Не хотел читать эту книгу. Догадывался, о чем она и полагал, что ничего нового об ужасах прошлого не узнаю. Как мне казалось, я уже давно прошел школу сознания всего того, о чем писал Марголин полвека назад.
К чему повторы. Усталость, амортизация нашей души противится концентрации на зле. Мы мечтаем об отдыхе, о покое.
Книги, фильмы, спектакли о фашизме и большевизме появляются все реже. Апатией добра тут же воспользовалось зло. Поднялись во весь рост ниспровергатели правды о Холокосте. Все чаще отрицаются ужасы ГУЛАГа.
Это объективный процесс – усталость. Но подумал, что нет у нас, евреев, право на усталость эту, на забвение памяти. Устанем, забудем, заснем – и пробуждение будет ужасным.
Убежден, наша трагедия, связанная с коммунизмом и фашизмом – это еще одна ненаписанная пока что глава Торы. Перечитывать ее многократно и каждому необходимо. /
Впрочем, дело не только в этом. Всегда занимала меня простая проблема права на рецензию. Далеко не каждая книга в ней нуждается. Далеко не к каждой книге имеет право подступиться любой, кто пожелает.
У меня нет права писать рецензию на книгу Марголина. В предисловии МАОЗ к последнему изданию «Путешествий» сказано об авторе так: « Доктор философии, писатель, публицист». Думаю, не этот человек написал книгу о сталинских концлагерях. Не писатель, не философ, не публицист составил ее, а заключенный. И написана книга не чернилами, интеллектом, талантом и так далее, а кровью и потом каторжника.
Часто сравнивают «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына и «Путешествие» Марголина. Думаю, это неправомерное сравнение. Солженицын написал свою замечательную книгу, как писатель, историк, исследователь. Марголин, работая над своим репортажем из ада, будто не снимал пропитанный нефтью ватник, словно продолжал голодать и мерзнуть на нарах барака. Мало того, он и читателя увлекает за собой в бездну унижений и смерти.
В одном из писем О.Генри читаем: « Все мы вынуждены быть уклончивыми, лицемерными…. Правды не найдешь ни в истории, ни в автобиографии, ни газетных сообщениях. В присутствии других мы также должны играть роль, как носить платье»./
О.Генри жил в счастливое время, далекое от возможности тех ужасов, которыми одарил нас век ХХ. /
Чудовищная ложь тоталитарных режимов вызвала к жизни почти абсолютную и беспощадную правду реакции на эту ложь./
У каторжника ГУЛАГа не было сил, чтобы играть какую-либо роль, кроме роли раба. В этой невозможности притворства была не меньшая трагедия, чем в неизбежности притворства на свободе, без кандалов и ярма. /
Впрочем, с этой точки зрения, разница между лагерной и «вольной» жизнью в СССР была невелика./
Но возрождение, возвращение к самому себе, оказалось возможным. Юлий Марголин, как раз, и оказался таким человеком, способным на подвиг свободного сознания./
Ему, пережившему пятилетний срок чудовищного рабства, не потребовался долгий период адаптации. Он дал свои свидетельские показания, будто под шоком того, что увидел и испытал на себе. Процесс над сталинским режимом так и не состоялся. Видимо, злодеяния его подвластны только суду Божьему. /
Марголин не был человеком, способным учитывать «мнения сторон». Он слишком хорошо знал цену компромисса. На рабство в лагере он ответил подлинным освобождением от навязанной лжи и, так называемого, взвешенного подхода.
Унижения рабством согнули его до земли, но выпрямившись, Марголин сразу оказался тем, кем и был раньше, - великаном./
Его свидетельские показания были даны не ко времени, без учета исторического момента. Он заговорил сразу же, как только смог отрыть рот. /
Опубликуй Марголин свою книгу сразу по написаю, в 1947 году, Сталин убил бы своего зэка, легкомысленно выпущенного живым за пределы СССР. В Палестине его агентов жилось вольготно. Марголину повезло. Он целых пять долгих лет не мог напечатать свои круги ада. Книги вышла в конце 1952 года, в издательстве имени Чехова. Сталину оставалась жить несколько месяцев. Он давно решил для себя «еврейский вопрос». Одним Марголиным больше, одним меньше – какая разница. /
Но вернемся в 1947 год. Совсем недавно побежден фашизм. Войска СССР стали ударной силой этой победы. Кровавая, чудовищная быль нуждалась в сказочном финале. Иначе психика человечества могла бы и не выдержать. Силы света нанесли поражение силам тьмы. Люди нуждались в подобной гармонии. Уставший от крови, садизма, жестокости мир не желал повторения пройденного. /
В иллюзиях своих свободный мир жил осознанным, а, чаще всего, неосознанным паническим страхом перед армиями Сталина. Идеологически он был отравлен застарелой советизацией интеллектуальной верхушки Запада./
Сама мысль, что один кровавый диктатор одержал победу над другим монстром казалась кощунственной. Знаменитая речь Черчилля в Фултоне будто бы сняла наваждение. Однако, ее значение не следует преувеличивать. /
Марголин завершил свою книгу до создания государства Израиль. Шла отчаянная, политическая борьба на всех уровнях за образование Еврейского государства. /
Сионизм искал сторонников своего дела везде. Он был готов на все, только бы очертить свои границы на карте Ближнего Востока. /
Игра на противоречиях между большевиками и Западом приносила свои плоды.
