К РАДОСТИ из дневника

Ресторан, означенный в приглашении, искали долго. Нашли, наконец. Вокруг унылая промзона: пусто и тихо. Никто не скребет железо, не давит пластмассу, не пилит дерево. Суббота… Ладно, не будем впадать в ханжество: бизнес ресторанный та же индустрия отдыха. Не такая откровенная индустрия, но все же…

Следом за нашей подкатывает еще одна машина, затем микроавтобус, битком набитый разряженной публикой. Всех первый раз вижу, но гости друг другу рады, и я всем  искренне рад… В этот день так положено. Почему бы не порадоваться, если есть повод.

Лифт в ресторане замечательный: прозрачный и зеркальный, легкий и быстрый, как крылья ангела. Возносимся к залу, но в холле, на подходе к накрытым столам, ждут нас всевозможные напитки и легкий закусон. Это правильно – прежде утоли жажду и голод, поправь настроение, а только потом иди в объятья и под поцелуи хозяев бала…

Подкрепившись, так и делаем. Музыка грохочет. Всех встречает эта веселая музыка, но кажется, что  зазвучала она только в твою честь. Улыбки, улыбки и улыбки… Объятия и губы, всегда готовые к поцелую.

-          Ах как мы рады! Наконец-то! Отлично выглядишь. А это кто? Мотек! Как подрос! Великан! Мужчина!

А там, в глубине зала, столы ломятся от яств. Двадцать круглых столов. У каждого по семь кресел. Замечательное число – семь. Все за таким столом должны быть равны в радости…

Ладно, улыбки улыбками, а пора закусить и выпить вторично. Закуска и выпивка разные – на все вкусы. Находи свое – пей и жуй. Только помни, что все это легкая разминка – главное впереди, а потому, жуя, не забудь: ты не только во имя тупого чревоугодия зван на праздник. Увидел знакомое лицо, вскакивай, бросайся навстречу.

-          Софа, дай я тебя поцелую!… Это твой муж?… Слушай, пусть отвернется. Я его стесняюсь…

-          А помнишь?

-          Ну, конечно!

Иврит, русский, идиш, английский – все языки были званы на это торжество. Но все в банкетном зале, похоже, говорили на одном языке, и это тоже было необходимым условием для настоящего бала.

А хозяева праздника стояли бедные у распахнутых, высоких дверей в зал. Все еще встречали гостей. Битый час стояли голодные, но с улыбкой до ушей. Всем они были рады, даже сильно опоздавшим и мало знакомым людям. Все была положена равная доля радушия. Такая у хозяев бала была работа в этот день, и справились они с ней блестяще.

Юмор, причем специфический, – прямое следствие дрессуры ума. Для еврея смех, радость, как скрипка или шахматы. Прежде раздражало это. Помнил, как в свое время татар определяли на дворницкую службы, караимы обсели сапожные будки, лица "кавказской национальности" по сей день царят на рынках России, а профессия шута и раньше была отдана еврею на откуп, в ходе перестройки они и вовсе захватили там все командные высоты. Разрешили евреям веселить публику.

Времена тяжелые, дело ответственное. Тут шустрому "жидку" и карты в руки. Он от природы "шут гороховый". Одним обликом своим смешит коренное население испокон веку. Привык даже на плахе веселиться…. И то верно, нормальным людям – не до шуток. "У разбитого корыта" одни слезы на уме и сердце. Да и "какие могут быть смешки в переходный период?" Период же этот, похоже, бесконечен… Ну, можно, конечно, отвести душу, но без горячительного никак это невозможно, а эти, разные там, шифрины, гусманы, гуревичи, хазановы, карцевы, винокуры и примкнувшие к ним петросяны – и без допинга, на трезвую голову, готовы козликом скакать… Ну и пусть, и правильно. Нет достойней работы, чем нести людям радость, не смотря ни на что. Не помню, кто сказал это, но сказано замечательно: жизнь - это коктейль из смеха и ужаса. Ужас берет на себя действительность, смех – евреи…  

Крепкие напитки на столах отсутствуют. Есть легкие вина. Пробки заботливо подняты, но никто не тянется к бутылкам. Некогда. Во-первых, нужно попробовать все закуски, а, во – вторых, обнять всех и поговорить со всеми. Пьяница, чаще всего, - существо мрачное и одинокое. Веселье он ищет в бутылке, а не в обществе. "Питие" с весельем сопряжено только в мифе. Радость живет внутри человека, а не в бутылке. Нет в тебе радости, и никакие градусы не помогут.

Этим я вовсе не хочу сказать, что среди  израильтян нет пьяниц. Имеется и в достаточном количестве. Только и здесь еврей рационален. Он, как правило, пьет с особыми людьми, в особой компании или в одиночку. И никогда  не путает званный бал с дешевым шалманом.

Тем временем график выдерживается – пустеют тарелки, суетятся официанты, меняя приборы... Запах первым вплывает в зал, а следом и горячее несут. Здесь тоже выбор велик. Ну что за радость без выбора? Кого блины с мясом осчастливят, кого шницели и рамштексы, а кого и рыбный деликатес. От "холодного" – один вкус на языке, а тут волнами запахи. Добрые блюда в ассортименте хаосом этих запахов гармонию не нарушат, скорее восполнят…
 Что дальше? Понятно что - танцы. Нужно как-то искупить грех обжорства. Танцы в Израиле характерны вот чем: каждый пляшет,как умеет, не обращая даже внимание на музыку. Каждый совершенно свободен и здесь. Двигайся, как можешь и умеешь - никто на тебя косо смотреть не станет. Вот и получается, что одна пара под одну и ту же музыку танцует вальс, другая танго, третья рок, а четвертая твист... И здесь очевиден национальный характер.
 Теперь о главном. Виновник всего этого пиршества, несмотря на грохот, спокойно спит в своей коляске, украшенной лентами. Виновнику всего 8 дней от роду. Он пережил боль обрезания, а теперь спит крепким сном и даже не подозревает, что стал поводом для такого бурного веселье все этой компании взрослых людей. Он моложе всех на этом сборище, а старше всех его прабабка Лиза, которая по причине преклонного возраста выпила всего три рюмки водки, закусив двумя палками шашлыка, но от танцев и не подумала отказаться.
 Вот и все о первом моем празднике в Израиле, который состоялся 15 февраля 1996 года.