Воскресенье, 7 Декабря 2014
RUNYweb.com > КУЛЬТУРА > ЛИТЕРАТУРА Бахыт Кенжеев :«За все сочиненное худо-бедно приходилось расплачиваться...»
7 Ноября, 2014, Беседовал Геннадий Кацов
Бахыт Кенжеев - один из самых известных русских поэтов конца ХХ - начала ХХI века.
Родился 2 августа 1950 года в Чимкенте. Окончил химический факультет МГУ. В юности публиковался в советской периодике, затем - в самиздате, затем (еще обитая в Москве) – в эмигрантских журналах. Вместе с Алексеем Цветковым, Александром Сопровским, Сергеем Гандлевским и другими поэтами основал поэтическую группу "Московское время". Сборники стихов выходили в США. России, Казахстане, Украине, Голландии. С 1982 года жил в Монреале, с 2008 – в Нью-Йорке. Лауреат многочисленных литературных премий, постоянный гость поэтических фестивалей в России и по всему миру.
Бахыт, мы с тобой давно на «ты», хотя встречаемся и пересекаемся в нью-йоркской жизни да на поэтических вечерах довольно редко. И как-то все недосуг спросить: а чем все-таки поэт занимается? У Уистана Хью Одена есть известная строка: «Poetry makes nothing happen». В силу ее лаконичности, можно перевести по разному: «Поэзия последствий не имеет», «Ничего в результате поэзии не происходит», а если совсем уже с досадой, то скорее: «Ничего поэзия не делает!» Допустим, выходит на историческую сцену повествователь с повестью или романист с романом – и массе читателей захватывающе расшифровывает, чего они не поняли и никогда уже не поймут в ту или иную историческую эпоху. И другое дело – поэт, с его «быть может, прежде губ уже родился шопот. / И в бездревесности кружилися листы...», или хрестоматийным ««крылышкуя золотописьмом тончайших жил…» Если верить Бродскому в том, что поэзия есть высшая форма существования языка, то обмен поэтической речью между поэтами, или поэтом и читателем – некое жречество, где поэту, видящему себя жрецом, льстит его особое, элитное положение, сколько бы у него ни было поклонников. Или занятия поэзией – это форма нарциссизма, когда мания письма завораживает, нравится себе настолько, что графоман, в лучшем и высшем смысле, любуется текстом, который является его отражением, и оторваться годами от него не может? А поэтическая аудитория заинтересованно глядит в эти «зеркала» со стороны, или в зеркало Горгоны, и столбенеет. Чем же вы, Бахыт Шкуруллаевич, десятилетиями занимаетесь?
Оден лукавил, Гена. Ничего не происходит не только от поэзии, а и от множества других занятий, не связанных с охотой на мамонта или изобретением ватерклозета. Например, от музыки (если это не военный марш или колыбельная), от живописи (если она не агитплакат), от балета (опять же, если это не северокорейский балет в честь горячо любимого Ким Чени Ира). Да и от молитвы, если честно, тоже ничего не происходит, во всяком случае, в том мире, который, как говаривал кто-то из классиков марксизма-ленинизма, есть объективная реальность, данная нам в ощущениях.
Быть может, что-то от поэзии (и вообще искусства) случается в ином мире, недоступном нашему глазу и уху. По крайней мере, хотелось бы в это верить. Впрочем, философское осмысление собственных поэтических упражнений – не моя епархия. Когда-то, сочинив свои первые стихи, я с удивлением обнаружил, что могу ими сказать нечто, не поддающееся выражению с помощью обычной речи. Мне это чувство понравилось, нравится и до сих пор. А отношения с читателем – ну, что сказать. Если ты обнаружил нечто до сих пор неведомое, и, как тебе кажется, интересное, а может быть, и захватывающее, то, естественно, хочется поделиться с товарищами. Вдруг оно их тоже заинтересует?
