УПАСТЬ НА СПИНКУ

 Ненавижу это в себе: необоримую тягу к компромиссу, к мирному договору любой ценой, даже тогда, когда это совершенно невозможно.

 Вот какой-то откровенный негодяй от мелкой власти делает тебе гадость. Да что там гадость! Он разрушает основы твоей жизни в самый неподходящий момент. Он безжалостно ломает эту твою жизнь. Тебе под шестьдесят и шансов вновь подняться у тебя совсем немного, но каким-то чудом выкручиваешься, вновь встаешь на ноги. Мало того, падение оказывается, в конечном итоге, благотворным. Приступ первой справедливой ярости проходит. И вот ты в заочном споре начинаешь оправдывать этого мерзавца, искать ему оправдание. Он, мол, не сам так поступил, ему приказали, его заставили…. И вообще, и в целом, и в частности.

 Понимаю, все это попытка сохранить психическое здоровье в нашем безумном мире, но все это обычное следствие  проклятой, генетической болезни, веками выработанной в еврейском характере.

 Две тысячи лет потомки Иакова искали возможность мира с племенем людоедов, палачей и бандитов. Евреев убивали, грабили, унижали, но они свято верили в возможность компромисса, договора со своими врагами в надежде на их жадность, лень, равнодушие…. В надежде на обычный здравый смысл и психическое здоровье, на остатки человечности, в конце концов. Другим поведение с позиции слабости и не могло быть.

 Собака, понимая, что ей не одолеть противника в драке, падает на спину, дергая лапами и виляя хвостом. Точно также вели себя евреи. Трудно упрекнуть их, но эта вынужденная, собачья покорность, в конце концов, привела к несчастью глобального, для потомков Иакова, масштаба.

 Холокост, казалось, сокрушил еврейскую веру в возможность компромисса с врагом. Дал евреям возможность искать мир с позиции силы. Собственно, для этого и был создан Израиль. Как же ненавидели наши отцы-основатели даже язык и имена жертв гитлеровского террора, галутную покорность, галутное рабство, галутную готовность «падать на спинку».

 До начала девяностых годов они и не падали, и не виляли хвостом,  разговаривая с врагом так, как он, враг, этого заслуживал.

 Но генетические заболевания могут затаиться, будто бы исчезнуть, но избавиться от них окончательно практически невозможно. Рано или поздно начинается рецидив: резкое обострения старой болезни.

 И вот, начиная с Мадрида, когда Ицхаку Шамиру пришлось сесть за один стол переговоров с откровенными бандитами, и начался этот кошмар вынужденного компромисса с позиции слабости.

 Отъевшись и успокоившись в сытости и довольстве, евреи вновь стали искать у своих врагов здравый смысл и психическую состоятельность. Миротворцы мгновенно превратили сильное и независимое государство в средневековое гетто, чье благополучие зависит от доброй воли соседей.

 Вновь евреи стали выпрашивать мир и жизнь для себя, для своих детей и внуков, трусливо и позорно отдавая врагам, куски своей плоти, своего достояния, своего достоинства.

 Время беспощадно. Память о Катастрофе неизбежно теряет свою остроту. Тяжкое генетическое заболевание возвращается. И вот бравый в прошлом вояка начинает пятиться задом, выворачивая карманы и пытаясь задобрить грабителя и бандита. Политик, смелый и энергичный в молодости, готов на любое предательство, только бы сохранить накопленное за годы богатство. Мало того, генетика малодушие сразу же возвращает столь же тяжкую генетическую страсть к корысти, веру в то, что злато сможет сохранить жизнь твоего рода.

 А что враги наши? Их генетическое наследие тоже очевидно. Для араба сама идея переговоров – не путь к компромиссу, а возможность полной победы над врагом. Они идут на прекращение огня, на перемирие, но только для того, чтобы накопить силы для новой атаки. На другое поведение они не способны.

 Здравый смысл, логика, разум говорит о том, что два мирных государства рядом: еврейское и арабское смогут добиться исключительного благосостояния, стремительного роста уровня жизни своих граждан, но пороки в генетике национального характера сильнее  разума, сильнее вещей очевидных.

 Старая болезнь мучает арабов территорий, мучает она последние годы и евреев Израиля. Одни не способны уступить, другие вновь готовы отдать все, даже свои жизни во имя иллюзорных, мифических целей.

 Не знаю – сможет ли Израиль справится с очередным приступом старой, смертельной хвори? Микробы злокачественного компромисса поразили все клетки его общества.

 Вот очередной правитель страны начинает торговлю землей государства в надежде на  получение дерьмовой бумажки, на которой ему пообещают мир и благоденствие. Вот властная дама заверяет врагов своего народа, что они, со временем, получат все, что требуют. Вот очевидные банкроты-политиканы, чья деятельность запятнана еврейской кровью и унижением нации, вновь рвутся к власти. Вот Кнессет, наполненный народными избранниками, которые давно не слышат и не видят свой народ, а видят и слышат только то, на чем держится их личное благополучие….

 Часто говорят, во всем виноват пресловутый пресс мировой общественности. Израиль живет не в безвоздушном пространстве. Как демократическое государство он вынужден играть по общим правилам. Ерунда это! Для малодушия и трусости можно найти миллион оправданий.

 Молодому, сравнительно бедному и более слабому Еврейскому государству было  плевать, что скажут о его поведении великие державы. Израиль умел наносить смертельные удары по врагам и не дергал лапками в поисках невозможного мира. Евреи знали, что соседям-людоедам не нужна их земля, их богатство,  а нужно только одно – кровь евреев, их жизни. Почему вдруг вернулась старая хворь, тяжелый психический недуг невозможного компромисса – не знаю. Евреи устали быть здоровой и сильной нацией? Мы разлюбили свою землю, своих детей? Мы снова хотим оказаться жертвами очередной резни или стать в очередь к железным дверям душегубок?

 У арабов мира 3 миллиона квадратных километров территории нашей планеты. У евреев – 30 тысяч. То, что арабы не могут найти мир друг с другом и расположиться на огромных пространствах, не мешая соседу, - это не еврейская проблема.  Еврейская проблема сохранить то, что было добыто по праву истории, праву справедливости и праву силы. Все остальное «оборочки». Или тяжкое, наследственное, генетическое заболевание, которым, как оказалось, тяжко страдают жалкие потомки тех, кого только  чудовищный урок Холокоста научил, хоть на короткое время, действовать так, как подсказывает здравый смысл и великий инстинкт сохранения рода.