МИТТА -ШАГАЛ-МАЛЕВИЧ

Митта-Шагал-Малевич

02.04.2014

В минувшую пятницу режиссеру Александре Митте исполнился 81 год. В свой день рождения он представил журналистам новый фильм «Шагал-Малевич». По словам самого Митты, это его последняя картина. И это одна из немногих причин, почему ее стоит посмотреть.

«Шагал-Малевич» — это попытка. В первую очередь попытка показать российскому зрителю обоих художников в момент их творческого расцвета и творческого противостояния. 

Шагал из небольшого городка Витебска, который до революции частично был еврейским, попадает в Париж, где учится и устраивает свои первые выставки. «Неужели мои картины могут приносить радость людям?» — удивляется художник, который войдет в историю как один из самых светлых и поэтичных живописцев прошлого столетия. Возможно, чтобы передать оптимистичный дух Шагала, Митта заставляет играющего его актера Леонида Бичевина все время улыбаться. Бичевин и улыбается весь фильм широко и порой не к месту.

Назад в Витебск Шагала зовет его любовь Белла. И вот на экране веселая свадьба, на которой отчаянно отплясывают местный раввин, не очень довольные браком дочери с нищим художником родители Беллы и половина города. Эта радостная еврейская плясовая проходит красной нитью через весь фильм Александра Митты. Вот пляшет на свадьбе Марка и Беллы весь еврейский Витебск, а вот отплясывает уже молодежь советского Витебска, радуясь, что удалось поступить в школу, организованную Шагалом. В советский Витебск он возвращается с планами размаха Оси Бендера: построить здесь город искусств, маленький Париж, открыть школу живописи, музей, пригласить художников. Шагал настолько оторван от реальности, что не видит, как рушится мир вокруг него, как погибают в погромах и от голода жители города, как представители новой власти расстреливают несогласных у него на глазах. Для Шагала с его летающими коровами не существует мира вне его живописи — светлой, живой, образной. 

Есть у него еще одна цель — пригласить в Витебск Казимира Малевича, про которого Митта особенно хотел рассказать российскому зрителю. «В России над Малевичем смеются, — сетует режиссер. — Говорят: подумаешь, нарисовал черный квадрат. И это при том, что во всем мире его считают гением». 

В жизнь Шагала Малевич входит решительной поступью, чеканя шаг в ритме Маяковского. Пожалуй, образ Малевича на этом полотне Митты удался лучше всего. Художник-супрематист в исполнении Анатолия Белого получился фигурой монументальной, масштабной и неоднозначной. Человеком над уровнем моря и неба, который видит в своем искусстве миссию преобразования мира. Малевич уверен, что он бог, уверен, что супрематизм — возможность вырваться за пределы Вселенной. Он смеется над изображением людей и животных; он воспринимает этот мир через символы: его круги и квадраты гораздо больше подходят советской идеологии, чем зеленые скрипачи Шагала. Между художниками начинается нешуточное противостояние: от Шагала уходят ученики, вдохновленные простотой манеры Малевича. Шагал отдает их безропотно, веря, что искусство — это пространство свободного самовыражения, наивно надеясь, что мира, солнца и красок хватит на всех. 

В другом противостоянии, разворачивающемся в его жизни, Шагал тоже отказывается принимать активное участие. Его друг детства, а теперь комиссар Витебска Наум (Семен Шкаликов), хоть и помогает художнику по старой памяти, но в основном бредит его женой Беллой. По словам Митты, ему нужна была эта мелодраматическая линия, чтобы привлечь, заинтриговать молодого зрителя. Но проблема в том, что еще на уровне сценария вся эта история прописана совершенно неинтересно. Диалоги скучные и предсказуемые, а актеры произносят их с такими неестественными интонациями, что поверить им можно, только когда они молча застывают в кадре. Еврейскость этого фильма выглядит и вовсе несколько нарочитой. Введен, к примеру, выдуманный персонаж — ученик Шагала Лева, сын раввина. И это еще одна линия противостояния Шагала миру: рав Ицик, конечно, категорически против «картинок», поскольку «Б-г не велел» и «дрянь все это». Он всячески пытается оттащить талантливого сына от обаятельного учителя, но тот сопротивляется. «Папа, когда я пишу, с меня словно срывают кожу», — объясняет мальчик отцу. А сам рисует зияющие пасти с зубами, разорванных на части людей, истекающих кровью младенцев. Он, в отличие от своего учителя, видит, что мир вокруг превратился в кровавое месиво. Шагал же продолжает не замечать ни Наума, изнывающего от страсти к его жене, ни рава Ицика, злящегося на художника за отнятого сына, ни Малевича, который в конечном итоге подорвет основы его школы и отберет всех учеников.