Несколько слов о группе «Московское время», в которой ты состоял до отъезда из СССР в 1982 году. Я застал в Москве несколькими годами позже только Александра Сопровского и Сергея Гандлевского. Что вас объединяло, кроме, как сказал Гандлевский, «категорического неприятия советского режима»? Когда в 1986 году был создан московский Клуб «Поэзия», сегодня уже легендарный, я неоднократно выступал с Гандлевским, и категорически не мог представить себя на одном литературном вечере с импульсивным, взвинченным и непредсказуемым Сопровским. Но дело, конечно, не только в человеческих качествах и темпераменте: эстетически каждый из «Московского времени» и самостоятелен, и настолько самобытен, что разговор об общей платформе, по-моему, не имеет смысла. Другая сторона вопроса, необходим ли некий эстетический эквивалент для участников литературной группы? Что общего, кроме декларируемой аполитичности, было в «Серапионовых братьях», или, не считая поклонения метафоре, у имажинистов? Как-то Борис Гребенщиков заметил, что группа «Аквариум» – это образ жизни. А группа «Московское время»?
БГ правильно говорит, хочется даже повторить. Когда-то Саша Сопровский написал: «Мы прожили юность не хуже других, / и так, как не смог бы другой». Сейчас, когда те годы уже в довольно далеком прошлом, я думаю, что нам тогда просто безумно повезло, что мы друг с другом повстречались. Время (официальное) стояло довольно мертвое, а мы были очень живые. Любили поэзию, а в печати почти ничего приличного не находили. Вот и стали дружить и рассуждать о прекрасном и высоком в промежутках между обыкновеннейшими советскими развлечениями, типа выпить, закусить, устроиться сторожем и т. д. Нравилось нам, примерно, одно и то же, в частности, творчество друг друга (я по-прежнему люблю всех своих товарищей по МВ), и ненавидели мы одно и то же. Как тут не сойтись? А манифестов и прочего не сочиняли, должно быть потому, что их время прошло.
Кстати, твое ощущение от сложившейся в последние годы нью-йоркской литсреды? Какие-то параллели можно провести и с «парижской нотой», и с пражским «Скитом поэтов», и с берлинским Клубом писателей, учрежденным в 1920-х высланным из России Н.Бердяевым. Сразу напрашивающееся общее: писатели, объединившиеся вокруг журналов (в нашем случае, «Новый Журнал», «Слово», «Интерпоэзия», «Новая кожа»), площадок для выступлений (ресторан «Дядя Ваня», манхэттенский книжный магазин №21, Центральная Бруклинская библиотека, в середине 1990-х открытое мною на манхэттенском Нижнем Ист-сайде кафе «Энивей») периодически встречаются и читают друг другу свои и чужие тексты. Это знакомит, ведет к совместным публикациям, вроде этим летом выпущенных коллективных подборок американских русскоязычных поэтов в журналах «Гвидеон» и двух номерах «Дружбы народов». Такое создается впечатление, что сегодня по плотности значимых в современной русской литературе поэтов, нью-йоркская поэтическая среда может поспорить с московской. В чем здесь дело? Ведь все это – результат, буквально, последних лет десяти-пятнадцати.
Ты прав, в Нью-Йорке собралось довольно много хороших и отличных авторов. Если добавить к этому периодические приезды писателей из метрополии, получается весьма насыщенная жизнь, по внешним признакам вполне сравнимая с московской или питерской. Другой вопрос в том, что в заграничной среде отсутствует такая важная составляющая, как молодежь. Дети эмигрантов, как правило, уже прохладно относятся к русской культуре, а старое поколение, как это ни грустно, имеет обыкновение постепенно вымирать. Поэтому этот всплеск – явление, вероятно, временное, что не мешает получать от него большое удовольствие.