Один из сталинский палачей, создателей репрессивной системы А. Я. Вышинский отмечал в своей телеграмме В.М. Молотову: « Наше заявление по Палестине было встречено евреями весьма одобрительно. Арабы разочарованы, хотя они после выступления Громыко на чрезвычайной сессии очень мало надеялись на возможность изменения нашей позиции». /
Телеграмма отправлена 15 октября 1947 г. Ровно через десять дней Марголин поставил точку в своей книге. В абзаце предшествующем этой точке сказано: « До сих пор, пока сознание демократического мира примеряется с существованием резервата рабства в Советском Союзе, нет надежды на то, что мы предотвратим угрозу рабства в нашей собственной среде». /
Нужна была подобная книга евреям подмандатной Палестины в тот год? Нет, конечно. /
Но дело не только в политике. И до войны искания творческой интеллигенции Запада носили просоветский, насквозь пропитанный идеями коммунизма и социализма характер. Евреи занимали далеко не последнее место в рядах славильщиков сталинского режима. Бедным ервеям казалось, что мясорубка тоталитарного режима в СССР, гуманней к ним, чем нацизм Гитлера. Насквозь лживые, демагогические лозунги принимались на веру. Последовательное истребление еврейской культуры во имя идеалов интернационализма не учитывалось. И только тогда, когда сталинский режим приступил к уничтожению евреев, как класса, стало понятен трагический пафос таких людей, как Марголин. /
Впрочем, далеко не всем. В киббуцах Израиля, вплоть до недавнего времени, висели портреты усатого «вождя всех народов».
Через день, по завершению «Путешествия в страну зэ-ка», 26 октября, Сталин подтвердил свое согласие с планами возрождения Еврейского государства. /
Марголин писал в своей книге: « «Лагерный невроз», который так же можно было бы назвать «неврозом Сталина», по имени его насадителя, вытекает из бессмысленности человеческих страданий в лагере, по сравнению с которой немецкое народоистребление было идеалом логической последовательности.»/
Будущее устройство мира творилось в чистых кабинетах, сытыми господами и товарищами, под охраной спецслужб. /
Председатель американской секции СОХНУТа пишет А.А. Громыко 4 декабря 1947 года.: « Ваше Превосходительство, Еврейское агентство для Палестины желает выразить свою глубокую благодарность правительству Союза Советских Социалистических Республик за поддержку резолюции, принятой Генеральной Ассамблеей Объединенных Наций в поддержку образования еврейского государства». /
Читаем в книге Марголина: « Через три месяца я так привык к крысам, что они могли танцевать у меня на голове. Я только поворачивался во сне на другой бок и сгонял их рукой с тела или с лица». /
Август 1942 года. Тель-Авив. Над президиумом одного из собраний плакат на иврите. Ниже перевод на русский язык: « Привет народам СССР и доблестной Красной Армии». /
Марголин пишет об августе того же года: « Ночью он бешено кричал: «Отойдите от меня! Отойдите от меня! – и выгибался, веревки, которыми его опутали, напрягались и врезались в тело, койка трещала – и я лежал рядом, смотрел на льняную голову бесноватого в поту и огне – и думал, что этот крик обезумевшей жертвы пред лицом палачей может повторить каждый из нас, над кем замкнулся круг советского «правосудия», каждый опутанный и замкнутый в огромной темнице народов, называемой Советским Союзом.»/
Марголина Юлия, уже в Израиле, старались уложить связанным на койку сумасшедшего дома. Никому не нужна была его правда о лагерях и СССР. Не пришло время этой правды./
Ложь была полезна. Мало того, необходима молодому еврейскому государству. Конфронтация с режимом Сталина в те годы была однозначна всякому отсутствию шансов на победу в ООН и борьбе в Войне за независимость./
Искусство наших политиков в те годы заключалось в способности к лавированию и компромиссу. /
В те дни были нужны чешские винтовки, а не правда Марголина о сталинских концлагерях и преступлениях большевистского режима. /
Трагедия писательской и гражданской судьбы Юлия Марголина, как мне кажется, и заключалась в вечном противоречии между извечными принципами человеческой морали и политическими целями./