В отличие от Бунина, тяжело переживавшего победу пролетариата, Шагал и Малевич воспринимают революцию как открывшуюся возможность для преобразования мира. Оба художника не только не видят в происходящем катастрофы — они готовы служить революции и делают это с удовольствием. Вот только «не понимает никто эти картины», бросает упрек Шагалу комиссар Наум. «И не надо, — отвечает Шагал, как всегда, широко улыбаясь. — Художник не должен быть понятым всеми. Я привык к одиночеству». «Революция лишила тебя право на одиночество!» — возражает Наум. 

Для обоих художников витебский период, о котором рассказывает Митта, был временем вдохновения; революция пришлась на их молодость, их творческий расцвет, их ожидания великих возможностей. У режиссера получилось рассказать о Шагале и Малевиче то, о чем редко задумывается среднестатистический зритель: у художника должно оставаться право на одиночество, пусть даже он рискует потерять в борьбе за это право и учеников, и семью, и даже жизнь. Ведь у него всегда останется его личная Вселенная — как огромное небо Шагала, куда улетит он с Беллой и дочкой от вил и обрезов своих витебских соседей.

Материал подготовила Алина Ребель

                                                    С. Герасимов и Э. Быстрицкая

 Писателю-антисемиту М. Шолохову очень нравился фильм "Тихий Дон", снятый по одноименному роману евреем Сергеем Герасимовым, с еврейкой Элиной Быстрицкой в главной роли. Причудлив, прихотлив, запутан еврейский след в русской культуре и чреват, ох как чреват...

                                               А.Митта и В. Высоцкий

 "Тра-та-та, тра-та-та! Вышла мама за кота. За кота – котовича, просто Рабиновича". Эти стихи сочинил давным-давно малолетний отпрыск знаменитого российского режиссера – Александра Митты.  ("Друг мой Колька", "Звонят, откройте дверь!" , " Сказка странствий", "Экипаж" и так далее ).

Российским Рабиновичам свойственно время от времени забывать о своем происхождении. Вот Митта и решил снять фильм по мотивам русской истории. Конкретно, о времени Петра 1. Сочинил Митта, с помощью еще двух евреев, добрую, теплую и веселую сказку о предке Александра Пушкина – арапе Ганнибале. Большинство из Вас наверняка видело эту ленту, а потому нет нужды ее пересказывать.

Но это сегодня исторический опыт Митты  кажется нам непритязательной, веселой и теплой игрой. А в свое время стала картина режиссера и скандальной и "полочной". Забыл Митта, а вернее всего, не знал о давних словах генералиссимуса: "О Петре 1 не должен писать Рабинович". "Писать", считай снимать фильмы, писать оперы и даже сочинять оперетты…

О словах этих хорошо знали евреи при искусстве в годы правления Сталина, и обходили стороной неоднозначную фигуру громогласного царя.

В годы войны Сергей Эйзенштейн начал снимать фильм об Иване Грозном. Видимо, после просмотра второй серии этого фильма и закралась в голову Сталина мысль об исторической зловредности "Рабиновичей".

Так вот, Митта – Рабинович мог не знать об этом, зато хорошо помнили патриоты, из элиты разных художеств. Ну, например, Михаил Шолохов. Этот человек всю свою жизнь внимательно отслеживал козни евреев против исконно русского искусства. Посмотрел он фильм Митты и почувствовал непреодолимое желание противостоять тлетворному влиянию инородцев.

Шолохов, как известно, активно переписывался со Сталиным, Хрущевым, Брежневым. Вот о двух письмах Брежневу мы и поговорим.

Сначала вспомним о письме, по поводу фильма "Как царь Петр арапа женил".

"Дорогой Леонид Ильич! – писал Шолохов. – Одним из главных объектов идеологического наступления врагов социализма является в настоящее время русская культура, которая представляет историческую основу, главное богатство социалистической культуры нашей страны. Принижая роль русской культуры в историческом духовном процессе, искажая ее высокие гуманистические принципы, отказывая ей в прогрессивности и творческой самобытности, враги социализма, тем самым, пытаются опорочить русский народ, как главную интернациональную силу советского, многонационального государства, показать его духовно немощным, неспособным к интеллектуальному творчеству. Не только пропагандируется идея духовного вырождения нации, но и усиливается попытки создать для этого благоприятные условия…

Особенно яростно, активно ведет атаку на русскую культуру мировой сионизм, как зарубежный, так и внутренний. Широко практикуется протаскивание через кино, телевидение и печать антирусских идей, порочащих нашу историю и культуру… Симптоматично в этом смысл появление на советском экране фильма А. Митты "Как царь Петр арапа женил", в котором открыто унижается достоинство русской нации, оплевываются прогрессивные начинания Петра 1, осмеиваются русская история и наш народ… Деятели русской культуры, весь советский народ были бы Вам бесконечно благодарны за конструктивные усилия, направленные на защиту и дальнейшее развитие великого духовного богатства русского народа, являющегося великим завоеванием социализма, всего человечества".

В финале этого доноса Шолохов просил Леонида Ильича предпринять "конструктивные усилия". Подтекст это просьбе был в те годы ясен: фильм об арапе положить на "полку", сиониста - Митту не подпускать больше к кинокамере.