Похоже, что вообще сегодня поэзия стала популярной, условно говоря, среди российских читателей. Выходят многочисленные поэтические альманахи, в поэтические секции периодических журналов годами не попасть, поэтов первого ряда несколько десятков, на профилированных сайтах в интернете их десятки тысяч, то есть такая же, не меньше по-крайней мере, и читательская аудитория. Есть свои апологеты конвенционального, регулярного русского стиха с корпусом критиков и периодики, равно как и немало сторонников так называемого «верлибра», который, похоже, выходит из моды, снова уступая место силлабо-тонике. С чем связан такой интерес к поэзии сегодня? С раширением ли самого поэтического поля, поскольку, в отличие от ситуации 30-летней давности, российский читатель познакомился с широким спектром ранее неизвестных ему поэтов, от Кавафиса и Целана до калифорнийской «лэнгвидж скул», Сьюзен Хау, Эйлин Майлс, Майкла Палмера, Розмари Уолдроп, Пола Боулза..., и поэты в России узнали, что можно писать еще и так. Ведь что-то похожее происходило, когда в 1960-х узнали в СССР поэтов Серебрянного века, и вышли антологии современной американской и английской поэзии. Или «всплеск» связан с тем, что в России опять наступило смутное время и, по известной российской традиции, поэзия снова востребована?
Боюсь, ты слишком оптимистичен, дорогой Гена. Интерес к поэзии в России никак не больше, чем в той же Америке. Я не говорю про расцвет поэзии любительской – он, конечно, имеет место, и даже не десятки тысяч абонентов на поэтических сайтах, а сотни. Я рад за них, конечно, но профессионалов на этих площадках почти нет. Среди многих определений хорошей поэзии (как, опять же, и любого другого искусства) есть одно как бы экономическое. А именно, поэзия должна создавать добавленную стоимость. Иными словами, должна нести в себе что-то новое, небывалое – и тогда она хороша. Это, конечно, недостаточное условие, но необходимое. Увы, любительская поэзия в основном банальна, и привносит в мир разве что повышенное самомнение автора… А тиражи серьезных книг редко переваливают за тысячу, и толстые журналы влачат весьма условное существование. Увы и ах, даже если бы явился новый Пушкин, у него было бы не больше десятка тысяч читателей.
О смутном времени. Поскольку актуальных тем ты не избегаешь, на твоем профайле в фэйсбуке появилось несколько стихов и заметок, связанных с ситуацией на Украине, российской экспансией на запад, катастрофически ухудшившимися взаимоотношениями между Западом и Россией. Тем более, что периодически ты наведываешься то на Украину, то в Россию. Насколько совпадает российская пропаганда с твоими ощущениями по поводу того, что Украина – фашистская страна, власть в которой захватила хунта? Зачем, на твой взгляд, Путину весь этот кровавый сценарий в Восточной Украине, приведший к санкциям, потере доверия на Западе, возвращению к временам холодной войны? Зачем, если судить по информации российских новостных каналов, Америке и Европе нужно развалить Российскую Федерацию? И зачем США нужна война с Россией, в чем сегодня убеждают россиян сплошь и рядом?
Ну, я 32 года прожил при советской власти, и приобрел определенный иммунитет к пропаганде. Жаль, что она возродилась на российском телевидении и в прессе, очень жаль. Еще печальнее, что 87% населения ей, судя по всему, доверяют. В старину царящие ныне в России настроения назывались шовинистическим угаром, теперь называются патриотизмом. Держится все это на довольно-таки бессовестной лжи. Ты задал еще несколько вопросов, например, «зачем США нужна война с Россией», и зачем они «хотят развалить Российскую федерацию». Объясняю: чтобы забрать себе ее нефть и газ, а всех русских отдать в рабство. Но этого не произойдет, потому что американцев успеют обогнать марсиане. У них те же цели, а оружия больше. Если, конечно, их, в свою очередь, не обгонят жители Венеры. Все это бред сивой кобылы. Увы, страна моя находится в состоянии (надеюсь, временного) помешательства. Это очень, очень грустно.
