О ВЛАДИМИРЕ УФЛЯНДЕ

Скоро семь лет, как умер замечательный поэт Владимир Иосифович Уфлянд. Может быть, один из последних настоящих поэтов на нашей планете. Умер он во сне, как умирают только святые люди. В некрологах разного рода пишут: «Умер  р у с с к и й  поэт Владимир Уфлянд». Ну да, и он был русским, как Борис Пастернак, Осип Мандельштам, Александр Галич, Иосиф Бродский, Эмма Мандель (он же Коржавин), Борис Слуцкий, Давид Самойлов, Самуил Маршак и так далее. Все сплошь русские поэты. Так ли это? Может ли язык, как инструмент, стереть в человеке память рода, наследственные черты во всем том, что служит материалом для творчества. Нет, конечно. Уфлянда называли последним обэриутом, наследником раннего Заболоцкого, Алейникова, Введенского, Хармса. Возможно, но прежде всего он был наследником своего рода: настоящим хасидом в поэзии, человеком, создавшим свою собственную страну и ставшим  гражданином этой страны.

 Иосиф Бродский писал о своем друге в «Заметке для энциклопедии» так: «Уфляндия знаменита своими феноменальными русскими рифмами, чугунными крашеными оградами, семейными драмами, чувством меры и залежами воспоминаний. Население Уфляндии отличается сознанием своей нежелательности, хлебосольством и постоянством облика: в 50 лет гражданин Уфляндии выглядит примерно так же, как в 18 - и наоборот. Денежная единица страны - одна убыль. Флаг Уфляндии - серо-полосатый, на манер кошачьей спинки, с желтыми, хорошо видящими в темноте звездочками. Национальный гимн - Брызги Шампанского»

 Так пиал об Уфлянде Бродский и почти теми же слова писал о Бродском Уфлянд: «Бродский смотрел на Землю не с земной плоскости, а из других сфер. Как ястреб, с которым чувствовал родство душ. Бродский создал почти всемогущую страну Бродского, Бродленд, Бродсковию, или страну БРОДячих русСКИХ, людей, бродячих в поисках смысла жизни по всему пространству земли».

 Уфлянд, возможно, и не догадывался, что невольно нарисовал портрет хасида: вечного странника в «поисках смысла жизни» и живущего радостью от самой возможности поисков.

 В СССР Уфлянда не печатали, хотя ничего антисоветского он не писал. Цензорам казался подозрительным его оптимизм, его веселость, его ирония, его доброта. И они были правы – эти бдительные цензоры. Уфлянд любил человека не так, как было предписано его любить, а любил не за то, за что было положено любить.

 И совсем не была свойственна Уфлянду гордыня. Он не умел «тянуть на себя одеяло», устраиваться, пользоваться связями. Он относился к своему бесспорному дару с той же иронией, с тем же юмором, как и ко всему остальному вокруг. И был он в этом совершенно искренен. Он будто жил в предчувствии посмертной славы. И она, уверен в этом, обязательно придет к этому поэту.

 По-разному устроены стихотворцы. Один начинает оплакивать «юдоль печали», свое несчастье родиться в этом ужасном мире. Другой – счастлив уже тем, что ему выпал редчайший шанс увидеть этот мир, в котором бесспорно много поводов для самой высокой радости. Таким и был Владимир Уфлянд. И он спасался в своей сказочной стране удивительных поэтических притч, точно так же, как спасались от жестокого и несправедливого мира его предки хасиды в 18 веке.

 «Набрав воды для умывания в колодце, сгорбленном от ветхости, рабочий обратил внимание на странный цвет ее поверхности. — Вот дьявол! Отработал смену, устал, мечтаешь: скоро отдых! а здесь луна, свалившись с неба, опять попала в нашу воду. Теперь попробуй ею вымыться. Чтоб растворился запах пота. Чтоб стал с известной долей вымысла тот факт, что смену отработал.

 Свою жену он будит, Марью, хоть и ночное время суток. Фильтрует воду через марлю, но ведь луна — не слой мазута. И от воды неотделима. Рабочий воду выливает в соседские кусты малины. Кисет с махоркой вынимает. И думает: — Вот будет крику, коль обнаружится внезапно, что лунный у малины привкус, что лунный у малины запах!»

 Вот ушел Человек и Поэт, Владимир Иосифович Уфлянд, а страну свою Уфляндию, где свет луны перемешан с запахом малины, нам оставил. И не так уж важно, в конечном итоге, кто мы по крови и гражданам, какой страны себя считаем.