18 марта 1973 года Веру Федоровну Панову отпели здесь, в Никольском морском соборе, а потом похоронили по православному обряду на комаровском кладбище. Таково было её завещание. И это, пожалуй, был её первый открытый конфликт с советской властью. Потому что советский писатель должен быть предан земле после гражданской панихиды, а не после православной молитвы.
Комментариев нет:
Отправить комментарий