Ты неоднократно становился лауреатом литературных премий, постоянно участвуешь в поэтических фестивалях, состоишь в жюри литературных конкурсов, в Балтийском «Кубке мира по русской поэзии» 2014 года являешься председателем жюри. Учитывая сегодняшнюю политическую обстановку, не ожидаешь ли ты политизации и в этом, когда победителем в России будет становиться не достойнейший, а «свой»? Возможно, выбранный по национальному, этническому либо территориальному принципу. Я не идеализирую этику любого соревнования, понимая, что при распределении призовых мест нельзя не учитывать различные «посторонние» факторы, включая и человеческий, да и так называемый «государственный рессурс». Но нынешние свои опасения могу подкрепить свежим примером. Я вошел в шорт-лист Волошинского конкурса в этом году, который проводится в крымском Коктебеле, то есть в России. Устроителями было организовано с 1 по 10 сентября интернет-голосование за произведения из шорт-листов, на котором моя подборка «Четыре слова на прощанье...» получила первое место (большинство голосов - 36%, у второго места – 22%). Результаты можно посмотреть на сайте конкурса*. И вот с 10 сентября в течение месяца, примерно, на сайте стояло объявление: «Редакция опубликует итоги голосования сразу же после технической проверки подлинности голосов. Победители в каждой номинации будут отмечены памятными дипломами и подарками, которые будут вручены в Коктебеле в рамках Международного литературного фестиваля им. М.А.Волошина, который состоится 15-21 сентября 2014 г.». 21 сентября уже давно прошло, но результаты до сих пор не опубликованы. И у меня есть подозрение, что у устроителей, которых поддерживает Общероссийский народный фронт, просто язык не поворачивается объявить победителем американца. По твоим ощущениям: насколько политический фактор будет в дальнейшем влиять на результаты конкурсов и премий в России? Можно вопрос поставить иначе: будет ли возможность у не-россиян войти хотя бы в шорт-листы подобных конкурсов, учитывая и волну патриотизма в РФ, и оголтелые антизападные с антиамериканскими вкупе настроения? В конце концов, если на российский рынок западные продукты и товары не пройдут, то почему поэты из Америки и Европы должны пройти в победители?
Я лишен возможности комментировать результаты конкретных конкурсов, потому что стараюсь держать нейтралитета в литературной жизни, ты уж извини. Но, вообще-то говоря, Россия довольно сильно охладела к эмигрантам за последнее время, особенно за минувший год. И то сказать – устроились у себя там на сытом бездуховном Западе, катаются, как сыр в масле, и еще хотят нас уничтожить вместе со своими заокеанскими хозяевами. Эдакая пятая колонна, которая мало того что национал-предатели, так еще и успели свалить за бугор. И так-то был народ дрянцо, а за границей их кого купили, кого прозомбировали западной пропагандой. С другой стороны, подобные взгляды распространены среди той части населения, которая меня, в общем, мало интересует, и пропагандируются нынешней «Литературной газетой», которую тоже стараюсь не читать. А что до итогов конкурсов – кто знает, просочится ли эта враждебность в механизмы поэтических соревнований. Впрочем, слава Богу, существует «Русская премия», специально для русских писателей, живущих за рубежом.
С 1993 года я занимался только журналистикой и эссестикой, вернувшись почти случайно в литературу 18 лет спустя, в 2011 году. И обнаружил, что немалая часть моих приятелей либо оставила поэзию или беллетристику, уйдя, кстати, в журналистику, а то и вообще себя со словесностью больше не связывая; либо продолжает писать, но в каком-то вялотекущем режиме, который чаще всего характеризуется понятием «исписался». И лишь некоторые остаются реально интересными, не повторяют себя и все еще находят слова, заполняя ими листки бумаги. Как тебе удается столько лет выдавать на гора замечательного качества стихи? Мало того (в отличие, к примеру, от Гандлевского, который в год может написать не больше 5 – 10 стихотворений), в чем секрет твоей, прости, плодовитости? Проживший 86 лет князь Вяземский писал до конца, практически, своей жизни, а Рембо свое последнее написал в 19 лет, все стихи создав за четыре года. Что такое «творческое долголетие»?