Правые в Израиле, и прежде и теперь, старались очистить политику от лжи или от компромисса с ложью, но и они, получив власть, всегда были вынуждены предавать свои идеалы, во имя, так называемой, «политической необходимости». /
Левым было проще. Лживые и гибельные постулаты в основе их мировоззрения, никогда не вступали в противоречие с необходимостью строить политику Еврейского государства, в соответствии с требованиями тех, кому это государство просто мешало. /
Все и сегодня разворачивается по старым правилам лжи в политике. Откровенный фашизм мы норовим назвать «национально-освободительной борьбой арабского народа Палестины», свою землю – оккупированными территориями», сопротивление кровавому террору – «превышением силовых воздействий» и тому подобное. /
Давно нет в живых Сталина, распалась Советская империя, но и в отношениях с б. СССР мы лихорадочно стараемся сохранять то, что утрачивается с каждым днем, с каждой минутой. Мы делаем вид, что не замечаем очевидных, и далеко рассчитанных попыток РФ вновь вооружить наших врагов. И на сей раз самым смертоносным оружием. Нам вновь не нужны Марголины с их правдой. Мы снова готовы в политике руководствоваться, в лучшем случае, полуправдой./
А она еще опаснее, чем ложь. /
Комплекс маленького, случайного, слабого государства все еще владеет нашими политиками. Рабское стремление без конца благодарить, слушаться и кланяться нам видится залогом безопасности Израиля. /
Но дело не только в Еврейском государстве. Иной раз кажется, что все муки и страдания человеческие в истории Земли, были заранее обусловлены невозможностью жить, именно в политике, по правде, а не по лжи. /
Наш чудовищный путь сегодня от Холокоста к Апокалипсису, вполне возможно, законное возмездие за неспособность строить политику государств не на лицемерии и компромиссах, а на Законе, не терпящем двусмысленности и отступления перед злом. /
Урок фашистского зверя, откормленного совместными усилиями «просвещенного и цивилизованного» мира, прошел, похоже, зря. Мало что меняется в мире политики./
Книга израильтянина Юлия Марголина с его заклинаниями ( задолго до Солженицына) жить не по лжи, по-прежнему не востребована нашими издательствами и не нужна нашей, еврейской школе./
Мы устали жить в трагедии своего собственного бытия. Нас, как и прежде, убивают и унижают ежедневно. К чему еще книга о кровавой сути режима, давно подохшего диктатора? О муках доброго и талантливого человека, которого тоже давно уже нет в живых. К чему нам честная и мужественная книга о человеческом достоинстве? /
Не к чему она и сегодня, когда палачи Арафата безнаказанно убивают наших стариков и детей, обстреливают районы нашей столицы и, с активной помощью «мирового общественного мнения» готовят нам печальную участь в новом Освенциме или черте оседлости, гетто. /
На недавнем собрании в память о Марголине зал Центра Жаботинского в Иерусалиме был полон. Отличные, проникновенные, мудрые говорились речи.
Люди говорили о том, что каторжное рабство согнуло Юлия Марголина до земли, но, выпрямившись, он оказался тем, кем и был прежде, - великаном. Великаном он и умер, сражаясь всю свою жизнь против рабовладельческого строя в стране Советов, и остатков психологии рабства в стране его мечты, в Израиле./
Прекрасно говорили выступающие. Однако, прикинул средний возраст присутствующих – лет 65, не меньше. /
Поколение борцов уходит. Кто встанет на их место?
В воскресенье 4 мая в 19 часов в Иерусалиме в литературном клубе «Иерусалимского журнала» (Дом У. Ц. Гринберга, Яффо 34) состоится вечер, посвященный публикации полного текста книги Юлия Марголина (1900-1971) «Путешествие в страну Зэ-Ка» на иврите.
(Первое издание книги – на русском языке – вышло в 1952 году в издательстве Чехова в Нью-Йорке. В 1975 и в 1997 году книга издавалась в Израиле. К сожалению, все три этих издания были неполными. Отдельные главы печатались в "ИЖ" №24-25 http://magazines.russ.ru/ier/
Участвуют Владимир Буковский, Зеэв Гейзель, Дуся Гершович, Юлий Ким, Марк Кругляк, Григорий Люксембург, Йосеф Менделевич, Шалом Мор, Илья Рипс, Владимир Фромер, Натан Щаранский и другие.
Прозвучат стихи Юлия Марголина, а также песни на его стихи; будет продемонстрирован двенадцатиминутный фильм, снятый к столетию автора.
Вечер ведет Владимир Гершович
Комментариев нет:
Отправить комментарий