Брежнев говорил, как известно, с большими трудностями, но соображал до самой кончины неплохо. Рассказывают, что фильма Митты – Рабиновича он до письма Шолохова не видел, но, прочитав гневное послание лауреата Нобелевской  премии, решил посмотреть.

Трясущиеся от страха деятели ГОСКИНО доставили копию "арапа" на дачу генерального секретаря. Брежнев фильм посмотрел с удовольствием, посмеиваясь в положенных местах, и, естественно, не найдя в ленте никакого унижения русской нации и русской культуры, вздохнул тяжко и сказал всего одну фразу: "Что же, не будем все-таки обижать заслуженного человека". После этой фразы у фильма начались неприятности, но не у Митты. Вскоре режиссер снял самый кассовый советский фильм ужасов "Экипаж", в котором восславил мужество и патриотизм русского человека. Надо думать, во славу, опять же, великой русской культуры.

Реакция М. Шолохова на фильм "Экипаж" никому неизвестна по причине кончины знаменитого писателя.

Однако, пройдут годы, наступят новые времена. Митта вновь заговорит своим голосом, а "патриоты" тут же припомнят ему старые грехи. Откровенно профашистский депутат Думы Юрий Власов напишет в газете "Советская Россия": "… Создатель этого сионистского бреда – Митта; ненависть его к России принимает характер уродливой, извращенной фантазии".

Написано это по поводу уже другого фильма режиссера, посмевшего коснуться темы концлагерей. Но дело не в реакции Ю. Власова. Припомнил я этого бывшего атлета, заподозрив, что у русских "патриотов" есть некие тайные списки, куда пожизненно и поименно внесены "враги русского народа", и фамилию Митты внес в этот список лично Шолохов. Можно себе представить гневную реакцию писателя, доведись ему увидеть фильм, отрецензированный Власовым.

Тем не менее, не все здесь так просто. Федор Михайлович Достоевский справедливо писал, что человек слишком широк, и неплохо бы его сузить. Высказывание  это в полной мере касается и фигуры М. Шолохова.

Ссылался на два письма знаменитого писателя. Первое уже цитировал. Второе некогда прочел  в московской газете "Секретные исследования". Дочь Шолохова – Светлана пишет о своем отце в статье, под названием "Противостояние". Оказывается Шолохов, и лидеры КПСС – всегда противостояли друг другу. Ну, письма Шолохова Сталину по поводу угнетения крестьян – казаков давно известны. Письмо же Михаила Александровича Брежневу, по поводу его личных литературных дел, похоже, публикуется впервые.

Шолохов направил генсеку  большой отрывок из ненаписанного романа "Они сражались за родину", с которым начались цензурные проблемы перед печатью в  газете "Правда". Письмом своим Шолохов пытался ускорить опубликование отрывка: "Дорогой Леонид Ильич! Как ты сегодня сказал, выступая с докладом…, так и у меня тоже по неписаной традиции не менялись отношения  с "Правдой"… Не изменяя этой традиции, я передал туда новый отрывок из романа, который уже более трех недель находится у тебя. С вопросом его использования нельзя тянуть дальше…Найди 2 минуты, чтобы ответить мне любым, удобным для тебя способом по существу вопроса. Я – на пленуме. Улетаю в субботу, 2 ноября. Срок достаточный для того, чтобы ответить мне даже не из чувства товарищества, а из элементарной вежливости… Обнимаю! М. Шолохов"

Письма это, в котором писатель учил партийного бонзу "элементарной вежливости" осталось, надо думать, без ответа. Написал его Шолохов в конце 1968 года, когда, по инерции, все еще были живы иллюзии хрущевской оттепели, и писатель позволил себе довольно резкую критику культа личности.

С "товарищем" генерального секретаря и русским патриотом цензура обошлись почти также как с огромным количеством более мелких личностей, особенно носителей "сионистской пропаганды".

Отрывок напечатали без ведома Шолохова с чудовищными купюрами, выхолостившими главное содержание задуманной книги. Приведу несколько примеров изъятий, по тексту статьи дочери Шолохова: "Десятки тысяч коммунистов, и преданных советской власти до последнего вздоха беспартийных сидят невинно, тысячи таких же расстреляны… И на следствии, и в лагерях преследовалась одна цель: лишить нас, заключенных, человеческого достоинства…" И так далее и тому подобное. Даже любимую тему  великой русской культуры у Шолохова решительно вымарали: "В лагерях, когда не спалось, я всегда восстанавливал в памяти Пушкина, Тютчева, Лермонтова. Только это спасало от духовного отупения".

Что же это выходит, Шолохову можно было разоблачать зверства сталинского режима, а Митте возбранялось даже  прикоснуться с осторожным  юмором к эпохе Петра Великого? Я уж не говорю о критике тоталитарного режима большевиков.

Все, впрочем, верно. У русской юдофобии свои законы и правила. Повторим, место разных там Рабиновичей "у параши". Так было и так будет всегда, при всех  наивных надеждах и чаяниях евреев России.