Думаю, просто повезло (тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!) Впрочем, в нашу эпоху люди и вообще живут дольше, и, главное, дольше сохраняют молодость (опять же, если повезет). Что до приятелей твоих, которые бросили сочинять – тут все не так просто. В юности стихи даются легко. А когда жизнь тебя прижимает своими обязательствами и соблазнами – начинаешь понимать, что профессия эта вовсе не так беззаботна, как казалось. Оглядываясь, вижу, что за все сочиненное худо-бедно приходилось расплачиваться ("все, что в нем есть, поэт вкладывает в свои стихи. Поэтому стихи его прекрасны, а жизнь дурна", как сказал Лев Толстой.)
... пусть с неба низкого струится звездный смех -
как голосит душа, как жаль ее, дуреху! -
не утешение, но музыка для тех,
кто обогнал свою эпоху.
В платоновской «Федре» есть такая примечательная строчка: «У богов и кони, и возничие все благородны и происходят от благородных, а у остальных они смешанного происхождения.» Есть ли сегодня в русской поэзии те, «кто обогнал свою эпоху»? Или иногда в самой эпохе дело? В конце концов, эта строка из твоего стихотворения, так что хотелось бы конкретики. Хотя, если живем во времена «остальных», тогда понятно, откуда и кони, и возничие «смешанного происхождения».
Обгоняет эпоху, наверное, любой талантливый поэт, просто потому, что он больше и лучше видит, чем народные массы, и умеет это выразить. Я полагаю, что лет через 200, как в старом анекдоте, о том же Сталине будут писать, что был такой тиран эпохи Мандельштама (как сейчас пишут о Бенкендорфе). А сегодняшние имена – кто его знает! Вот я, например, выше всех ставлю Алексея Цветкова и Сергея Гандлевского. Опросы читателей тоже ставят их в первую десятку. Правда, сегодняшнюю эпоху обогнать нетрудно, в ней как-то особенно много духовного мусора. Или мне это только кажется?
Бахыт, должен признаться, что одна из твоих строк сразила меня как-то наповал. Вернее, то, как ты объяснил в одном из интервью ее смысл. Ты говорил об одном из критиков, который высказал претензию, что в одном из своих стихов ты написал "как разводят спирт в воде". Мол, известно и пятикласснику, что водой размешивают спирт, а не наоборот. Между прочим, в студенческие годы мы именно так и получали водку из ректификата. И ты в этом интервью объяснил, что закончил химфак МГУ и можешь, как профессионал-химик, ответственно заявить, что наливать надо спирт в воду. И только так. То есть, критик не прав, и в стихах, равно как и в жизни не разбирается. Я представляю, что после твоей ремарки масса читателей поняли, что в жизни они, как и критик, ни черта не понимают. А есть ли, как говорят англичане, в твоем шкафу подобные скелеты? Можешь ли ты еще назвать понятные тебе вещи, которые станут открытием для тех, кто сейчас читает это интервью? Не обязательно, конечно, из области науки.
Для моих друзей-атеистов (а их много) могу предложить веру в Иисуса Христа. Для друзей-верующих – печальное наблюдение о том, что Бог, конечно, есть, но на наши земные дела ему, в общем, начихать с высокой колокольни. Для друзей, озабоченных диетой, - то, что питаться можно чем угодно, только соблюдая умеренность, а все остальное – от лукавого. Для сталинистов – идею о том, что второй раз у них этот номер не пройдет, идиотов нет. Для национал-патриотов – откровение о том, что русофобии не существует в природе. Для крымнашистов – что известный полуостров является памятником славе турецкого и английского оружия не в меньше мере, чем русского. Для интересующихся политикой – что лучшим способом государственного управления является конституционная монархия. Для космополитов (хотя и сам такой) – что понятия родины еще никто не отменял, только с большой буквы ее писать не надо. Для православных – что другие ветви христианства ничуть не хуже. Словом, мудрость Винни-Пуха. Истины простые, но для многих неочевидные.
Комментариев нет:
Отправить комментарий