РУССКИЕ В ЯФФО

Андрей Шухов "Сноб"

Вещица из Яффо

В Тель-Авиве у меня есть любимое место. Собственно, это уже и не Тель-Авив, а старый Яффо. За католическим храмом, с видом на море, на камень, что торчит из воды – уже четыре тысячи лет. Теперь в этом доме музей Иланы Гур – скандалистки, эпатажной богемной звезды основательных годов,  очень даже небесталанной  художницы. Она и живет в своем музее в самом прямом смысле слова: на верхних этажах. На нижних – ее работы, ее коллекция и лавка, где кое-что из творений мадам Гур можно купить.

И вот я там, в этой лавке, кое-что покупал. А мой местный компаньон демонстративно прогуливался по каре средневековой площади перед домом, отказываясь переступить его порог: незадолго до визита высоких гостей в лавку художница спровоцировала очередной скандал заявлением, что репатриантов из России в Израиль вытолкнули, она же приехала по зову еврейской души из благословенной Америки. Человек, который вышагивал под палящим южным солнцем, избегая спасительной прохлады музея, был репатриантом французским, но осуждал любые попытки расколоть алию. Остановить меня он не мог, однако, глядя поверх зубцов крепости куда-то вдаль, предупредил, что легенды об аристократическом происхождении мадам не совсем соответствуют действительности,  ее муж был бедным нью-йоркским евреем, который придумал продавать в кинотеатрах попкорн и на том разбогател. Сам он, как можно было понять, был родом из богатой еврейской семьи, и на миллионы из попкорна смотрел свысока, как старые деньги всегда и смотрят на свежеиспеченные.

По понятным причинам я был бесконечно далек от этих страстей, и потому со спокойной душой отправился бродить по каменным плитам старинного дома – в стародавние времена тут был странноприимный дом, первая остановка пилигримов на пути в Иерусалим. Среди фаллических изваяний, модернистских ликов и чугунных  птах. Мой компаньон гордо вышагивал по белым камням площади – временами в окнах-бойницах мелькал его гордый семитский профиль. В Израиле он жил уже тридцать лет, но все еще скучал по лавандовым полям Живерни.

Когда чувство неловкости перед сторонником единства нации,  что жарился под полуденным пеклом,  выгнало меня наконец из прохладных сводчатых залов, со мной были несколько безделок. Они остались дома, в стране, куда мне теперь въезд заказан. На днях мне прислали одну фигурку. Теперь ей предстоит обживать новые интерьеры, новую среду, другой мир.